Последние дни апреля хоть и капали на землю отвратительной моросью, но дарили тепло. Льды уже отпустили волнистую гладь Невы и Финского залива, хотя опасность весенних подтоплений давала о себе знать, когда в реках и каналах поднималась вода до критических отметок. В правительстве города, под руководством деятельной мадам, обсуждали проект высотного офисного здания в форме кукурузного початка. Хозяйка города, как её называли, готовилась дать бой противникам проекта во время совещания градостроительного совета, намеченного на июнь. Словом, город готовился вскипеть против опасной инициативы сверху.
Но всё это проходило, словно, мимо. Целыми днями Наталья почти не покидала своего кабинета. Кожаный фолиант с пустыми пергаментными страницами заполнялся каждый день. Кисти её рук, с выпирающими суставами и вздувшимися венами, болели каждый вечер от напряжения и племянник кухарки – Коля – готовил ей мази на основе сушёных трав. Каждый вечер, перед сном, она натирала этими разноцветными мазями руки и каждый вечер, когда откладывала изящную перьевую ручку, понимала, как далека она от завершения этого грандиозного списка. Девочка из огня не появлялась. Быть может спала, а возможно снова принялась оплакивать тела своих родичей. Бумажная волокита – по делам и личным, и Ордена – настолько поглотила Наталью, что она решилась сделать небольшую кадровую перестановку в своём ближайшем окружении.
В один из вечеров, в день, когда Сергей и Володя оба присутствовали в особняке, она позвала их с собой на кухню. В доме уже не было никого кроме них. И она предложила Сергею проводить в доме больше времени, выполняя, по сути, роль мажордома. Но и этот термин не совсем верен – он ведь будет заведовать не только работниками и бытовыми вопросами существования поместья, но и рассматривать входящую корреспонденцию, отвечать на звонки, сортировать запросы. Словом, он должен был стать прослойкой между Верховным Чародеем Ордена и всеми, кто намерен у неё что-то потребовать. Пожалуй, что более подходящее описание тут – секретарь. Ну а поскольку Сергей не был обременён ни семьей, ни постоянными отношениями или просто обычной работой в городе – тот согласился.
Где-то внутри, на долю секунды, Володя смутился. Ведь если Сергей становится помощником Натальи, то получается, что и ему самому теперь надо будет отчитываться перед ним. Но неприятное ощущение тут же покинуло его – ведь кто-то должен тайно выполнять грязную работу. Ну а поскольку он уже делал это – и учитель Болдра тому пример – то ему же и заниматься этим дальше. Отойти в тень вполне соответствовало тем изменениям, которые скоро должны произойти в его жизни. Ведь, как и предсказывала Наталья, Софья понесла под сердцем ребёнка. И, оставаясь в тени, он сохранял в безопасности свою семью и будущего сына. Если мало кто что-то знает о нём, значит мало кто может целенаправленно причинить вред. Да, Наталья очень грамотно разыгрывала те карты, что имела на руках.
Сама же старая волшебница – физически ощущала изменения в своем теле. Дар Гирваса словно пропитывал её изнутри. Временами ей казалось, что энергия древнего божества, каким-то образом меняет её на физическом уровне, не только на энергетическом. Ей теперь не нужна трость, когда погода отдаёт слабостью по ногам; не нужно долго готовиться чтобы воздействовать на что-то на физическом уровне. Но что самое главное – ей больше не требуется энергия золотого скарабея, чтобы поддерживать жизнь в её разлагающемся теле и повелевать силами магии. Более того – скарабей, как и все браслеты и кольца, теперь скорее мешал, чем помогал. Волшебница вновь обрела себя. И сознание её снова стало абсолютно чистым как некогда прежде. Одно жаль – даже такого уровня колдовства не хватит чтобы пишущая ручка сама двигалась по бумаге, выводя изящным почерком буквы и слова. Как и любой другой предмет, её можно было двигать силой мысли, но резковатые движения не позволяли писать без применения рук. Одним колдовством много не сделаешь.
Старая магесса убрала в большую шкатулку почти все свои каменные браслеты и перстни. Но скарабей так и остался висеть на его шее. Долгие годы этот артефакт был преданным союзником и снимать его теперь за ненадобностью – уж больно походило на предательство. Хотя во время ритуалов он более не использовался – она снимала его с шеи, но держала рядом. Сей золотой жук, отлитый жрецами речного царства, за долгие годы стал её неизменным спутником с собственным сознанием.
Не смотря на поздний час, Сергей, допив чай, поспешил уехать в Петербург. Как только его автомобиль обогнул клумбу и за ним закрылись ворота, Наталья едва двинула пальцем и чайник, приподнявшись над столом, подлил ей в чашку горячий ягодный чай.
- Тебе? – спросила она Володю по-русски?
- Не, мне хватит. Как понимаю, сегодня я останусь тут?
Наталья проигнорировала его вопрос и выждав паузу спросила:
- Удивлён моим решением?
- Не особо, - спокойно отозвался тот, - я уже привык что у вас на всё есть мотивы.
- Очень хорошо. Ведь да, мой мальчик. Для тебя у меня есть поручение. Ты ещё сохранил свои старые армейские связи?
- Да, поддерживаю понемногу. А что нужно?
- Ты вроде упоминал что твой товарищ держит частное охранное агентство. У меня есть поручение, и оно должно остаться тайным.
Володя достал пачку сигарет и жестом спросил разрешения. Наталья кивнула, и пока он закуривал, убрав чашку с блюдца, чтобы в него стряхивать пепел, продолжила:
- Я хочу нанять человека со стороны, чтобы проследить за той парочкой, которым я отвозила паспорта в прошлый раз, на Пушкинской улице.
Вывод очевиден – мало кому в Ордене можно было бы поручить такое и быть уверенным, что это сохранится в тайне. Самого Володю просить об этом нельзя – Андрей и Оксана видели и его, и Сергея. Нужен человек, который не понимает, что именно он расследует. И ключевое слово тут – человек.
- Думаете, они что-то замышляют?
- Думаю. И очень ясно ощущаю. Я больше опасаюсь, что мы не единственные, кто в скором времени будет следить за ними. Что-то приближается, но пока не вижу, что именно.
Андрей глубоко вдохнул воздух сквозь сигарету и сухо ответил:
- Будет сделано, - его более чем устраивает ситуация, когда ему уже не нужно напрямую пачкать руки, хотя не факт что ему не придётся обрывать новые жизни в будущем по приказу Старшего Чародея. Он затушил сигарету и ждал будут ли ещё инструкции.
