Его смерть была многоногой и многорукой. Его смерть была горой перекрученной плоти, одежды и доспехов, тяжелой и пропитанной водой, тиной и кровью. У его смерти были десятки полузнакомых лиц, полуразложившихся и обезображенных, и десятки незрячих глаз сходились на нём крест-накрест. Не видя, они прожигали в нём дыры; ненавидя, они его, всё же, прощали.
Его смерть была нежной. Сотни осклизло-холодных рук и ног обвивали его, поддерживали, расстилались смрадным ложем, принося ему мучительно желанную неподвижность, спасительный и холодный покой. Но не избавляя от боли. Его смерть была милосердной, но жестокой. Она жалела его, продолжая наказывать.
Смятые доспехи и переломанные мечи железными челюстями впивались в ещё неосвобожденную плоть. Клубились и стекались крысы, но смерть сжалилась чуть больше, и их не стало, и с бесконечно-далёкого неба стали снисходить чёрным и тяжелым снегом, комья жирной земли. Не избавляя полностью от боли, смерть желала одарить его теплом. А ещё… Она подарила ему ангела. Пламенеющей, оставляющей расплавленный след, звездой он спустился к нему с отринувших его небес.
Ангел припал грудью к его груди, окутав их сблизившиеся лица нимбом ярко-алых волос, слишком тяжелых для его почти разрезанной шеи. Его ангел решил разделить с ним смерть.
***
Хаку порой снились кошмары. Полные мучительных образов, порожденных потаенными страхами, они топили и душили его темнотой. Они низводили и унижали его, нашептывая о слабостях, которые Хак побороть не в силах. Они напомнили ему о тяжелых грехах, что базальтовыми глыбами давили ему на плечи, пригибая к земле. Особенно о тех смертях, коим он, прямо или косвенно, послужил причиной. И особенно о первом его убийстве…
Как и первая любовь, первое убийство вечным шрамом запечатляется на сердце. Но это ни самое страшное. Некоторые утверждают, что каждый раз кого-то убивая, часть убийцы также умирает вместе с убитым. И раз так… То Хак давно уже должен быть трупом. И наверное так оно и есть иначе… почему его окружают одни мертвецы?
— Принцесса… — Хак хотел закричать, но подавился темнотой. Она окружала и давила немыслимой тяжестью, гася слова, мысли и чувства. Стирала тело и душу. Но… кто-то всё же напоил Хака светом.
***
— Дед, а дед? Когда люди умирают, куда они уходят?
Хаку шесть лет.
Сегодня выдался довольно тяжелый день, и он наконец сгорел, обратившись в ночную золу. Но некоторые вещи, даже будто исчезая, остаются с тобой. И поэтому, возможно, сегодняшний день останется с ним навсегда, ожогом запечатлевшись в памяти. Присоединившись к другому, несравненно более голубому и болезненному.
Хак впервые в жизни осознанно присутствовал на похоронах. Видел как закапывали в землю знакомого ему человека.
Мундок, несмотря на то, что для этого у него были люди, собственнолично укладывал Хака спать. Поправил одеяло и вгляделся в не по-детски мрачное лицо.
— На небо, Хак.
— Но… почему тогда их закапывают в землю?
Тогда ему этот вопрос показался логичным.
— Для того, чтобы они могли вернуться.
Хак от неожиданности приподнялся на футоне. Но это уже был не футон, и комната уже не была комнатой. Деревянные стены обратились в земляные. Это была яма. Могила. И ложем ему служили перекрученные тела.
Хак хотел было подняться, выбраться, но мертвецы крепко вцепились в него. Он хотел было окликнуть тех людей, что стояли на краю братской могилы с лопатами, но мертвецы зажали ему рот. И они шептали… Шептали, что они не отпустят его и заберут с собой. А могильщики глумились и смеялись, напоминая Хаку, что он должен был умереть гораздо-гораздо раньше. Что он слишком зажился на белом свете. Что ему пора. Однако кто-то вдруг растолкал их. Раскидал в сторону и спрыгнул в могилу.
