Начало ЗДЕСЬ
Глава 2
- Не понял, - опешил Илья. – Как это?
- Расскажу, слушай, а там уж, как сам решишь. В общем, дело было во время Великой Отечественной, батя мой тогда вернулся с фронта инвалидом. Ну, ты ж помнишь деда, не такой уж и маленький ты был, когда его не стало. Потерял он на фронте руку, и отправили его сначала в госпиталь долечиваться, потом домой вернулся. Вернулся-то он, вернулся, да через некоторое время село наше в оккупированную зону попало. Кисло стало людям. Сам я не помню всего этого, я ж в сорок первом родился аккурат перед войной. Когда немцы пришли мне всего-то два года было. Батя тогда к партизанам и ушел, иначе расстреляли б его и всё тут. А что? Безрукий не работник, в Германию не угнать. На врага работать бы он наотрез отказался, так что, путь один – в расход пустить. В деревне остались тогда одни бабы с детьми да старики немощные. Был, правда, один тут… Как земля таких носит, не знаю. Короче, как пришли немцы, он сам подался к ним и услуги свои предложил.
— Вот урод, - злобно прошипел Илья.
- Отец сказывал, семья этого Николая до революции зажиточно жила, богатые они были. Вот он зуб и имел на советскую власть, потому и к немцу пошел. Надеялся, что вернет своё. Были такие, что уж… Знал он, что батя к партизанам ушел, а вот почему немцам не сдал, сам не знаю. Отец говорил, будто этот Николай пытался к маме моей свататься, она отказала. Но любил он ее крепко. Может, поэтому, кто знает… У мамы нас к тому времени двое было: я и сестра, на два года меня старше, тетка твоя Людмила. Нелегко тогда жилось… Да уж… А мама еще умудрялась для партизан хлеб печь. Она, да еще две женщины постарше неё. Сын одной из них относил хлеб партизанам. Мальчишке всего десять лет от роду было, да вот умудрялся он пройти так, что не замечал его никто. И никто не знал, как ему это удается, пока не один случай. Линия фронта тогда совсем близко была, теснить немца начали. Вот и послали наши ребята из лесу разведгруппу, чтоб поразузнать по окрестным деревням, что там и как. Сколько где немцев на постое, что из вооружения, ну, сам понимаешь, книжки про войну читал, фильмы смотрел. Вот все примерно так. А как к нам в село пришли, так этот самый Николай каким-то макаром их выследил, да хозяевам своим доложил. Группа как раз в том доме, где мальчишка этот, Пашка, пряталась. Пашка и проследил за Николаем, да прибежал и доложил, что, мол, тикайте, товарищи, сейчас фашисты нагрянут. А тикать пришлось не только товарищам партизанам, надо было и семью Пашки с собой уводить, иначе всех их расстреляли б за связь с партизанами. А там мать Пашкина, да еще сестренка младшая, всего-то пяти лет от роду. Ну, девчонку на руках только нести, Пашка вперед побежал дорогу показывать, а еще двое партизан замыкали группу, отстреливаться чтобы. Один из группы и был мой батя. У него хоть и не было одной руки аж до локтя, но как-то ловко приноровился управляться, даже с автоматом. Он-то и нес сестренку Пашки.
Вот папа и рассказывает: бежит Пашка впереди, дорогу, значит, показывает. А где-то позади уже крики по-немецки слышатся, и русская речь тоже. Николай немцам указывает, куда партизаны побежали. Отец был уверен тогда, что не дойти им живыми с бабой и детьми. Да только видит он вдруг, что Пашка остановился на опушке и смотрит пристально в лес. Отец подошел ближе и говорит ему: «Парень, не останавливайся, некогда. Догонят нас так. Ты ж сказывал, что дорогу короткую знаешь, так веди». А Пашка, не поворачиваясь отвечает: «Погоди, дядька Иван, щас будет нам дорога». И вдруг, отец сказывает, перед мальчишкой словно все жидким стало: трава, деревья, сам воздух. Колышется, словно вода на поверхности озера. Подбежали остальные, а Пашка говорит всем: «Не бойтесь, идем все туда. Только уговор: держаться всем вместе, не разбегаться. Только кучей пройти сможем, иначе эта дорога… Не знаю, что она делает и как, но она не любит, когда разбредаются, сомнёт в комок». Все переглянулись и видят, что никто ничего не понял. Но понимать-то времени не было, на краю села уж немцы показались. Пеших с десяток и ещё двое на мотоциклах. Короче, как говорил отец, перекрестились они все, да и пошли следом за мальчишкой.
- Перекрестились? – удивился Илья. – Вроде бы в СССР все атеистами были.