- Напомни мне вот что… Ты вроде как-то говорил, что один из твоих друзей плотно связан с силовыми структурами в этой стране. Эта информация актуальна?
- Да есть такой. Он закончил академию и теперь делает карьеру, так что в сообществе Фёдора, Саши и Бориса у меня есть к кому обратиться.
- Буду иметь ввиду. Пока не уверена и не хочу спешить. Но возобнови с ним связи, будь добр.
- Без проблем. Завтра тогда поеду в Питер и займусь этим.
- Хорошо. Спокойной ночи, постарайся отдохнуть.
Володя кивнул и оставил её.
Здесь, посреди леса, время ощущается совершенно иначе. Казалось, прошла целая вечность за то время пока она допила чай, поднялась в свой кабинет и, аккуратно сдвинув тетради, листки и книги, раскладывала карты, пытаясь прочитать что готовит грядущее. Но на самом деле прошла всего пара часов. Ночь возвышалась над лесом как колосс и его мягкая поступь медленно шагала за горизонт. Абсолютная тишина, которую изредка прерывали уханья сов, парящих между веток в ночной охоте.
Наталья не получила внятных ответов от карт, хотя Башня и Колесница подсказали ей что появилась новая опасность. И опасность эта шла от Влюблённых. Значит, интуиция не подвела, – эти двое что-то задумали. Странно, но ощущение петли, что вот-вот готова начать сдавливать её шею, совсем не испугали Наталью. Ведь ей не в первый раз ходить по лезвию клинка. Прошло много лет с тех пор как она обошла конкурентов и заняла трон Верховного Чародея. Точно так же – годами - измеряется её последняя стычка: прямое противостояние, которое стоило учителю Болдра жизни. Всё это было давно, но опыт интриг и храбрость вступить в бой остались с ней. Особенно теперь, когда она заручилась помощью ещё одного бога. Так что она заснула быстро и легко.
Точно так же и Володя. Очень скоро живот его жены Софьи начнёт выдавать её положение, и чем ближе момент созревания плода их любви, тем опаснее ему было находиться во главе опасностей, неизбежно преследовавших Наталью. И его новое положение – максимально близко к старой магессе, но крайне далеко от всех остальных – более чем приятно и правильно в данный момент его жизни.
И девочка, сотканная из огня. Она спала в своём аквариуме на мягкой подстилке, рядом с тремя банками (возле аквариума), в которых покоились тела ещё троих существ подобных ей, только они были других цветов: голубая девушка, белый юноша и темно-серый мужчина. Только столь же крохотные, как и она. Позади них, за стеной, в тайнике, лежал скрытый от всех красный бархатный мешочек. Мало кто знал о самом факте существования минерала, скрытого в нём, хотя некогда ему поклонялась целая цивилизация.
Переговоры Болдра и Даниэлы можно считать успешными. И он не намерен терять зацепку, которую та подсказала ему. А значит надо поговорить с Эбби. Что любопытно, если привязать её к заговору, это откроет прямую ниточку в Петербург не вызывая подозрений. Её ученик, Эрик, имеет отношения с мужчиной из Северной Венеции. Любовник Эрика – некий Анатолий – был взрослым мужчиной с деньгами и недюжинными связями в нелегальном мире. Соответственно, если Эбби станет помогать ему в попытке захватить власть в Ордене, то через неё откроется доступ к более широким действиям, при этом без непосредственного участия самого Болдра. Идеальная комбинация.
Правда есть одна проблема – эта завистливая дрянь, Эбби, потребует кусок в разы больше чем сама сможет проглотить. Такая же алчная, как и Ноэль, только её вели не блеск и сияние драгоценностей и монет, а самая банальная зависть. Переговоры с ней будут трудными. Что же ей пообещать, чтобы она согласилась, но при этом не получилось, что он даёт заведомо невыполнимые обещания? Наверное, лучше всего прибегнуть к хитрости. Гордый Болдр не догадывался что Даниэла уже сама начала действовать в сторону Эбби.
Долгий перелёт в Токио, конечно же, вымотал Кайоши, и первое что он сделал, вернувшись в страну восходящего солнца, это отправился в свой загородный дом. По иронии, он вылетел из Шереметьево всего на час позже, чем госпожа Лянь. И оба лайнера, набрав высоту, отправились в сторону востока, только с небольшой разницей. Исаму – ученик Кайоши – подготовил дом к приезду своего учителя. Заснеженная сопка вулкана Фудзияма, подобно когтю титана, скребла по облакам, имевшим неосторожность проплывать над ним. В деревушке на берегу озера Яманака находился дом, в котором этот властный неподвижный человек проводил бОльшую часть своего времени. В квартире в Токио он появлялся не чаще чем раз в год. Так что дом с садом камней и изумительным видом на Фудзияму с одной стороны, и на озеро с горами с другой стороны, по сути был центром столь же значимым в масштабах страны, что и резиденция Натальи в лесах Ленинградской области. Но правда в том, что сам Кайоши уже давно не имел реальных заслуг в вопросах управления японским подразделением Ордена. И почти всеми вопросами заведовал Исаму. Невероятно способный и крайне трудолюбивый молодой человек – чем разительно отличался от своего учителя – уже несколько лет сам заведовал практически всеми вопросами. Но, надо отдать ему должное, никогда даже и помыслить не смел о том, чтобы пойти против воли своего наставника или занять его место. Правило «ствола и ветвей» чётко прописано в постулатах Бусидо. И, соблюдая кодекс чести самурая, Исаму подчинялся воли своего мастера.
Хотя у Исаму была одна слабость – бои сумо. Так что он старался не пропускать самые значимые поединки этого древнего боевого искусства. Посему основную часть времени он проводил в Токио, на 19 этаже небоскрёба, где и находилась квартира его учителя. Точнее сказать – и квартира и дом, как и все жилища, занимаемые Старшими членами – принадлежали Ордену, но каждый новый проживающий, обустраивал их по своему вкусу. Исаму был блестящим учеником во всех смыслах, взял на себя практически всю нагрузку управления структурами Ордена в Японии. И это, отчасти, стало дополнительным стимулом для Кайоши и дальше скатываться в праздность. Зачем ему вмешиваться, если за него и так всё делают?