Его смерть послала ему ангела.
***
У его ангела были очень короткие, алые волосы и фиалковые глаза. Его ангел носил худое бледное лицо с резко выделяющимися скулами и старой, незаживающей царапиной, что пересекала переносицу и часть правой щеки. Его ангел был облачен в небывалую одежду, что, словно вторая кожа, не скрывал ни один изгиб стройного тела. И его ангел не являлся принцессой. Хак осознал это сразу, несмотря на тошнотворную неразбериху, что царила и снаружи, и внутри.
Ангел стоял над Хаком, что лежал в какой-то тесной коробке из непонятного материала, и её крышкой было нечто стеклянное. Его ладони упирались в его невероятную прозрачность, словно в пустоту.
— Кто ты? — Хак невольно удивился звуку своего голоса, ибо в нем жило воспоминание, что когда-то и где-то он потерял все слова. Что когда-то и где-то он долго и дико кричал.
— Кто ты? — повторил Хак громче и увереннее, словно проверяя не послышалось ли ему.
Однако ангел молчал, никак не показывая, что он расслышал вопрос, а затем вообще ушел, исчезнув из поля зрения.
— Постой!
Хак попытался сесть на ложе, но крышка мешала ему это сделать. С какой силой он не упирался в неё она не поддавалась. Он был словно в гробу… Но, к счастью, через какое-то время крышка беззвучно откинулась, и он сумел сесть. Вдохнуть полной грудью наружный воздух, развевая эхо отдаленного ужаса.
Ангел стоял рядом и протягивал стопку неуловимо знакомых одеяний.
— Одевайся.
Хак вздрогнул от звука его глухого голоса, так непохожего на звонкий и мелодичный голос принцессы. Это действительно… не она.
Только сейчас он заметил, что абсолютно наг. А ещё… совершенно чист и здоров, и силы лавой бурлили в его жилах.
Приняв одежду, Хак осторожно выбрался из странной коробки с высокими бортами. И, развернув стопку, с ошеломлением заметил, что всё это его. Его привычные хакама, хаори и штаны. Только совершенно новые. И сапоги, что стояли на полу, тоже.
Когда Хак оделся, он наконец смог осмотреться. Хотя это мало что ему дало, ибо у него не было слов, дабы описать окружающее. Он находился в какой-то железной комнате полной мигающих и бегущих огней, и помимо них и коробки здесь больше ничего не было. Ни окон, ни дверей. И ангела, кстати, тоже. Но он вскорости вернулся, выйдя из, казалось, совершенно лишенной проемов стены. Её половины просто разъехались…
Ангел, близко не приближаясь, оглядел Хака с ног до головы. И взгляд этот был… странный. Как и отчужденное выражение его лица.
— Меня зовут Лина. И я попытаюсь объяснить тебе то, что происходит. Но прежде пройдём в другое, более подходящее для этого место.
Хак, поколебавшись, безмолвно последовал за ней. Он не назвался, но что-то подсказывало ему, что она и так знала его имя.
***
Комната, что послужила местом беседы, была гораздо лучше предыдущей. Она имела несколько привычных для Хака вещей: стол и стулья. Правда, не из дерева и не из железа. Сиденья были светлые, прочные, цельные и в тоже время мягкие. Стол такой же, прямоугольной формы, примерно с его рост длиной. Хак уселся за один его конец, а Лина за другой.
— Это место — корабль. И как любой корабль он путешествует между островами. Только это не просто острова, а целые миры. И их гораздо больше, чем звёзд на небе.
Миры, как острова…
Слушая это, Хак про себя поражался своему спокойствию. Конечно, удивление было, но не ошеломляющее, сбивающее с толку. Хотя возможно он уже просто пережил это состояние. Его отголоски ещё гулко отражались под сводами черепа.