- Знаешь, сынок, я думаю, что, когда за спиной пули свистят, тут уж не до атеизма, - усмехнулся Леонид Иванович.
- Хм… Наверное, - согласился сын.
- Ну вот. Батя говорит, шагнули они все, значит, следом за Пашкой. Поначалу словно сквозь вязкий кисель пробивались, потом всё стало, как обычно, лишь мальчик снова всем приказал держаться кучей. Перед ними дорога открылась. Отец говорил, красивая дорога, широкая, гладкая, словно асфальтированная, да только на было асфальта. Идут они по ней, и всё так споро получается, быстро. Батя говорил, что даже вес девочки, что на руках нёс, вдруг перестал чувствовать, будто пушинка сидит, а не пятилетний ребёнок. И двигаются все гораздо быстрее, чем всегда. Где-то позади слышится немецкая речь, крики, рев мотоциклетных моторов. А Пашка только говорит: «Не оборачивайтесь, не догонят». А все идут и слышат, как немец приближается. И страшно так становится, так и хочется с дороги соскочить и в зарослях спрятаться, что по обе стороны дороги. Да Пашка строго так не велит с дороги сходить. «Не догонят, говорю, - снова повторяет. – Она сама с ними разберется». А рев моторов всё ближе. И вдруг такие вопли, словно убивают кого! Остановились наши, обернулись и видят картину такую, что всех в дрожь кинуло. Отец говорил, что у него по спине пот холодный ручьями побежал, он девчонку к себе прижал лицом, чтобы дитё не видело такого страха. Оба мотоцикла посреди дороги начали сминаться, как будто кто-то очень большой, для которого мы все лишь муравьи, вдруг решил скомкать лист бумаги, по которому ехали эти мотоциклы. Немцы орут, но нет ни крови, ничего такого. Сминаются они, сминаются, пока не сжались в точку и не исчезли, а мотоциклы вдруг из пустоты обратно выплюнуло, только искорёженные малость. Дальше за ними пешие немцы пытаются по лесу разбежаться, да только и их настигает невидимый кулак и тоже сминает в комок. Посреди дороги стоит тот самый Николай. Стоит, рот открыл, сам весь белый, как молоко, трясет его от страха. Его невидимая рука на закуску оставила. Собаке собачья смерть… Наши к Пашке повернулись, смотрят, выпучив глаза, а мальчик только плечами пожимает: «Я сам не знаю, что это. Идемте дальше, уж скоро дойдем. Только не разбредайтесь». Так и шли они за Пашкой, держась кучей все вместе, пока снова впереди всё не стало похожим на колышущуюся водную гладь, снова словно сквозь кисель пробивались. А потом видят: лес кругом знакомый, до расположения отряда рукой подать. Тогда-то и поняли все, как мальчику удавалось всегда незамеченным проходить. Кинулись расспрашивать Пашку, да поняли, что пацан и сам ничего толком не знает. Сказывал лишь, что открылась ему эта дорога, когда самый первый раз он хлеб партизанам нёс, с тех пор и открывается всегда. Один раз двое немцев заметили его, пошли следом, а их на дороге той и смяло в комок. Помнили на селе эту историю, когда пропали двое. Ох, лютовали тогда немцы! Грозились расстрелять каждого второго, да потом затихли. Пьянствовали они аккурат перед этим, а эти двое собирались вроде на реку пойти искупаться. Решили, видимо, что утонули по пьяной лавочке. Одежду их, видишь ли, на берегу реки и нашли. Как она там оказалась, одному Богу известно. Вот такая история, сынок.
- А что потом? Потом что?
- Ничего. Через день село наши освободили. С тех пор рассказы об этой дороге и ходят.
- Получается, что она лишь до какой-то точки в лесу доходит?
- Отец говорил, что вроде бы она появляется там, где надо, и ведет туда, куда нужно. А вот кому и почему она является, - загадка. Пашке почему-то явилась.
- А Пашка? Что с ним стало?
- Погиб Пашка, - вздохнул Леонид.
- Как? – ахнул Илья.
- На мине подорвался. Немцы при отступлении их немало оставили…
- Господи, как жалко мальчишку, - прошептал Илья.
- Давай за героев наших по стопочке, - предложил отец, наливая снова. – Вечная память им.
Отец с сыном выпили и сидели в молчании, не заметив, что за ними наблюдают из-за кустарника внимательные глаза Сашки. Дежурные уши мальчишки жадно ловили каждое слово дедушкиного рассказа.