И если Наталья общалась напрямую с Кайоши, согласно вертикали власти в Ордене, то многие другие уже старались обращаться к Исаму, зная, что именно он принимает бОльшую часть решений. Он проявлял удивительное смирение по отношению к тем обстоятельствам, что сковывали его, подобно цепям. И, как и многие Младшие члены Ордена, уже став полноценными практиками, продолжали выполнять поручения своих наставников, ожидая, когда придёт их час сменить учителей на посту. В случае Исаму – этот переход был бы лишь номинальным. Ведь он уже, по сути, выполнял все эти функции: переговоры с другими Старшими, поездки по стране и встречи с рядовыми членами Ордена. Если бы только у него было больше свободного времени, он вполне мог бы взять на обучение несколько учеников. Но бремя положения и сброшенных на него обязанностей не оставляли ни единого шанса на это.
Каждую весну, начиная с конца марта, страну восходящего солнца накрывает продолжительная волна изумительной красоты. Позже всего она доходит до острова Хоккайдо. Ну а поскольку Исаму в этом году не ездил на Собрание, то у него была возможность погулять по садам и паркам. Хинами – так называется традиция наблюдения за цветением сакуры. И чтобы насладиться этим в полной мере, Исаму отправился к подножию Замка Белой Цапли -Химэдзи. Всего за 3 часа поезд из Токио долетал до Осаки. А оттуда до Химэдзи можно добраться на арендованном авто.
Белоснежный замок, возвышается над городом и сотнями цветущих деревьев у его основания. Конечно, этот страж традиций наиболее всего подходящее место для прогулок и раздумий. А уже по возвращении в Токио была возможность арендовать лодку, чтобы медленно проплыть по рву в парке Чидоригафучи. Толпы людей стукаются сюда, чтобы насладиться зрелищем, как среди зелёных склонов берегов возвышаются чудесные деревья, облепленные белыми и розовыми лепестками, отдающие тончайшим ароматом. Но если правильно выбрать момент, то людей мало, только туристы. И медленно проплывая по водной глади, усыпанной лепестками, невольно обретаешь покой. Один из тех редких случаев, когда состояние медитации само настигает тебя. Небольшие порывы ветра срывают лепестки с веток, и они осыпаются вниз, похожие на крылышки фей. А затем цветочный дождь прекращается и становится виден замок Эдо. Столь же старый, как и Химэдзи, и столь же величественный. Как было бы чудесно сейчас плыть тут не одному, а с девушкой. Но это было роскошью, которую Исаму не мог себе позволить. И это жгло его душу – все те обязанности, что он тащил на себе, не давали ему даже шанса на отношения. А ведь он часто ловил на себе взгляды прелестниц, но не мог им ответить.
Едва Гризель вернулась в Лондон, как её сразу огорошили новостями. Её племянник, в котором эта полненькая дама души не чаяла, снова угодил в приключения. Джон – наркоман и алкоголик; любитель дешёвых проституток и дорогих порошков и таблеток. Практически все вокруг знали, что наркотики выжгли из него весь потенциал, которым он некогда обладал. Руководители подразделений Уэльса, Северной Ирландии, Англии и Шотландии каждый раз молча кивали на его псевдо-пророческие высказывания. А на самом деле - не хотели вновь выслушивать крики гнева толстушки Гризель. Её вопли, казалось, вот-вот перейдут на ультразвук. А угрозы, которыми она сыпала, пробуждали желание влепить ей смачную оплеуху. Но никто не решался этого сделать. Пока в один прекрасный день – как раз, когда Гризель уезжала в Петербург – ситуация и не вышла из-под контроля.
Джон приехал в Шотландию, погостить и проведать как происходит обучение в стенах школ Ордена. Школа – это громко сказано, ведь во избежание общественного внимания, массовых мероприятий почти не происходило. В этом смысле Орден функционировал точно так же, как и на заре своего существования: отбор учеников происходил деликатно и вручную. Не существовало единой системы отбора в виде стандартов проверки базовых знаний и способностей. Так что каждый наставник самостоятельно выбирал себе учеников – как правило не более 3. Ну а будучи, формально, учеником Главы Ордена в Британии, Джон имел право действовать от имени Гризель, чем и пользовался без зазрения совести. Да, он перестал быть волшебником и стал всего лишь человеком, но порчу или проклятия на него не насылали, так как при всей своей взбалмошности Гризель была практиком, и совершенно очевидно, что она не только снимет с него воздействие, но и пошлёт обратку. А конфликт внутри Ордена на магической почве просто недопустим! И все это знали. Так что терпели… до поры до времени.
Джон прибыл в Эдинбург днём и к моменту вечерней встречи в доме Джеймса уже изрядно поддал. Джеймс решил устроить показательный урок со своими учениками. Ева, Элли и Вилли должны были продемонстрировать гостю свои успехи. В кабинете Джеймса был приготовлен стол для работы, накрытый чёрным покрывалом с огромной вышитой белыми нитками руной Эйваз. Джеймс терпеливо сидел в отдалении, пока ученики один за другим демонстрировали свои таланты.
Старшая – Ева – великолепно читала карты. Без особых амбиций она держала на дому гадательный салон, известный многим кто хотел узнать свою судьбу. И в свои 27 она уже пользовалась спросом среди желающих узнать будущее. Конечно, Джеймс передавал ей и другие знания обо всех аспектах использования магии, и как прилежная ученица, она внимала всем его урокам. Но подлинной страстью её были именно карты. Линии на руках тоже многое могли ей рассказать, но карты куда охотнее делились секретами клиента. Ей в руки можно было дать абсолютно любую колоду, и она моментально находила с ней общий язык. И её любимой колодой были Таро Тота. Джон скептически улыбался, когда она рассказывала ему о его прошлом, хотя все её слова были чистой правдой – пагубные привычки, отсутствие настоящих друзей, расходование себя в объятиях продажных женщин. Довольно быстро ему надоело слушать не хвалебные речи, а правду, что резала его слух, и он выдал с презрительной улыбкой:
- Эйваз помогает тебе сосредоточиться на былых событиях… А что на счёт будущего?
Ева кивнула, сложила карты в колоду, перетасовала и начала раскладывать их крестом:
- Вы думаете, что всё будет идти по-прежнему покуда вас обнимает женщина с положением, но вам следует задуматься о том, что будет в случае если она не сможет ничего сделать… Я вижу, что идёт Отшельник. И Башня Королевы Мечей падёт. Вам не защититься от гнева Королевы Жезлов.
- Как расплывчато, - чуть ли не зевнул Джон, демонстрируя свою скуку.
Ева достала ещё несколько карт и продолжила:
- Колесница Рыцаря Жезлов уже направляется к вам. Вам не избежать этого.
- Ясно, - отрезал Джон и посмотрел на Джеймса.