Хак окинул взглядом эту стальную комнату. Здесь отсутствовало то разноцветье огней, что было там, где он пришёл в себя. Весь золотистый свет сосредотачивался под довольно низким потолком. Словно малое солнце. Корабль значит… Есть ли у этого корабля палуба и парус?
Лина, после того вступления, на какое-то время замолчала, явно давая Хаку переварить эту новость. Но много ему на это не требовалось, посему он первым нарушил затянувшуюся тишину.
— Между островами есть вода. Но что между мирами, что подобны островам?
— Темная пустота без воздуха и звука. Но мой корабль способен по ней перемещаться с немыслимой скоростью. Он просто летит сквозь пустоту.
Корабль что летает как птица? Хорошо. Хак был в состоянии это представить. Кое-что другое не давало ему покоя, и оно медленно росло, где-то на границе сознания. В самой глубокой тени, подобно плесени.
— На корабле всегда есть команда…
На самом деле, это не то, что его беспокоило, хотя по идее должно.
— Моему кораблю достаточно и меня. Его устройство почти на полном самообеспечении.
Хак блуждал взглядом по потолку, по поверхности стола, по странным, неровным стенам, стремясь понять, что здесь не так. Что с ним не так… Но при этом её ответе, снова посмотрел на ангела.
— Так ты здесь одна… Лина?
На краткое мгновение её лицо потемнело, но только на краткое.
— Да.
Казалось, Хак должен почувствовать острую жалость, но внутренняя дрожь охватило все его нутро целиком. Он кое-что вспомнил… И это кое-что вполне объясняло происходящее.
— Мне кажется, что я умер или умираю.
Хотя все внутри Хака и сотрясалось, внешне он продолжал сохранять базальтовое холоднокровие.
Возможно, он ожидал, что она возразит ему.
— Можно сказать и так.
***
Первое убийство, как и первая любовь никогда не забывается.
Под немыслимым давлением самооправданий, это воспоминание не разрушается, а наоборот, превращается в нерушимый алмаз. Твердый, холодный, острый. Кроваво-грязный… И когда ты проваливаешься внутрь самого себя ты обязательно на него наткнешься.
Хаку то ли три, то ли четыре. Это немыслимо, но значения совершенно не имеет, ибо мертвые всегда жаждут мщения.
***
Радужные снопы огней отпугнули страх, и голодных мертвецов. И могильная яма была засыпана. Хак помнил тёплые и в тоже время твердые руки ангела, что вытащил его оттуда.
— Лина?!
Лина, Лина… Почему это имя кажется знакомым?
Опять та комната. Или не та, ибо коробка какая-то вроде другая. Её борта стали ниже, и крышка куда-то девалась.
Хак уставился на свои руки, и сильно сжал ладони в кулаки, стремясь подавить дрожь, что всё-таки выползла на поверхность.
Дальняя стена с едва уловимым шипением — словно костер затушили водой, — раскрылась, и его ангел вновь предстал перед ним во всей своей тлеющей красоте.
Приблизившись не слишком близко, Лина молча воззрилась на него.
Хак вновь сжал и разжал кулаки, глотая воздух лишенный запахов.
— Я ведь был в яме, в братской могиле, и у меня не было сил оттуда выбраться. Но ты спасла меня.
Он наконец посмотрел ей прямо в глаза. Они были в точь-точь как у Йоны, но… вроде темнее? Глубже? Нет. В них просто не было огня.
Тусклые.
— Спасибо тебе, Лина.
По фасаду её каменно-спокойного лица словно прошла трещина. Незначительная, лёгкая, эфемерная. Но она не отвела взгляда, позволив Хаку продолжать видеть своё отражение в блеклой глубине аметистовых глаз.
— Увы, всё не так просто. Ещё неизвестно действительно ли я спасла тебя.
***
Хаку лет десять, и он гостит в Кууто, в королевском дворце. И это было бы чертовски скучно, если бы здесь не оказалось Су-Вона. Но, к счастью, это было не так, и первым делом они залезают на самое высокое дерево. И там, на головокружительной высоте, в густой и укромной кроне, Су-Вон из-за пояса достает книгу. Старую книгу про мстительных призраков.