***
Катя утром проснулась первой. Неудивительно, ведь девочка проспала весь вечер и всю ночь. Она осторожно встала с кровати, надела халатик, приготовленный на стуле мамой, и вышла во двор, осторожно спустившись по высоким ступеням крыльца. Кате было всего четыре года, ее привозили к дедушке каждое лето, но она уже плохо помнила свой прошлый приезд. Единственное, что отложилось в детской памяти, это купание в речке, и еще лохматая собака Лорна, которая с удовольствием играла с девочкой. Поискав глазами собаку и не обнаружив ее, Катя потопала вглубь сада. Солнце уже поднялось высоко и пробивалось сквозь листву деревьев, раскрашивая стволы причудливыми пятнами. Шелестящие на легком ветерке листья бликовали солнечными зайчиками, и девочка невольно зажмурилась, когда один из них вдруг попал ей прямо в глазки. Лицо ее расплылось в блаженной улыбке.
- Катя! Катюшка! Где ты? – услышала она голос мамы.
- Я тут! – откликнулась девочка.
Мама быстро прибежала на звук голоса дочери и подхватила ее на руки.
- Доброе утро, мамочка!
- Доброе утро, моя лапушка! Выспалась?
- Да.
- Идем умываться?
- Нет, не хочу, - замотала головой малышка.
- Не как же так, котёнок? – удивилась мама. – Помнишь, как в стишке? Надо, надо умываться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам что?
- Стыд и срам, - четко произнесла Катя.
Она недавно научилась выговаривать «р» и очень гордилась этим, стараясь использовать как можно больше слов с этим звуком. Это было так забавно, что Илья даже говорил: «Наш тигренок прибежал».
- Вот видишь, значит, идем умываться, - улыбнулась мама.
- Идем, - кивнула Катя.
- Умничка, - мама ласково чмокнула дочку в щеку. – А потом мы приготовим завтрак, да? Что мы с Катей приготовим?
- Блинчики, - уверенно ответила девочка.
- Значит, блинчики, - кивнула мама. – Но сначала умываться.
Спустя некоторое время свеженькие, умытые, причесанные мать и дочь готовили на кухне блинчики. Вернее, готовила их, конечно, Светлана, но Катя активно «помогала», утаскивая с блюда блинчик к себе в тарелку и с удовольствием съедая его с деревенской сметаной. Эту идиллическую картину и застал Леонид Иванович, вернувшись после утренней прогулки.
- А кто это у нас тут такой сидит и блинчики лопает, а? – громко спросил он, лукаво подмигивая внучке.
- Деда! – обрадовалась Катя. – Добррррое утррро, деда!
- Ух ты, какая рычащая девочка! А ну, порычи еще!
- Рррррррррррр, - со смехом ответила Катя.
- Ай, молодец! Настоящий тигр! Или лев! – дед усадил внучку обратно на стул, и та продолжила доедать блинчик.
- Отдохнула хоть, Светик? – спросил Леонид невестку.
- Конечно, - улыбнулась женщина. – Здесь так тихо, спокойно, такой воздух… Люблю деревню.
- Наслаждайся, всё лето впереди. Ну-с, чем сегодня займемся? – хитро подмигнул внучке дед.
- На речку пойдем? – с набитым ртом спросила Катя.
- Легко. Только купаться пока не будем, вода уж больно холодная. А вот через недельку прогреется, тогда и поплещемся. О, можно рыбу поудить, хочешь?
Катя согласно кивнула и потянулась к чашке с чаем, которую поставила перед ней мать, предварительно остудив.
- Она все на свете хочет, - сказала Света. – А про речку талдычит уже несколько дней. Видимо, запомнила с прошлого лета.
- Прекрасно. Тогда после завтрака пройдемся в лес, погуляем, на речку заскочим. А мужчины твои спят еще?
- Ага. Вы ж наверняка улеглись уже сегодня? – хитро спросила Света.
- Был такой грешок, - признался свекор. – Нет, Сашку мы отправили раньше, но все-таки в двенадцатом часу. А мы с Илюхой улеглись, когда уже два было.
- Ну вот, теперь понятно, - засмеялась Светлана. – Илья раньше одиннадцати вряд ли проснется, а сейчас только девять. Удивляюсь, как это Вы так рано поднялись.
- Да что мне, - махнул рукой Леонид. – Я ж человек пожилой, на работу не хожу, мне уже не надо столько времени для сна. А вставать я привык рано и на прогулку выходить. Сегодня я еще припозднился, обычно в шесть утра уже как штык. А летом так вообще в пять. Как раз, пока жары нет, поливаю огород, потом опять же курочек кормлю. Выпиваю стакан простокваши и иду гулять на пару часов. Потом уж завтракаю. Много лет у меня такой режим.
- Деда, а что такое рррррежим? – спросила Катя.
- А это как у тебя.