Джеймс с одобрительной улыбкой вмешался в разговор:
- Всё хорошо, Ева, можешь идти. И позови сюда Элли, будь добра.
Смиренно сказав «До свидания», Элли вышла из кабинета.
Едва Ева вышла из комнаты, Джон поспешил высказать Джеймсу:
- Колесница… на меня… Ага, и кто же этот смельчак, который осмелится что-то мне сделать? Явно какой-то идиот, который не знает, что я и ответить могу.
Скулы Джемса напряглись, а в дверь уже постучала Элли. Она собиралась стать энтомологом – насекомые были её истинным увлечением. Невероятно занятно это – наблюдать за суетой маленьких членистоногих, особенно когда тысячи объединены в единый живой организм. Она была уверена, что её будущее – это собственная пасека. Продажи мёда станут неплохим источником дохода, а как практик она получил доступ до натурального воска, чтобы варить собственные свечи. И свечи, самые разные, были её методом работы как волшебницы. В этом смысле она пошла дальше чем Ева – с помощью Таро можно увидеть будущее, но работа со свечами открывает возможность воздействовать. Выжечь энергетического паразита, запечатать лярву, очистить помещение от мертвяка или даже призвать дух предка за советом – всё это можно сделать с помощью воска. И не только это.
Интуиция не подвела Элли. Будучи студенткой она уже собирала деньги, чтобы основать своё дело. И когда ближайшей зимой по острову начала распространяться болезнь и непогода, это запустило процесс массового вымирания медоносных пчёл. Кто-то из пострадавших вышел из бизнеса, сами цены на мёд, разумеется, взлетели. И Элли убедилась в совей решимости заняться этим. Ну а сейчас её свечи должны были произвести впечатление на неприятного гостя. И поскольку Элли - в силу железного характера - ещё более прямолинейна, нежели Ева, то к концу её рассказа Джон кипел от гнева, едва сдерживая себя чтобы не швырнуть со стояла белые свечи и тазик с водой:
- Смотрите на огонь… хорошо. Старайтесь не моргать… так. В вас так много лишнего. Трудно пробиться сквозь ваши пагубные привычки. Они же не оставят от вас ровным счётом ничего, разве не понимаете?
Джон напрягся. Так сходу и столь глубоко залезать. Ладно, а как она пробьёт защиту. Если её закрыть? Но Элли продолжала, ведь защиты и не было:
- Вы из раза в раз лезете туда, где вас манят обещаниями, но это лишь до тех пор, пока открыт ваш кошелёк, но в нём вовсе не ваши деньги. Вы и сами это знаете – тот гнев что она поселила в вашей душе мешает вам. Но это вы виноваты в том во что взрастили это семя порока. Если бы вы просто злились, то смогли бы стать сильным магом, способным насылать проклятия и сглазы. Но вы уже ничего не можете и боитесь признаться в этом даже самому себе…
- Хватит! – оборвал Джон. – Что дальше?
Элли и бровью не повела, лишь затушила свечу, достала две новые, зажгла их спичкой и протянула ему в руки:
- Капайте воском в воду, сами.
Джону стоило не малых усилий взять себя в руки и не дергать руками. Ему показалось хорошей хитростью не поднимать руки над столом, а просто наклонить свечи, чтобы воск капал в воду. Так его руки не дрожали от эмоций, и он мог и дальше делать вид что всё в порядке. Но из-за такого положения рук воск от свечей не слился в единое пятно на поверхности воды, а образовал два пятна. Элли забрала свечи, потушила их и отложила в сторону. Пристальный взгляд устремился в воду, и она продолжила «смотреть» своего гостя:
- Рваные края. Вы слишком много воли даёте своим эмоциям. Они висят на вас гроздьями, как муравьи облепляют свою жертву прежде чем растащить её на куски. И это же вас и погубит – вас разорвёт…
Джон стукнул кулаком по столу. Элли замолчала. Понимая, что сейчас может начаться, она молча собрала в сумку свечи, взяла тазик с водой и обратилась к Джеймсу:
- Позвать Вилли?
- Через 5 минут. Ты молодец. Ступай.
Едва дверь закрылась за Элли, Джон сквозь зубы выдавил:
- Какого хрена???
Затем достал пачку сигарет и не спрашивая разрешения у Джеймса закурил. Какая наглость! Шкафы и стол в кабинете были из натурального дерева и теперь они будут впитывать запах дыма. Но этого мало! Джон подошёл к минибару и, всё так же, не спрашивая разрешения хозяина, налил себе полный стакан скотча. Джемс молчал, хотя странное ощущение в костяшках пальцев рук уже не давало ему покоя.
В кабинет вошёл Вилли. Этот мальчик обладал, пожалуй, одним из самых необычных проявлений колдовского таланта. В детстве он часто подглядывал за сестрой, как она играла в куклы, и ему тоже хотелось. Но сестра не разрешала ему. И однажды он решил, что сделает свою куклу. А потом ещё. И у него будут свои собственные куклы, своя коллекция, которой позавидует даже его сестра.
На свой 13 день рождения Вилли получил в подарок конверт с неплохой суммой. И на эти деньги он приобрёл ткани, набивку, иголки и книгу по шитью. Первая кукла, которую он сшил, конечно получилась грубой: детские пальчики никак не хотели укладывать швы осторожными строчками, вместо глаз – пуговицы, одна зелёная, другая голубая. Два года Вилли упорно шил новых и новых кукол, а качество их пошива раз от раза улучшалось. И тогда родители Вилли – тоже члены Ордена – решили познакомить своё чадо с Джеймсом. В тот день, год назад, Джеймс разговаривал с подростком весь вечер, внимательно улавливая все ключевые фразы касательно его творений – о том, что они живые, что они разговаривают с ним и о том, как одна из кукол подсказала ему что внутрь можно зашивать смеси трав и даже фотографии людей. Но пока он этого не делал, ведь не знает к чему это может привести. И на вопрос Джеймса хотел бы он знать, что можно, а чего нельзя, глаза подростка загорелись, и надежда в его глазах всё сказала Джемсу и без слов.