Су-Вон утверждает, что это очень страшная книга, и мама его наругает, если увидит. И поэтому, чтобы этого не случилось, он прочтёт её вместе с Хаком на этом дереве, где не только его мама, но и остальные не поймают.
Хак сомневается, но не потому что ему страшно. Просто…
Уже сейчас он понимает, что ему рано или поздно придется убивать. Да, защищая и защищаясь, но всё же он надеется, что это произойдёт ещё не скоро. Как же он ошибается…
***
Хак не особо интересовался отвлеченными понятиями, но они не были ему чужды, и понимать он их был вполне способен. Хотя можно ли назвать, то что происходило, «отвлеченным»?
Лина продолжила объяснения, пытаясь использовать привычные для Хака слова и сравнения.
Её поразительный корабль не идеален, и он может сломаться. Особенно, если он наскочит на «риф»… Таким «рифом» кораблю Лины послужила та яма.
Как утверждала Лина, мертвые тела «излучают специфическую энергию».
— Это как холод, только совсем не ощущаемый.
Обычно она быстро рассеивается, но если её скапливается очень много… Хотя Лина призналась, что до конца не была уверена, в чем же первопричина «искажение действительности». У разума её корабля ещё недостаточно данных. Есть сложности с их поиском, ибо отсутствуют «соответствующие протоколы». Но всё- таки кое-что было совершенно ясно…
— Пытаясь спасти, я, наоборот, получается погрузила тебя ещё глубже, чем ты был.
— И погрузилась вместе со мной.
Лина кивнула.
— Так получается мы что-то вроде призраков сейчас? И… находимся под землёй?
Она уперлась локтями в поверхность стола. Её лицо продолжало быть холодным и отстраненным, но она вроде всё равно стала живее. По крайней мере, её голос и жесты.
— Я бы назвала это фазовым переходом.
Хак приподнял бровь.
— Ты ведь знаешь, что у воды есть три состояния. Она может быть и обычной, жидкой, но паром и льдом, и при этом всё равно может стать вновь жидкостью. Ты и я с тобой сейчас что-то вроде пара. А насчёт, где мы находимся… Мёртвоё тело может раздуваться от газов, и мы, получаемся, находимся в пространстве, которое представляет собой подобный раздувшийся труп.
***
Хаку тринадцать, и вместе с дедом и Хан-Де и Тае-Ву он путешествуют по Коуке.
Заходят на земли других кланов, посещают города, изучают местечковые обычаи. Приобщаются к чужой культуре. Обычное мирное путешествие. Но как-то им всё равно пришлось сразиться с бандитами, что напали на них на безлюдной дороге.
Правда, в основном сражался дед.
Ведь у него было настоящее оружие. И он очень силён и готов защищать внуков до последнего. Однако не всесилен, и поэтому именно тогда Хак проходит своё первое испытание кровью, боевое крещение. По крайней мере, ему так кажется, но в отличии от Тае-Ву и Хан-Де его не тошнит.
***
Корабль Лины умел сам латать свои пробоины. Чем он сейчас и занимался, покуда ангел показывал Хаку окрестности этого призрачного мира через специальное окно, которое, правда, окном не являлось. Это было некое очередное поразительное устройство, что-то вроде той коробки, благодаря которой Хак сейчас здоров и полон сил. Пусть даже и находясь в состоянии фазового перехода.
Зрелище было весьма тошнотворным. Земля как гниющая плоть, вода как кровь, а деревья - кости. Мир-труп.
Пока Хак смотрел на всё это, Лина проводила какие-то малопонятные действия на «столе», сверкающем всеми цветами радуги, который стоял перед волшебным окном.
— Что-то приближается, — внезапно сказала она.
Хак вопросительно взглянул на неё. Она молча глядела на некую поверхность с непонятными символами, которую назвала экраном.