- У меня нет рррежима, - удивилась девочка.
- Есть, - хитро подмигнул дед. – Ты утром встаешь, умываешься, потом завтракаешь, потом играешь, гуляешь, потом обед, сон, полдник, снова гуляешь и играешь, потом ужинаешь, смотришь мультики и спать. Вот это и есть режим. Поняла?
Катя кивнула, хотя по ее лицу было видно, что девочка явно не особенно поняла, о чем речь. Из глубины дома раздался дробный топот, и в кухню тайфуном влетел уже умытый и одетый Сашка.
- Всем привет! О, блинчики! – он тут же приземлился на стул и положил себе в тарелку парочку блинов.
- Привет, пострел! – ответил дед.
- Доброе утро, сынок, - сказала Света.
Последним проснулся Илья. Позавтракав, все немного посидели на террасе. Пока дед развлекал внуков, Света с удовольствием покачалась в гамаке, закрепленном между тенистыми деревьями, а Илья залез в сарай и, пошуровав там минут двадцать, вышел с довольным лицом, держа в руках шампуры и решетку для гриля.
- Вечером устроим первобытный пир, - объявил он. – Будем жарить мамонта на костре.
- Отличная идея, милый, - проворковала из гамака жена.
- Илюха, тогда после прогулки смотаемся с тобой на ту сторону железки, я знаю, где там мясо хорошее можно купить, - откликнулся Леонид.
- Деда, а Серега и Мишка здесь? – спросил вдруг Саша.
- А куда же им деваться? Здесь твои дружки, здесь.
После долгой совместной прогулки по лесу и на реку семейство вернулось домой. Дружно пообедали, после чего Света отправилась укладывать Катю, Леонид Иванович с Ильей ушли за мясом, а Сашка отпросился погулять с друзьями.
- Беги уж, - улыбнулась мать.
- Спасибо! – воскликнул Сашка, выскакивая за калитку.
- Эй, пострел! Помнишь уговор? В лес и на реку без взрослых ни-ни! – строго предупредил дед.
- Помню! – донесся Сашкин голос с улицы, и мальчишка исчез из виду.
- Ну вот, дорвался до свободы, наконец, - улыбнулся Илья. – Ладно, па, идём за мамонтом.
***
Время приближалось к шести часам вечера, мясо давно томилось в маринаде, Леонид и Илья нанизывали его на шампуры. Угли тлели в сложенном из кирпичей мангале, рядом в миске лежали куриные окорочка в маринаде для запекания на решетке. На столе в беседке Светлана нарезала овощи и красиво раскладывала на огромном блюде. Катя тоже участвовала, ей было поручено скатывать в трубочки лаваш, нарезанный на квадраты, и девочка старалась, высунув для верности язык.
- Илья, Сашку надо бы загнать! – крикнула Света. – Поищи его, они с пацанами где-то на улице мотаются. Полчаса назад их голоса слышала!
- Хорошо! – ответил Илья и вышел за калитку.
Леонид тем временем закончил нанизывать шашлык, положил на решетку порцию курятины и оглянулся. Из беседки вышла Света, вытирая руки полотенцем.
- Светик, я, пожалуй, поставлю шашлык, когда Сашка вернется. Чтобы уж с пылу, с жару, да?
- Конечно, - кивнула Света. – Я, откровенно говоря, думала, что Илья уже его привёл. Странно, что их нет, вроде ж на улице бегал.
- Может, к кому из ребят забежал, - предположил Леонид. – У нас же тут как: чей дом ближе, туда и заскакивают воды попить.
В калитку быстрым шагом вошел взволнованный Илья.
- Слушай, пап, их нет нигде. Ни Сашки, ни Сереги, ни Мишки. И дома ни у кого из них нет. Куда они еще могли податься?
- Илюш, да не волнуйся, некуда им тут деться. Спрятались, наверное, в кустах, да болтают. Ты покричи его.
- Кричал уж. Не откликается никто.
Внезапно из беседки вышла Катя и встала рядом с матерью. Копируя Светлану, девочка важно вытерла руки о полотенце и сказала:
- Сашка в лес ушёл.
- Как в лес?! – одновременно воскликнули взрослые. – Откуда ты знаешь?
- Слышала. Они с мальчишками разговаривали, что в лесу есть невидимая дорога. Они пошли её искать.
#мистика #сверхъестественное
#другие измерения #мистические истории
Продолжение СЛЕДУЕТ
Начало ЗДЕСЬ
Предыдущая глава ЗДЕСЬ
Телеграмм-канал с анонсами выходов ЗДЕСЬ
Вам понравилось? Ставьте лайк)))
Заходите и подписывайтесь на мой КАНАЛ .