Выйдя из комнаты Вилли он заявил его родителям, что берёт его в ученики. И спустя год обучения, Вилли уже вполне мог мастерить тканевые куклы для самых разнообразных целей. Месяц назад он перешил свою первую куклу. Она стала изящнее и добрее, в несколько раз больше; все швы спрятаны, и внутри, безусловно, теперь особая начинка. Глаза так и остались разных цветов, но голос её звучал ярче и чётче. Она стала главным способом Вилли общаться с миром волшебства. Конечно, это не отменяло всех остальных талантов многих других практиков: интуиция, считывание информации, умение увидеть потоки энергии и их цвета – эти способности в с той или иной силой были у подавляющего большинства волшебников. Но основным инструментом конкретно этого мальчика стали куклы. И он уже подумывал начинать осваивать создание этих полуживых тотемов из других материалов. Да, уходящая Эра Рыб оказалась щедра на подарки своим последним детям.
Вилли робко поздоровался и сел за стол, бережно держа в руках тряпичную куклу по имени Дейби. Джон залпом допил стакан, поставил его на письменный стол Джеймса, потушил в него сигарету, и сел напротив мальчика.
- Итак? – резко начал Джон, - В чём твой талант?
Вилли робко посадил на стол куклу и вместо вопроса или каких-то других слов услышал смех. Это смутило мальчика, но за него вступился Джеймс:
- Джон, это невежливо. Он ведь волнуется.
- Да, извини, - тут же остановился гость, хотя злая улыбка с нотками пренебрежения не покидала его лицо.
- Она мне всё расскажет, - неуверенно оправдывался Вилли. – Вам просто нужно… подержать её немного.
- Хорошо, - коротко и скептично отозвался поддатый Джон.
Он взял куклу и смотрел то на мальчика, то на Джеймса. Спустя несколько минут Вилли протянул руки, и Джон отдал ему Дейби. Вилли смотрел в её пуговичные глаза и начал:
- Вы ей не понравились. Она говорит, что вы очень плохой человек, - голос Вилли ещё не до конца обрёл мужские тембры, так что временами он звучал в высоких нотах и старался высказываться как можно более деликатными выражениями. – Вас уже ничто не остановит. Вы идёте к бездне и упорно не желаете видеть этого. Но ещё несколько шагов, и вы окажетесь на самом краю. Та, что покровительствует вам, скоро будет занята чем-то другим и вам придётся отвечать за ваши плохие поступки. Уже сегодня придёт первый ответ, хотя вы нам и не верите…
- Избавь меня от этого, - Джон махнул рукой, показывая, что ему не интересно и что мальчик может идти.
Вилли покраснел, обнял куклу и скорее убежал из кабинета, нежели спокойно ушёл, сдерживая слёзы. Ева и Элли сидели внизу и общались, а увидев, как Вилли сдерживает слёзы, накатывающие на синие глаза поспешили успокоить своего товарища. Ева приготовила чай, пока Элли гладила Вилли по голове.
- Это вы этим тут занимаетесь? Свечи и куклы? – начинал заводиться Джон.
- Да, этим. А что тебе не нравится? – повысил тон Джеймс.
Джон налил себе новый стакан, сделал глоток и продолжил гневную отповедь:
- Я ожидал увидеть чтение мыслей, перемещение предметов, но куклы? Это ещё что за вздор??
- Если бы ты изучал магию, а не пропивал все свои деньги в пабах, то знал бы как разнообразна практика…
- Да я знаю! - вскричал Джон. – И не надо меня учить, но если бы они говорили правду, а тут чушь какая-то!
Глаза Джеймса налились кровью, и он уже не скрывал своей злости:
- Если у тебя есть претензии, то беги к своей тётке, которая тебе, идиоту, до сих пор задницу подтирает и пожалуйся, как ты любишь. Но не смей оскорблять моих учеников!
Фраза про тётку резанула Джона по больному и вместо того чтобы сдать назад, он продолжил, как ему казалось, изливать свой праведный гнев.
- Мои родственные связи с Главой Ордена в Британии не имеют к делу никакого отношения! Я должен был проверить как идут дела и теперь вижу, что идут они откровенно безобразно! Думаю, я дам Гризель рекомендацию проверить твою бухгалтерию – если ты с учениками ничего не делаешь, то представляю какое безобразие творится там. Вот и проверим сколько денег поступает и сколько ты передаёшь дальше наверх.
Такого оскорбления Джеймс уже не стерпел – отчисления членов Ордена в казну шли всегда четко, без единой ошибки, но его теперь практически в открытую обвиняют в воровстве. Кулак сжался и Джеймс нанёс удар четко в губы. Джон упал и тут же выплюнул несколько осколков собственных зубов. Джеймс ногой оттолкнул стакан в сторону и ударил его ещё раз, точно в нос. После чего, грязно ругаясь на хама, поволочил его к лестнице. Алкоголь и шоковое состояние спутывали движения Джона, он не мог собраться силами чтобы ударить в ответ или хотя бы попытаться встать на ноги. Джеймс открыл входную дверь и выкинул его на брусчатку пешеходной зоны Принсес-стрит, следом полетели пальто и шарф. Мимо проехал двухэтажный красный автобус, на секунду загородив вид на Эдинбургский замок. Дверь захлопнулась и несколько прохожих помогли Джону встать. А на вопрос всё ли в порядке, тот только огрызнулся, схватил пальто и шарф и побежал заливать свой позор алкоголем. Для Джона этот вечер стоил трёх сломанных зубов и сломанного носа, а последующие 6 недель под его глазами красовались иссиня-черные синяки, которые он безуспешно пытался замазывать тональным кремом.
Джеймс вернулся к ученикам, но едва увидев их состояние, тут же пришёл в себя. Ну как он может показывать им свои переживания, когда им самим нужна его поддержка. Поэтому остаток вечера он провёл разговаривая с ними по душам – стараясь объяснить им всё произошедшее не углубляя их в хитросплетения интриг, в которые он оказался втянут. Вскоре все уже улыбались, попивая чай и поедая фруктовый кекс. В ход даже пошли весёлые истории – Джеймс рассказывал о том, как когда-то, 3 десятилетия назад, сам учился, любил пошалить и искал свой способ общаться с духами; какие глупые ошибки допускал при проведении ритуалов и как его наставнику приходилось вмешиваться чтобы удержать контроль. Но самой поучительной историей стала, конечно же, история о том, как его заочно обвиняли в шарлатанстве и лжи те, кто приходил на сеанс чтобы увидеть шоу, а не услышать правду о себе и своём будущем. Этот рассказ смыл неприятные впечатления от вечера и даже воодушевил учеников и дальше постигать тайны колдовских наук.