— В той яме, полной трупов, сколько было убитых тобой?
Хак невольно отшатнулся от Лины. Вопрос его обескуражил и огнем обдал горло, но он быстро взял себя в руки.
— Я сейчас участвую в битве. Вернее, участвовал. Я защищал свою страну.
Казалось бы, с чего он удумал оправдываться? Это ведь… неизбежно. Убей, иначе убьют тебя или тех, кто тебе дорог. Если бы могло быть иначе…
— Я понимаю.
Лина наконец оторвала взгляд от экрана, и в её лице появилось нечто такое, что сразу сказало Хаку, что она действительно понимала и не осуждала, но…
— Но мёртвые всегда жаждут мщения.
Хак вздрогнул, и тут краем глаза заметил изменения в пейзаже, что показывало волшебное окно. И он, и Лина одновременно воззрились туда.
— Что за… — выдохнул он.
Его смерть была многоногой и многорукой.
***
От матери остались только глаза, остальное же сожрала война.
Она была сильной и смелой, и до последнего стремилась защитить Хака. И он тоже стремился, пусть даже был совсем крошкой. И своё первое кровавое крещение он получил слишком рано, что даже не запомнил это. Но… мёртвые никогда ничего не забывают.
***
У корабля Лины было оружие, что могло обратить в прах ту тварь снаружи. Но с этим нарисовались проблемы. Если оно применится, — а оно очень мощное, — этот малый псевдо-мир будет уничтожен. Он просто лопнет, взорвётся, разумеется прихватив с собой и этот корабль. Конечно, он был очень прочный, но… Лина опять призналась, что впервые имеет дело с подобной «аномалией», и рисковать лучше не стоило, и поэтому… Хак не поверил своим ушам. Его ангел собирался выйти наружу и собственноручно раскромсать эту огромную и уродливую тварь, покуда она ничего не сделал с кораблём. А она, судя по неприятному скрежету и ощутимой тряске, вполне это могла. А ему… она велела оставаться здесь.
Хак прыжком догнал уходящую Лину и схватил её за предплечье, обтянутой гладким, ярко-синим материалом, который имел удивительное свойство испускать блики, как поверхность воды на солнце.
Лина зыркнула на его руку так, что кто-то более слабый сразу бы отпрянул, но разумеется Хак к их числу не относился. Однако она не сделала ни малейшего движения, чтобы освободиться от захвата, хотя судя по всему могла: Хак ощущал ладонью неожиданно упругие и твёрдые мышцы на этой вполне по девичье тонкой руке.
— Одна ты не пойдёшь.
Он не мог этого допустить, пусть даже и подозревал, что его ангел вполне может справиться и сам. Ведь это… была его смерть.
***
Его смерть была многоногой и многорукой. Его смерть была горой перекрученной плоти, одежды и доспехов, тяжелой и пропитанной водой, тиной и кровью. У его смерти были десятки полузнакомых лиц, полуразложившихся и обезображенных, и десятки незрячих глаз сходились на нём крест-накрест. Не видя, они прожигали в нём дыры; ненавидя, они… не знали пощады.
Их черные рты-дыры с обломанными зубами изрыгали проклятья и ругательства, визжали и выли. Руки, изломанные под невозможными углами, размахивали искореженными мечами, колотя по обсидианово-черному корпусу корабля и нанося ему царапины и вмятины. Благо это существо делало все это не у входа, и поэтому Хак и Лина смогли выйти, и подойти к ней сзади.
Невероятно тошнотворное зрелище. Приправленное безумным чувством вины, что вдруг взмыло с самого дна души, разбуженное этим мёртвым миром.
Неважно какие были причины, это всё его рук дело. Мёртвым плевать на них, и они всегда жаждут мщения. И они скоро заметили свою цель, и перестали ломиться в корабль, двинувшись на них во всей своей отвратительной мощи.
