Как всегда по утрам подхожу к зеркалу, чтобы побриться – хотя что может быть нелепее, чем подходить к зеркалу, чтобы побриться, когда у меня нет лица. В который раз по привычке смотрю на расплывчатую пустоту в зеркале, пытаюсь увидеть хоть какие-то черты, хотя бы глаза, нос, рот – ничего не вижу, как и всегда.
Сегодня тот самый день, напоминаю я себе, сегодня тот самый день – мне даже не приходится заглядывать в ежедневник, чтобы вспомнить.
Сегодня меня yбьют.
Хочется надеть что-нибудь парадное, все-таки не каждый день меня убивают – выискиваю парадный костюм, тут бы и правда не мешало бы побриться, интересно только, как это сделать, когда нет лица. Пощелкиваю пальцами, подманиваю к себе телефон, он нехотя-нехотя перебирается по жердочкам...
- Алло... да... я хотел бы арендовать домик в Дримвилле... да, на один день... думаю, в два этажа подойдет... с манс... гхм... – смотрю на погоду за окном, вроде бы тепло, - да, пожалуй с мансардой. Большое спасибо, да, да...
Кажется, по ту сторону телефона на меня смотрят как на психа, ну еще бы, сегодня меня должны yбить, а я заказываю домик в маленькой деревушке, где каменные дома кутаются в плющ и жмутся друг к другу вдоль извилистых дорог... впрочем, могут смотреть, как хотят, ведь нигде не оговорено, что я делал в это утро, поэтому я вправе заниматься чем хочу...
- Алло... Вкустрицы под дождем? Я хотел бы заказать продуктов на неделю... нет, вы не ослышались... да, на неделю... жаркое, пожалуйста... седло барашка... рагу, да... сливовый пудинг, да... крамбл... чай, чай, да, обязательно... стамппот... раребит... что значит, не знаете? Ну, ничего страшного... да... большое спасибо... Дримвилль, улица Осенняя дом десять...
Я понимаю, что они обо мне думают, он еще не знает, что его убьют, он еще строит какие-то нелепые планы.
Я не должен знать, что меня убьют.
Отпускаю телефон, бросаю ему горсть зерна, смотрю, как телефон жадно клюет, пожалуй, раскормил я его, это плохо. Ловлю себя на том, что делаю все по привычке, на автомате, что у меня уже не трясутся руки, как в первый раз, когда еще не знал, чем все это обернется.
В половине одиннадцатого спускаюсь в обеденный зал Винтер-холла, приобнимаю Линн, спрашиваю, что она хочет надеть на нашу свадьбу. Я уже знаю, что ответит Линн, что скорее наденет погребальный саван, чем свадебное платье, я уже знаю, что Линн резко оттолкнет мои руки, и в это время войдет Артур. Я недолюбливаю Артура, потому что у него есть лицо, а вот мы с Линн такой чести не удостоились...
Смотрю на часы, до моей смерти остается двадцать минут. Я даже не слышу, что говорит Артур, до того момента, как он указывает на меня...
...напрягаюсь, как спортсмен перед стартом...
...это вы сделали, вы...
Срываюсь с места, со звоном и грохотом распахиваю дверь, или, кажется, это называется французским окном, бегу в заросли чего-то там, мокрые от дождя, слышу топот ног за спиной, хлопки выстрелов, номер десять, где этот дом номер десять, почему за девятым сразу одиннадцатый, это что, это специально, что ли, а нет, черт, это же нечетная сторона, а с другой стороны... двадцать второй, чер-р-рт... и сразу же десятый, вот так, ну и городок...
В изнеможении останавливаюсь у калитки, за которой почти сразу начинается крыльцо. Артур и остальные оторопело смотрят на меня, почему я не бегу, почему я не лежу мертвый, - стреляют, раз, другой, третий, пуль нет, перестрелка кончилась на предыдущей странице, они и не заметили.
- Но... – Артур ищет слова, не находит, - но как...
- Очень просто... – тихонько усмехаюсь, - вспомните сами... Артур выстрелил, и стремительный бег сменился тишиной дождливого утра... Все кончено, сказал Артур, опуская оружие...
- Ну да...
- Ну, так скажите, уважаемый, где здесь хоть слово о том, что я умер?
- Э-э-э...
- ...а ведь ни слова... Так что не обессудьте, уважаемый... приятного вам дня...
Откланиваюсь, ухожу за калитку, в дом, а ведь правда уютный домик, холодновато немножко, но это сейчас, пока не кончился дождь и не показалось солнце, а ближе к вечеру будет просто отлично, особенно в мансарде, где я уже обустроил спальню, а там время замкнется, и снова и снова будет тот же самый день, потому что автор больше ничего про меня не написал...
Отсюда я вижу Линн и Артура, я не слышу, что он говорит, я знаю – теперь между нами нет преград – а Линн должна слегка покраснеть, вот она краснеет, почему у меня все буквально переворачивается внутри, когда она краснеет. Отступает на шаг, толкает калитку, идет по дорожке к моему (нашему) дому, кивает Артуру, ну вы же сами понимаете, там только написано, что вы сказали, что ничего не помешает нам быть вместе, а я покраснела, и все, понимаете, все, так что я могу идти, всего хорошего, приятного вам дня...