Когда Гризель вернулась в Лондон, Джон поспешил показаться ей на глаза, чтобы она сама увидела, как несправедливо с ним обошлись. От криков её тряслись стёкла в окнах. Предметы со стола летели в стену один за другим. Джон едва успел затушить окурок в керамической пепельнице, когда Гризель схватила её и швырнула в стену. И ей было абсолютно всё равно в тот момент что пепельница эта – единичный экземпляр ручной работы. Она схватила трубку телефона, набрала номер и нервно стучала кулаком по столу, ожидая ответа.
- Алло, - ответил Джеймс.
- Ты там совсем ахренел что ли? Какого чёрта ты себе позволяешь? – вскричала она.
- Надо полагать он уже пожаловался на меня, - абсолютно спокойно ответил он.
- Я тебя из-под земли достану, скотина! Немедленно приезжай сюда! И будешь извиняться перед Джоном.
- Ещё чего! Он ещё легко отделался. Лучше спроси его за что он получил от меня взбучку.
- Ты будешь делать как я приказываю! Если у тебя есть претензии на счёт его поведения, ты сообщаешь об этом мне, а не ломаешь ему нос!
- Если я приеду, то приеду с Гарретом, Джейн и Карахом. Посмотрим, что они скажут на счёт поведения этого гадёныша и о твоём стиле руководства…
- О чём это ты?
- О том, что ты только и делаешь что нянчишься с этим идиотом. Призналась бы уже что в нём не осталось ничего магического и взяла бы уже себе нового ученика. И вообще займись уже своей работой, а то всё пущено на самотёк.
- Ты не имеешь права, никто из вас! – не успокаивалась Гризель.
- Но мы имеем право проверить твоего племянника на наличие способностей и в случае если их не будет, то сообщить наверх напрямую, - закончив фразу Джеймс положил трубку.
Гризель опешила. Он не только был прав касательно того какие проблемы они могут создать ей, но что ещё хуже – он дал понять, что руководители Ордена в Уэльсе, Англии и Северной Ирландии устали мириться с ней и терпят лишь потому что не хотят конфликта. Но если Наталья узнает, что в Ордене полноправно присутствует обычный человек, без магического таланта, то Гризель слетит со своего места моментально. Более того – начнётся служебное расследование и вполне вероятно, что за такое преступление она последует за Олавом.
Но она всё еще кипела, пот проступил на лице, и шея раздулась, покраснели щёки. И теперь объектом её гнева, за неимением других целей, стал сам Джон.
Август вернулся в Берлин, переночевал там в квартире Ордена, и оттуда отправился, через Мюнхен, в Тегернзе – небольшой городов у подножия Альпийских гор. Там находился его дом, в котором он предпочитал жить. Надо отдать Августу должное – он занимался делами Ордена, не игнорировал свои обязанности. Правда делал это в перерывах между сном и потреблением пищи и алкоголя. Его полнота была не только от его неимоверных аппетитов в пище, но ещё и являлась опухлостью от того, как плохо организм справлялся с пивом и вином, которые он употреблял каждый день.
Городок Тегернзе расположился на берегу одноименного озера и окна кабинета Августа приходились аккурат с видом на гладь воды. А с другой стороны дома - окна выходили на горы с лесным массивом под поэтичным названием Ридерштайнхольц. Всё это было частью огромного леса, который называется Баварский. Колоссальных размеров кварцевая жила, протяжённостью в сотни километров, медленно выходила на поверхность в этих местах, образуя плодородные массивы, а гранитные образования возвышаются над лесами словно клыки древнего титанического монстра. Эта изогнутая заснеженная челюсть, медленно поднимавшаяся в течение миллионов лет, походила скорее на зубной гребень, чем просто горные складки поверхности земли. Отдельные вершины Альп, вроде Маттерхорна, своими острыми формами, напоминали клыки неведомой твари, столь древней и могущественной в своих исполинских размерах, что человек не познает его никогда. Просто потому что это вне его природы.
Само озеро Тегернзе образовалось в результате схода ледника, который вскрыл мягкие почвы как безжалостный плуг. И, растаяв, заполнил его водой. Кристально чистой и прохладной. Само побережье сего водохранилища является магнитом для всякого, кто любит сочетание контраста – клыки титанов Земли, царапающие небеса, и глубокие впадины, заполненные чистой водой, стекающей с этих самых зубов.
Август сам выбрал это место. Когда-то, пару десятков лет назад, когда живот ещё не мешал ему ходить, он решил обосноваться здесь из-за особого вкуса еды, производимой здесь. Как это не парадоксально, но порок чревоугодия был не только его проклятием, но и даром. Через вкус еды он мог определить многое – не только удобрения, которыми обрабатывали почву, но и энергетику места где выращена кура, свинья и корова. Но с годами ясность его ума притупилась. Инструмент стал проклятием и живое требование разума познавать новое оказалось затянуто занавесом процесса поедания.
Но нет, нельзя обвинять Августа в злых намерениях. Он просто хотел комфорта, а лично для него это было состояние полного желудка и легкого опьянения. Но вечные требования отчётов о состоянии дел Ордена в Германии, бухгалтерские книги, которые ему приходилось заполнять – так его отвлекали! Но и отказаться от занимаемой должности он не мог. Так что ему приходилось переступать через себя и работать, получая щедрый оклад. А ещё эти вечные напоминания о том, как долго он не берёт себе новых учеников. Слишком долго. Собственно, поэтому он и стал участником заговора – если Болдр займёт место Натальи, то как участник переворота он не только возвысится ближе к трону, но и получит пожизненное право сидеть на своём месте ничего, по сути, не делая. И его страсть наполнять желудок по 5, а то и больше, раз в день, будет и дальше щедро оплачиваться из казны Ордена.
Ноэль и Орели прилетели в Париж и тут же поехали домой, на улицу де Верней. Двухэтажная квартира на вершине дома идеально подходила для их проживания чтобы они не мешали друг другу. Ноэль занимал нижний этаж, предоставив мечтательной Орели жить наверху, что решало сразу 2 задачи: он мог отслеживать, когда она приходит и уходит, а она могла предаваться мечтам и размышлениям не отвлекая своего учителя от дел, связанных с Орденом или, ещё чаще – от пересчёта богатств на банковских счетах.
Между тем, Ноэль часто оставлял Орели одну, отправляясь в загородный дом, где он мог предаваться новым подсчётам золотых монет и слитков: он достигал подлинного экстаза, перебирая их в руках и понимая сколько их прибавилось за последние несколько месяцев. А Орели, в свою очередь, нисколько не смущало его отсутствие, длившееся, порой, несколько недель. Она была абсолютно самостоятельна во всех вопросах бытового обеспечения себя – от уборки до приготовления завтрака, обеда и ужина. Кроме того, Национальная высшая школа изящных искусств, где и училась юная леди, находилась совсем рядом – на улице рю Бонапарт. У Орели занимало не более 15 минут, чтобы выйти из дома, пройти через отрезки улиц де Сент-Пер и Жакоб, и добраться до места учёбы. Эта цитадель с давними традициями обладала не просто собственной историей, но также представляла из себя настоящую кладезь предметов искусства немыслимой ценности. И речь сейчас не о деньгах.