Лина сделала ход первой. Невероятным быстрым движением, оказавшись возле туши, она срубила сверкающим, как молния, клинком несколько рук, и тотчас же отпрыгнула, ибо тварь, несмотря на всю свою кажущуюся неповоротливость, оказалась довольно проворной. Да так, что едва не схватила ангела, пройдясь когтями по касательной. Благо на Лине были волшебные доспехи, которые назывались скафандром, что нерушимым коконом отделяли и её и Хака от враждебной окружающей действительности. Но возможно дело не только в их надёжности, но и в том, что Хак, отмерев от ступора, вступил в дело.
Даже раздираемый совершенно объективно неуместной виной, он без жалости, орудую очень длинным, лёгким и острым мечом, отрезал от своей смерти внушительный шмат искореженной и переплавленной плоти. А потом ещё раз, и ещё раз…
Тварь пронзительно визжала, захлёбываясь гнилью и кровью. Она беспорядочно размахивала многочисленными руками и ногами, и Хак должен был уже несколько раз умереть или быть искалеченным, если бы не скафандр, его собственная до сих пор никогда не подводившая боевая выучка и Лина.
Проворной, грациозной и смертоносной бабочкой она подпрыгивала и подныривала, с хладнокровной точностью отрубая конечности и прокалывая лица. Но… Но несмотря на их впечатляющие способности и силу, тварь и не думала умирать, и казалось, она всё обрастала и обрастала новой гниющей плотью, ибо меньше не становилась. Но они-то не были мёртвыми, и поэтому усталость не заставила себя ждать.
И Лина и Хак стали двигаться медленнее и менее точно, но не совсем это стало причиной поражения.
Перед Хаком внезапно оказалось лицо, юное и совсем не тронутое печатью смерти. И из его глаз потоками текли мутные слезы, и разбитый рот произнёс лишь одно:
— Прошу… пощадите…
***
Лина была в сознании, и поэтому Хак с ней на руках смог без проблем вернуться на корабль. С кровавой пеной на губах она она сказала ему, что нужно сделать, чтобы вход открылся.
Также она продолжала оставаться в сознании и внутри, когда нажав что-то на своём плече откинула, как капюшон, шлем. Лина попросила поставить её на пол, дабы она могла снять скафандр, который похоже истратил свой запас прочности.
Хак, побледневший как полотно, безмолвно подчинился. Его ангел вновь спас его… Однако всё равно старался помочь ей, и откинув также шлем, снял с маленьких ног сапоги.
— Мне надо… в капсулу регенерации, — дыша со свистом, с кругами под глазами и насквозь промокшая от холодного пота, что смешивался с кровью, сказала Лина, пытаясь подняться. Хак сразу понял про что она, вспомнив коробку, и поэтому осторожно подхватив её на руки, направился в медицинский отсек.
Лина охнула, ибо рана её была на спине. Обхватив его шею руками, она уткнулась лицом в пластину, выкрашенную в цвет межзвездной черноты, что покрывала его плечо. И на грани слышимости прошептала:
— Лэйтан…
***
Хорошо что капсула регенерации, как и почти всё на этом корабле, была «автоматической». И поэтому, когда Хак помог Лине снять пропитанный кровью костюм, она просто легла туда, и машина «включилась». Стеклянная крышка с шипением захлопнулась и коробка начала издавать приглушенный гул. И внутренность будто бы наполнилась светящимся туманом, и Лины, что наконец потеряла сознание, не стало видно.
Хак перевёл дыхание. Теперь с ней точно будет всё в порядке. Однако основная проблема никуда не делась. Она продолжала напоминать скрежетом ржавых мечей по обшивке. Нужно что-то сделать с этой неубиваемой тварью.
Прежде чем уйти, Хак прижал ладонь к стеклянной крышке. Словно прощаясь… И, развернувшись, направился к входу. Он запомнил как выйти и скафандр, забрызганный кровью и гнилью, до сих пор был на нём.
Хак, во чтобы то ни стало, защитит своего ангела.
