Вторая мировая война породила беспрецедентное в истории передвижение народов. К маю 1945 года число беженцев в Европе превысило 40 миллионов человек. Значительную часть среди них составляли советские граждане, многие были насильно вывезены нацистами в Германию, как рабочая сила. И вскоре, после окончания войны, вернулись на Родину. Но около 250 тыс. по разным причинам остались в американской оккупационной зоне.
Но взгляды заказчиков из ВВС США и ученых-социологов на методы работы оказались разными. И здесь, между военными и Гарвардской профессурой произошел серьезный конфликт. Дело в том, что вопросники сначала составляли сами военные и они не имели ничего общего ни с психологией, ни с социологией.
Что же за вопросы подготовили специалисты ВВС? Например, от чего люди страдали больше всего во время войны? Как действовали под влиянием страха? Как относились к правительству и партии в самые тяжелые моменты войны? Как советские люди реагировали на информацию об атомной бомбе, сброшенной на Херасиму? И что после этого думали об американцах? И все в таком же духе.
Гарвардские ученые были крайне недовольны откровенностью и прямолинейностью такой анкеты и предложили заказчикам довериться их многолетнему профессиональному опыту.
А дальше происходит корректирование этих вопросов и появляется так называемое пилотное анкетирование из 42 вопросов, которые уже чуть больше напоминают социологическое, а не военное исследование. 42 вопроса касались личности человека, когда он находился в Советском союзе.
Кандидатов для опроса, которых отобрали из 67 лагерей беженцев пригласили в Мюнхенский офис, каждый человек еще при регистрации получал свой личный код, чтобы проходить анкетирование анонимно, если его кандидатура устраивала американцев, то ему приходило письмо, где сообщалась дата и время интервью. Если этот человек жил за пределами Мюнхена, в конверте для него лежал железнодорожный билет, а на месте он обеспечивался бесплатным питанием и жильем.
Работа строилась так: до обеда несколько часов до и несколько часов после обеда, не торопились. Комфортные условия, которые были созданы для исследователей в Мюнхене это позволяли. Несмотря на то, что город очень сильно пострадал во время войны и только начал отстраиваться, быт у всех участников проекта организовали по высшему разряду. Это располагало к подробным и откровенным ответам на любые вопросы, включая даже самую интимную сферу семейных отношений.
Беседы с одним респондентом длились по два-три дня и в несколько этапов. После личностного анкетирования начинались уже расспросы иного порядка – о работе советских предприятий, об отношении к власти, о социальной роли врача и советской системе здравоохранения, о взаимоотношениях «начальник-подчененный». Спрашивали о жизни советской городской семьи или деревенской, о коллективизации и о проблемах национальных меньшинств и т.д. Всего не перечислить. А уже потом шли психологические тесты, которые проводили психологи, а в отдельных случаях даже психиатры. Писались открытые вопросы, на которые человек должен был ответить, например: «На Ваш взгляд, справедливость это...».
Это были, так называемые, ценностные интервью, против которых активно выступали военные. Но ученые их отстояли и оказались правы. Конкретно для ВВС США такие тесты конечно же не требовались, но для государственного департамента и спецслужб это стало очень хорошим подспорьем для создания психологического портрета советского человека.
Через месяц плодотворной работы весь проект неожиданно оказался на грани полного провала. Что произошло? Дело в том, что в Мюнхене и окрестностях скопилось довольно много бывших советских граждан разных национальностей и политических взглядов и далеко не все из них сумели воспользоваться щедрыми гонорарами американских социологов. Бывших Власевцев это анкетирование и вовсе обошло стороной и они начали мстить.
Что делают Власевцы? «Через несколько своих подконтрольных газет они, видимо, поставив какой-то денежный ультиматум и не добмвшись денег, они пускают слухи, что СМЕРШ, НКВД и Советская разведка получают напрямую ответы и знает все о личностях тех, кто отвечает на эти вопросы». Что тут началось!
Проект не только перестал быть секретным, но и оказался на грани срыва. Многие отказались от дальнейшей работы, а остальным пришлось доплачивать за согласие. И эти оставшиеся граждане теперь отвечали с опаской и оглядкой на возможную Советскую цензуру. Не ожидавшая такого удара в спину, Гарвардская профессура негодовала, потому что на их глазах разворачивалась борьба, которая мешала репрезентативным данным. Однако опросы продолжались.
Кроме многочисленных интервью в самом офисе, они еще организовали массовое письменное анкетирование непосредственно в лагерях для беженцев. Там, не смотря на скандальные статьи Власевцев, люди охотно соглашались сотрудничать, тем более что опросы были анонимными и щедро оплачивались. В результате Гарвардские ученые провели беспрецедентное по своим масштабам социологическое исследование. В США было направлено около 13 тыс результатов интервью, которые затем обрабатывались на компьютерах IBM.
Солидное финансирование позволило довольно быстро обработать этот гигантский объем информации и результат поразил всех!
Оказалось, что люди, которые по сути отказались от своей Родины, тем не менее показали какое-то позитивное и даже патриотическое отношение к ней. «Невозвращенцы» гордились успехами индустриализации и теми позициями, которые Советский союз занимал на Международной арене. Многие полностью одобряли политику СССР в социальной, образовательной, медицинской, культурной областях. Так же опрошенные были за государственную собственность в большинстве отраслей промышленности. Поразил американцев и загадочный комплекс Ленина у советских людей. Его незыблемый авторитет как создателя Государства и руководителя партии. В результате было найдено слабое звено - распределение общества на номенклатуру с ее привилегиями и обычных граждан. Но в то же время в отчете значилось, что в советском обществе, несмотря на разделение на номенклатуру и других людей, были очень сильны горизонтальные социальные связи, что свидетельствовало об устойчивости общества.
Ученые обнаружили еще одну интересную закономерность: недовольство советских «невозвращенцев» вызывал не сам советский политический строй, сколько руководители, стоявшие у руля, а иногда и вовсе отдельные начальники, которые жили значительно лучше остальных.
Ученые Гарварда обнаружили еще одну загадочную черту русского характера. Советский человек обладал особым свойством – потребностью в собственной зависимости от властей. «От русского человека, - писали ученые в своих отчетах - никто не ждет инициативы и организаторских качеств. Русские наоборот ожидают, что при необходимости руководство даст подробные установки и потребует подчинения». В этом, как посчитали американцы, и состоит особый секрет русской души. [Продолжение читайте в заключительной части по ссылке ниже]
