April is the cruellest month, breeding
Lilacs out of the dead land, mixing
Memory and desire, stirring
Dull roots with spring rain
Tomas Eliot. The Waste land
Пыльный столик с чашками кофе.
«Кожа на руках уже, милочка, скорее перчатки
Сморщенные.
Только и остается, что память,
И та подводит.
Легче юность упомнить,
Чем, вот только что, сахар,
Куда дела. А, вот он».
Окна
смотрят весной в гостиную,
Самой холодной серединой марта.
Печенье и пряники со странными символами
И вязью
В мутной чаше стеклянной...
«Погадать вам на картах?
Или на гуще? Не верите в это?
Что может забавнее быть,
Чем заглядывать в будущее,
Ведь
Оно у вас есть, дорогая.
Ой, впереди еще столько!
Ну хорошо, выбирайте отсюда.
Посмотрим…».
Драная кошка на растоптанном стяге
С отвращением
Смотрит на клубок ниток.
Лежит, что никогда не вставала,
Ведь лапы теперь враги твои.
Что вы несете…
Что вы несете такое?
«Несущие стены Башни не выдержат…
Вот похоронят, а пыль смахнуть с камня
Некому.
Для вас мы как корабль тонущий
Терпящий последнее бедствие
Я терплю его много лет,
Милочка, но
Никто не потерпит меня,
Неспособную встать с кровати».
Огонь шепчет, и ты различаешь,
Как жизнь переставляет фигуры
В бессмысленной партии
Скорби
И страсти, недолгого света и
Зыбкой тени происходящего.
«Играть никогда не наскучит.
Почки взорвутся цветами,
Тебя потянет к мужчинам,
Даже если от них уже тошно.
Оброк сезона, оброк свежей плоти…
Вот тебе, возьми с собой
Амулет от снов неспокойных.
И что, что христианка? Я тоже.
А кофе? Щепотка кореньев
Для огня в твоем сердце,
Почему бы не быть нам с тобою
Сегодня немножко повеселее?
Не пройтись ли на воздух,
Посмотреть на прохожих.
Пусть говорят, что мы ведьмы!
Моя бабка, кстати, такой и была,
Но стоит ли верить молве деревни,
В которой она доживала».
Часы пожирают день и вечер,
Оставляя на небе разводы угля.
В комнате не рассмотришь
Почти ничего, кроме
Мерцающих глаз кошки,
Глаз старой леди зеленых и острых.
Обе глядят за пороги,
Видят за гранью,
Понимая, что и три молодости
Не удалят их от смерти.
Почтения нету у жизни к своим детям,
Цветению всякому предел – опыт,
И вовсе кровь дев бесполезна,
Графиня Эржэбет,
Замурованная колдунья,
Родственница того самого графа.
Карпатская нечисть.
«Однако, как бы хотелось снова быть юной...
Вот стало тепло, и на лавку садится
Молодушка, распущены волосы,
В руках книга, улыбка устами.
И смотрит в самую вечность
Ее ждет столько такого, по чём вздыхает теперь
Старая леди, чье тело со дня на день
Перестанет принадлежать ей.
«Кофе остыл?
Ах, дорогая, ты будто бы сонная».
Выйди ночью под свет луны обнаженная
И любуйся отражением в озере,
Отражением в глазах юноши.
Всё это преходящее
И дважды не будет.
Март забирает сердце до осени.
Занавески ветхие не трепещут от дуновения,
Им бы выстоять еще мгновение.
В кухне запах выпечки…
Домик пряничный – твое наследие
Одинокое.
Сегодня платье, а завтра лохмотья.
Паук довершал композицию,
Гобелен долголетия.
Леди отставила чашку с гаданием,
Не желая знать, чем всё кончится.
Зная, чем кончится,
Отражаясь годами и лицами в пучине зеркала.
ЦВ
Картина: Harry Herman Roseland