***
Ноги Хака увязали в смрадной гнилой плоти, что заменяла здесь землю, запинались об кости, как об камни или корни, хлюпали в кровяных лужах. Но он продолжал идти, увлекая за собой свою смерть. Как можно дальше от корабля и Лины.
Его ангел утверждал, что этот мёртвый мир занимал относительно небольшую область, но пока казалось, что он не имел ни конца ни края, и Хак надеялся, что так продолжится и впредь. По крайней мере, какое-то ещё время, и покуда у него есть силы.
Честно, Хак не знал, что предпринять, ибо эту тварь нельзя было убить. Если только загнать её в какую-нибудь ловушку… Например, в глубокую яму, из которой она будет долго выбираться. Хотя никаких бездонных пропастей не наблюдалось, но местность становилась всё более неровной и холмистой. И костяных деревьев становилось всё больше и они стояли плотнее.
Хак остановился, в наиболее густой скелетной чаще, дабы немного отдохнуть. Эта тварь была довольно быстрой в размахивании своих многочисленных рук, но не в согласованном движении не менее многочисленных ног, и поэтому передвигалась медленно, да и кости ещё замедляли её.
Если бы можно было сделать ловушку, но у Хака не было на это времени, и поэтому ему ничего не оставалось как идти дальше. Хотя… её можно попытаться обмануть.
Сейчас он находится в чём-то вроде леса. И он становится всё гуще и непроходимее. Ускорившись, — а Хак передвигался не слишком быстро, дабы тварь не потеряла его, — он может сделать крюк, обойдя свою смерть, и вернуться назад к кораблю. Если только… он правильно запомнил направление и сил у него хватит.
Правда, тварь уже приблизилась достаточно близко и видела его, и поэтому Хаку надо ещё какое-то время зазывать её за собой, и попытаться улучить момент. И он вскоре представился, ибо вскоре он начал подниматься на самый крутой местный склон.
Это было трудно. Земля-плоть была скользкой, но Хак использовал клинок, вгоняя с отвратительным хлюпом в местную нижнюю твердь. И если подумать… Он оглянулся. Точно! Тварь не могла забраться по этому склону.
***
— Это было весьма безрассудно.
Хак сумел оторваться от твари, благодаря скользкому холму, получив фору, но неизвестно получилось ли бы у него добраться до корабля, если бы он сам не прилетел к нему. Покуда Хак уводил чудовище, он починился и Лина исцелилась. И сейчас корабль летал высоко над мёртвой землей, в поисках выхода. Полностью недосягаемый и навсегда утерянный для смерти Хака.
— Согласен, но я должен был что-то сделать. Я ведь не знал сколько займёт время твоего излечения.
Они сидели в той комнате, где произошёл их первый диалог. Лина, прямая настолько словно проглотила палку, сложила на груди руки. Её лицо ещё сохраняло отголоски той небывалой мягкости и потрясающей тревоги, с какими она выскочила из корабля, приземлившегося рядом с Хаком. Она даже чуть не назвала его по имени, но вовремя спохватилась. Это воспоминание он навсегда сохранит в своём сердце.
— Можно я задам тебе один вопрос, Лина?
— Да?
— Ты ведь понимаешь, что напоминаешь мне одного дорогого мне человека?
Лина вздрогнула и сжала плечи, но выражение лица её не поменялось, и голос прозвучал совершенно спокойно.
— Порой миры повторяются. Иногда они могут быть почти идеальными близнецами. Иногда зеркалить друг друга лишь в каких-то деталях.
Она замолчала, посчитав это объяснение исчерпывающим.
Хак хотел спросить ещё о многом. Откуда у неё столько шрамов на теле, почему она путешествует одна и с какой целью, и… кто такой Лэйтан? Но не стал. Некоторые вещи лучше не знать. Да и захочет ли она отвечать?
Тут корабль тряхнуло, но он выровнил свой полёт, и Лина тихо возвестила:
— Похоже, выход найден.
#фанфик #сверхъестественные истории #фантастический рассказ