Тут учились Моне и Буше, Ренуар и Делакруа. В здание встроены части других зданий: фасад замка Гийон, элементы дворца Ане… Таким образом стены школы сочились смесью энергий всех эпох. А сама коллекция картин, скульптур, книг и донорских деталей других строений, ювелирно вшитых в общую гармонию – это же кладезь артефактов. Спящих, безликих, но несущих в себе семена, способные прорасти в руках достойного практика, который пробудит их. И директор школы, по просьбе Ноэля разумеется, присматривал за Орели.
Порой, пользуясь отсутствием наставника и учителя, она приглашала подруг домой. Они вместе делали домашние задания, помогали друг другу восполнить пропущенное из-за отпуска или болезни. И конечно женские забавы – журналы в глянцевых обложках, невинные сплетни и советы обо всём на свете: от взаимоотношений с мальчиками до марок производителей предметов женской гигиены. Самое тяжкое было в том, насколько легко и быстро юная сирота читала их мысли и уже сейчас понимала какая судьба ждёт каждую из них И Орели ощущала себя белой вороной. Среди её подруг была пара девочек, от которых шёл флёр магического потенциала, но их размеренная жизнь заглушала это. Такова закономерность существования всех магов – за крайне редким исключением, вроде Володи, чьи способности развивались с самого начала его жизни. Но это единицы. А вот абсолютное большинство тех, кто способен вмешиваться в естественное течение законов природы, должны оказаться на грани жизни и смерти, познать подлинный ужас, порой куда сильнее животного страха, чтобы пробудилось второе сознание – сознание практика. Но кто знает, как оно развернётся – быть может Орели и станет их наставницей в конечном итоге.
Печальная, даже чудовищная, правда жизни стареющего Ноэля, была в том, что он твёрдо отдавал себе отчёт в своих преступлениях против Ордена и лично Старшего Чародея, но наличие в его жизни юной девочки служило чем-то вроде оправдания его преступлений. В конце концов, он, конечно, собирается прожить максимально долго, во всяком случае достаточно долго чтобы скопить монет, слитков и цветастых купюр в количестве что ему можно было бы, в конечном итоге, соорудить усыпальницу из них. Но разумом он понимал, что не унесёт их с собой, так что его оправданием перед собственной совестью служил факт, что Орели унаследует все эти фантастические богатства после него. Грешники оправдывают свои злодеяния мелочными добродетелями, возведёнными в ранг высокого блага. Хотя его чаяниям и не суждено было сбыться.
В последние выходные апреля Ноэль и Орели отправились в Орлеан. Город первой военной победы легендарной Девы Франции, принесённой в искупительную жертву пороков династии Капетингов, был родным для юной волшебницы. Там находилась маленькая квартира, в права владения которой ей ещё предстояло вступить по достижении совершеннолетия. Но она по-прежнему не ходила туда. Только Ноэль вышел из машины, зашёл в дом, чтобы забрать конверты со счетами, а Орели в это время купила цветы. После чего они поехали к Симтьер-д’Орлеан – кладбище.
- Я сама, - коротко отрезала девочка и вышла из машины.
Она шла по тропинке среди крестов и каменных изваяний. Большинство надгробий – небольшие и неправильной волнообразной формы. Низкие гранитные плиты с безликими надписями или безжизненными взглядами, тысячами смотрящими из загробного мира. Эти портреты, казалось, искренне недоумевают глядя на проходящих мимо людей, почему те печалятся; им не ведомы тревоги и страдания, переживания и огорчения. Даже детские лица на некоторых каменных поверхностях пусть и улыбались, но в глазах – полная отстранённость. Они больше не чувствуют боли. Только покой. Но ещё печальнее становится тем из живущих, кто понимает, что в этом покое отсутствует не только боль – за ненадобностью умирают так же стремления и мечты.
Из каменных ваз выглядывали пластиковые цветы, а на некоторых могилках стояли каменные дощечки с краткими описаниями жизненного пути – кто-то был заслуженным педагогом, кто-то лётчиком или математиком, или физиком-изобретателем. Но какой в этом смысл? Ведь они, в конечном итоге, все оказались тут – безмолвные жертвы, медленно плывущие к пропасти забвения по реке неумолимого времени.
А вот и она – милая могилка на двоих. Под лучами тёплого весеннего солнца, обдуваемые запахами растущей травы, их лица казались единственными эмоциональными из всех. Орели положила букет белых роз, сдерживая слёзы. Именно эти цветы принёс домой её отец и подарил её матери, перед тем как они сели в машину и отправились навстречу аварии. Прекрасные нежные цветы стали для неё символом того дня, когда её жизнь сломилась – день, когда девочка стала ведьмой не желая этого. Кто знает, как оно могло бы сложиться если бы дождь не лил стеной и машину не начало заносить? И Орели заплакала. Она уже знала, что потеряв одно мы обретаем нечто иное, но пока не видела ни одного приобретения – водоворот событий безжалостно опустил её в пучину жестокого взрослого мира, полного обмана, корысти и разврата. И слёзы её должны были бы вымыть сквозь толщи пороков дорожку обратно в счастливое детство. Но на самом деле они только лишний раз напоминали ей пропасти, зияющей между годами детства и взрослой жизнью.
Масляная лампа с кружевными узорами из чернёного серебра упорно отказывалась занять место, где бы она смотрелась. Да, в этой квартире, скорее напоминающей музей, чем жилое помещение, найдётся место для абсолютно чего угодно. Но Оксане не нравилось, как выглядит лампа в любом месте, куда бы она её не поставила. Она хмурилась, кривила губы, брала лампу в руки и вертела её, размышляя куда бы ещё попробовать разместить. Видя, как она злится, Андрей отвлёк её и позвал за стол – он заварил чай в новом чайнике.
Все вещи разобраны и разложены, перестираны и убраны. Травы расфасованы, фотографии распечатаны на огромных листках – так Андрею было удобнее с ними работать, рассматривая каждый иероглиф. Оксана села за стол с видом капризного ребёнка, поставила лампу:
- Не знаю! Мне не нравится! Куда её поставить…
- Да куда хочешь, - Андрей взял лампу и начал осматривать тонкую ручную работу. – Мастер явно постарался, когда делал её – ты только посмотри, как изящно выполнено.
