Сегодня он впервые почувствовал, что она его ненавидит. Конечно, можно сказать себе: она просто устала, плохо себя чувствует и завтра снова станет прежней. Но это обман. Даже если эта ненависть, которая только что выплеснулась через край ее терпения, завтра снова уйдет вглубь – такое просто так не исчезает.
Жена, та самая девочка, которая вышла за него по любви, та самая женщина, которая прошла с ним через кучу сложностей, та самая мать двоих его детей, - сегодня она его ненавидит.
Он понял это ясно и неопровержимо. Он увидел это в ее стальном отчужденном взгляде. В усталом движении ладони, как будто этим жестом она хотела разом удалить мужа из поля зрения, из жизни, из памяти. В ее словах: «Уезжай. Я останусь здесь».
Он вышел в другую комнату, сел и задумался, глядя в окно, за которым угасал ветреный день.
«Я ведь ничего особенного не сказал, - думал он. – Не нахамил, не обматерил, не ударил. Чего она так взвилась? Ну, да. Дело же не в этом. Она просто меня ненавидит, и достаточно любого ничтожного повода, чтобы эта ненависть прорвалась наружу».
За окном откуда-то снизу донесся скрежет тормозов и следом звук, как будто с размаху схлопнули в ладонях яичную скорлупу. Видимо, случилась авария. Но он не поднялся посмотреть, а продолжал все также провожать взглядом быстро бегущие облака, подсвеченные красным воспаленным обветренным солнцем. Солнца он, правда, тоже не видел. Отсюда, с дивана, в поле зрения были только облака. Двенадцатый этаж.
«И что теперь делать?» – этот вопрос проплыл в голове, как облако в окне – без зацепки, не найдя никакого ответа.
Он вспомнил, как у них все начиналось. Тогда, много лет назад. Как это было ново и интересно, что вот он теперь живет не один, а с ним рядом вот это милое любимое существо - женщина. Он не знал, как себя с ней вести, но помнил, как ему говорили опытные мужчины: «Главное – не дай ей сесть на шею. Потом не снимешь. Знай себе цену. Хороший мужик на дороге не валяется».
Она же всегда стремилась просто жить дружно и делать все вместе. Была готова откликнуться на любое доброе слово, на самую простую ласку. Правильно, но как-то слишком примитивно. Без игры, без интриги, очень предсказуемо и поэтому скучновато.
Как если писать картину одними чистыми цветами. А ведь палитра жизни сложнее. В ней есть тени и блики, есть гротески и иллюзии. Ему не хватало какой-то остроты, перчинки. Пошутить, пусть даже на грани, поиграть, пусть даже с огнем. Она сразу обижалась и замыкалась, не понимала.
Но это все не то. Нет. Это может женщину привести к обиде, но не к ненависти. Как получилось, что она стала именно такой, какой он увидел ее сегодня?
Он задумался, и вся их прожитая вместе жизнь легла перед ним, как на ладони. Он видел себя, видел жену и, глядя на нее, понимал, что тоже смотрит на себя. Ему вдруг ясно открылось, что это он сделал ее такой. Женщина – это зеркало, вернее даже рикошет, только рикошет с усилением, входящий в резонанс, идущий вразнос. Это такой бумеранг, когда бросаешь льдинку, а в ответ получаешь град.
Он вспомнил, как первый раз накричал на нее, и когда она сжалась и затихла, похвалил себя, довольный своей победой. Но уже в следующий раз она не смолчала. И с каждой ссорой защищалась все активнее и все изобретательнее. Он стал проигрывать в этих ссорах: последнее слово теперь оставалось за ней.
Он пытался сдержаться, быть спокойным и хладнокровным, подбирал убийственные аргументы. Но она уже изучила его и так изобретательно выводила из себя, что он срывался, и ссоры получались все отвратительнее. Он не помнил, когда была перейдена грань цензурной брани, но в последние годы самые грубые ругательства стали непременным атрибутом их перепалок.
А потом он ее ударил. В ответ. Она бросилась на него первой, в запале ссоры. И он просто показал, кто сильнее. Ну, в конце концов, почему он должен такое терпеть?! И он помнил, как внутри тогда опять похвалил себя. И по тому, как она отлетела, почувствовал, насколько он сильнее ее.
Но вот теперь ему надо решать: продолжать жить с этой женщиной или нет. Потому что это ведь только кажется, что сила на стороне мужчины. На самом деле, у женщины миллион возможностей реализовать свою ненависть.
Он ест еду, приготовленную ею. Он засыпает раньше нее и спит очень крепко. Что ей взбредет в голову, кто знает? Сегодня он понял, что однажды она, та, которая самоотверженно шла за ним в минуты опасности, ухаживала, когда он был слаб, утешала, когда был повержен, сегодня она может хладнокровно и бесчувственно перешагнуть через него и уйти, не обернувшись.
И два вечных вопроса всплыли перед ним: «Кто виноват?» и «Что делать?» На первый он ответ, кажется, теперь уже знал. А вот второй проплыл в голове, как облако в окне – без зацепки...