Никита потянул на себя тяжёлую дверь и робко постучал по косяку. На стук повернулось шесть голов из семи: один из собравшихся и так сидел в кресле лицом ко входу и ободряюще улыбался визитёру. То есть улыбка, наверное, была задумана как ободряющая. Но на уродливом лице громилы выглядела скорее как обещание мучить недолго и пристрелить сразу.
Впрочем, остальные шестеро тоже были немаленьких размеров и неясной этимологии.
Никита сглотнул комок, подступивший к горлу, и прошептал:
– Извините, кажется, я ошибся дверью.
– Вы в клуб «Толерантность»? – дружелюбно спросил халкоподобный парень, который развалился на диванчике ближе к выходу.
– Д-да, – только и смог выдавить Никита. Он уже прикидывал, получится ли убежать или хотя бы забиться под лестницу в уголок, куда не протиснется ни один из этих атлетически сложенных джентльменов.
– Так вы по адресу! – вскочил с подоконника ещё один субъект, лицо которого внушало желание тут же расстаться с телефоном, кошельком и парой литров выпитой накануне воды.
Вскоре Никиту заботливо усадили в кресло и стали отпаивать коньяком.
– Из Димкиных запасов, – показал кто-то на диванного Халка, который как раз подливал в свою кружку кипяток.
– А Димка почему не пьёт? – сфамильярничал уже захмелевший Никита.
Димка вздохнул и поджал ноги:
– Все думают, что сантехник – это который выпить любит. А сантехник, между прочим, это человек, который тебе кран починит и спасёт, если где трубы прорвало.
– Так и не любишь? – не поверил Никита.
– Не-а. Я чай ромашковый уважаю. Но беру, когда дают, особенно старики. А то сразу подвох начнут искать, начальству моему жаловаться, что плохо работу сделал. Поэтому я здесь: нужно же место побыть самим собой, – он отхлебнул из кружки и блаженно прикрыл глаза.
Вскоре выяснилось, что токарь Гена втихаря балуется вейпом, крановщик Кирилл по ночам гоняет на электросамокате, хоть тот и мигает красным из-за превышения веса, гопник Толян пристрастился к батистовым рубашкам и вынужден нашивать на них логотип «Адидас», споротый с первой и последней олимпийки, ночной вышибала Олег днём учится на бариста, бизнесмен Аркадий на самом деле живёт не в Лондоне, а на Дыбенко в однушке с мамой, а районный авторитет Максим до слёз любит своего чихуахуа и тайком носит его в нагрудном кармане.
У всех одно и то же: не поймут, засмеют, друзья отвернутся, с работы выгонят... Никита кивал. Всё как у него! Друзья и родные избегают, коллеги по офису подкалывают – может, из зависти, шеф грозится уволить, если он не бросит заниматься ерундой и не начнёт работать нормально, даже девушка недавно ушла к начальнику отдела продаж. В уголках глаз медленно закипали слёзы.
Внезапно Никита хлопнул себя ладонью по лбу:
– Мужики, да что же вы?!
Все посмотрели на него, но его уже не смутило внимание. Может, коньяк стал эликсиром смелости, а может, вдохновение победило.
– Да вы посмотрите на себя! Кто будет над вами смеяться? Вы же... (он хотел сказать «уроете одним взглядом», но осёкся) вы же ого-го! Взрослые серьёзные дядьки, а боитесь всякой ерунды. Давайте устроим тренинг! Выйдем на улицу с плакатами «я вейпер», «я живу на Дыбенко», «я люблю своего чих... как его там». Надо преодолевать страхи, надо смело смотреть правде в лицо и быть собой!
Оживившиеся было единомышленники замерли, Никита почувствовал, как в воздухе витает недоверие.
– Слышь, парень, ты же так и не рассказал о себе, – приподнялся с дивана Дима. – Почему ты сюда пришёл, кто ты вообще?
Члены клуба согласно загудели:
– Да, точно, кто ты?
Никита широко улыбнулся:
— Простите, как-то к слову не пришлось. Я работаю помощником младшего менеджера по продажам, а вообще-то я мотивационный коуч.
Улыбка стала сползать с лица Никиты, когда он увидел, как члены клуба «Толерантность» мрачно переглядываются и почему-то закатывают рукава.