- Да, ты уже говорил, - недовольно отозвалась Оксана.
- Что это с тобой? Ты же так хотела её купить.
Оксана молчала, недовольно глядя на лампу. Теперь эта вещица не казалась ей такой очаровательной. Так бывает, когда покупаешь что-то в порыве радости, а потом понимаешь, что вещь не особо-то и нужная. Андрей отдал ей лампу, и разлил по чашкам чай. Красноватый ароматный напиток лился из длинного носика аккуратной ровной струйкой без единой чаинки. На столе очень не хватало сладостей, которыми их не так давно щедро угощал пожилой владелец лавки, обсуждая необычный и дорогой заказ.
Последующие дни они почти не выходили из дома, что очевидно – весеннее тепло Северной Венеции меркло по сравнению с жаркими ветрами пустынь и побережья Нила. Оксана рисовала эскиз своего нового платья, а Андрей день ото дня рассматривал через массивную лупу фотографии, сделанные им в Карнаке. Он записывал иероглифы, сопоставлял их друг с другом, сверялся с записями в старинных фолиантах, обтянутых потёртой кожей.
И сложность расшифровки текстов была вовсе не в том, чтобы разобраться в родственных связях семейства древних богов. Пески времён и реформы Аменхотепа IV не стёрли истину - Анубис был отпрыском бога войн. Коварство и жестокость Сета с его огненной гривой и красными глазами поистине стали притчей во языцех. Даже рыжих людей древние египтяне называли детьми Сета. Враждебность и неуёмные амбиции бога хаоса, песчаных бурь и войн, которые привели к поединку с соколом Гором и участи оказаться ссыльным на царствование в загробном мире – всё это известно. Но ведь это не правда!
На стенах Карнака рассказывалась иная история – Сет не кто иной как защитник мира живых от Апопа, древнего чудовища, единственной целью которого было уничтожить мир и низвергнуть его в вечную тьму. И Сет, с головой осла, оберегал Ра от первородного чудовища.
Анубис с головой шакала, проводник и великий судья мира мёртвых, означал конец жизни и переход под вратами Осириса. Сет – воин, и Анубис – смерть. Именно они, вдвоём, отец и сын, знаменуют конец жизни и жизненной силы. Священный скарабей - хранитель жизни и посланник Ра в мир людей. Значит именно Анубис и Сет, вместе, могут нивелировать силу карнакского амулета, чтобы Апоп получил очередную жертву. К древним богам, ныне забытым, можно воззвать и сегодня. И если правильно всё сделать – они явятся на зов мага.
Вся сложная схема предельно гармонично сложилась на листках с заметками, которые писал Андрей. Осталось только найти на бесчисленных фотографиях текст единой молитвы к Сету и Анубису, но это уже намного легче, чем разобраться в сложных семейных отношениях животных-богов.
Оксана сидела в кресле, сложив под себя ноги и расположив на планшет лист с рисунком платья и старалась не обращать внимания на всплески эмоций Андрея, его тяжелые вздохи и странные звуки, которые он издавал пока переводил тексты, написанные тысячи лет назад. Её рисунок обретал всё больше деталей. По итогу получилось изображение очень необычного платья - на одно плечо, левое, без рукавов, с очень узкой талией и разрезом по левой ноге, с открытой почти до неприличия спиной. Синее, как небо над Нилом, закрывающее колени. Но особой деталью должна стать прозрачная голубая ткань от левого плеча и с креплениями на запястьях – этакая мантия, сквозь которую видна нежная кожа спины.
- Я закончил, - торжественно объявил Андрей.
- Покажи, - обрадовалась Оксана и отложила планшет с рисунком. Она подошла к столу и разглядывала фотографии и листки с записями Андрея.
На массивном столе, помимо фотографий и листков, лежали и книги. Оксана узнала одну из них – они забрали этот фолиант из замка старого алхимика, когда бежали оттуда, 4 столетия назад. Это вызвало улыбку на её лице – ей приятно было вспомнить как она собственноручно оборвала жизнь обидчика. Месть никогда не бывает справедливой, но жестоким людям она приносит столько радости и удовольствия…
- Теперь ты покажи своё, - нежно спросил Андрей.
Оксана в один прыжок достигла кресла, взяла лист и протянула ему. Он любовался рисунком, представляя, как изумительна будет его жена в таком наряде и как жадно будут поедать её глазами другие самцы, бессильные предпринять шаги к ней, так как рядом законный владелец всего этого великолепия.
- Мне нравится! – отозвался он. – Пойдём сходим поедим? Я бы прогулялся.
Оксана кивнула, и они отправились в спальню переодеться. Оксана надела черный брючный костюм-двойку с белой блузкой, а Андрей синие джинсы и серый пиджак с голубой рубашкой. Пока Оксана, сидя на диване в гостиной комнате наносила макияж, Андрей стоял у окна, смотрел вниз. Мысли покинули его, мозг отдыхал от недавней трудной работы по решению головоломок, составленных очень давно.
Когда Оксана закончила с макияжем, она подошла к нему и тоже посмотрела вниз, во внутренний двор. И она увидела, как из арки появился Никита. Он, как и всегда, посмотрел наверх, проверяя горит ли дома свет – дома ли родители, затем опустил взор чуть ниже и увидел их. Но Андрей его мало интересовал, а вот Оксана… широкие брюки подчеркивали идеальную форму её ягодиц, на которых неспешно двигалась рука мужа. Мальчик замер и бесстыдно рассматривал её. Хитрая злобная искра пробежала по глазам Оксаны, и она положила руку на ширинку брюк Андрея. Она поглаживала ладонью вверх-вниз, ощущая под плотной тканью как его плоть начинает отзываться. Андрей не замечал мальчика, он с торжеством смотрел на свою женщину, предвкушая её желание. Оксана стянула с запястья резинку, завязала волосы в хвост и расстегнула ширинку. Плоть твердела под её прикосновениями, и юноша внизу видел их взгляды, пожирающие друг друга. Из-за высоты подоконника он, конечно, не мог увидеть всё, но это не столь важно – пылающая юношеская фантазия предельно чётко рисовала ему все что происходит там, чуть ниже. Оксана опустилась на колени и последнее что она сказала было:
- Закрой шторы.
Свидетельство о публикации и авторских правах №222050700023
#роман #сакура #франция #скарабей