Рассказ Егора Фетисова — жизнеутверждающий. И совсем недавно — более чем актуальный. А еще это притча новых времен — человек мечтает заболеть, только так можно считаться законно выздоровевшим, здоровым. Но вот за окном мелькает все быстрее, о смертельной эпидемии, похоже, забывают, появляются другие информационные поводы — буйки в обмелевшем озере жизни. Черные полосы пока чередуются с белыми, так было с начала времен, но похоже, что одни расползаются, а другие сжимаются; при высоких скоростях вообще все усредняется и становится густо-серым, это закон физики.
У всех в семье подтвердился злосчастный вирус. Кроме меня. Я тщательно скребу палочкой в носу, ищу в слизистой оболочке вирус, капаю полученную жидкость в отверстие выданного мне пластикового прямоугольника, но вторая полоска не появляется. Результат отрицательный. Я не болен.
А семья преспокойно болеет. Им то — что, у них все подтверждено и зарегистрировано официально. И всем плевать на то, что мне неофициально плохо. Я наливаю в бокал красного вина и делаю большой глоток, прислушиваясь к себе. Нет, вкусовые рецепторы на месте. Может, это и к лучшему. На следующее утро сдаю тест в специальном шатре, очередь растянулась на километр, но продвигается быстро. Полуодетые дети мерзнут без курток на январском ветру, потому что родители привезли их на машинах и думали — из машины в шатер и обратно. Но нет. Таких много, кто думал, что из машины и обратно, очередь змеится, по форме всё больше напоминая кишечник, в ней все — и больные и здоровые. Я чувствую себя больным, но официально я пока что здоров.
Дети довольны. Вместо школы сидят дома и смотрят ютуб на компьютере. Мой ковидный паспорт просрочен, хотя летом я привился дважды, но этого уже недостаточно, а через неделю мы летим в Рим. Из промозглого Копенгагена в солнечный Рим. Я хочу в Рим, но для этого лучше бы заболеть сейчас.
— Сын, это твой недоеденный бутерброд с паштетом?
Он сыто кивает, и я с надеждой откусываю. Обещали ведь заразный штамм. У меня же болит горло в точности, как у средней дочки! Спрашиваю ее еще раз, где именно и как именно болит. Ну да, у меня там же и так же. Но полоска-то одна!
«Откройте рот пошире и скажите «АААА»», — просит молодой парень, лезет мне в горло и улыбается, потому что у меня язык синий от красного вина. Я, кстати, предвидел такую реакцию, заранее переживал. Дочка, та, что с таким же горлом и кашлем, сказала, что синий язык может быть и от леденцов. Это правда.
На улицу выходить нельзя. Самоизоляция. Поэтому погода сделалась сразу же солнечной и ясной. Чтобы в солнечную и ясную погоду можно было заказать продукты из супермаркета. Набираем полную корзину. С горкой. Обсуждаем состав корзины всей семьей часа полтора. Наконец рацион согласован, и появляется надпись, что доставка будет осуществлена через три дня. В лучшем случае. В худшем, через четыре. А мы как раз планировали завтра поесть. Вот незадача. Переходим на сайт попроще. Берем корзинку поменьше и кладем в нее молоко, сосиски и кое-какие овощи. Доставщик оставляет пакет на улице напротив подъезда и присылает эсэмэску с сообщением о доставке и фото пакета. Все выжидающе смотрят на меня. И хотя я единственный, кто еще не переодел пижаму, тащиться за пакетом, вроде, выходит мне, потому что я официально здоров.
— Завтра пойду сделаю прививку, — говорю я.
— Даже не думай. — Жена против, потому что верит мне в том, что я болен, хоть и неофициально, и считает, что глупо загонять в организм еще больше вируса, если он уже и так внутри.
Но я хочу в Италию, там цикады даже в январе. Это напоминает мне детство на Черном море и придает сил, которых уже ни на что не осталось. А итальянцы на границе меня непременно спросят, что дескать да как. Как твое официальное самочувствие. На истинное мое самочувствие-то всем плевать, а оно, как назло, расходится с официальным.
Домашние тесты заканчиваются. Я и так сказал в школе, когда забирал их, что у меня десять детей. Ну чтоб с запасом. Старая привычка, советская. Как в воду глядел. Сплошь бракованные подсунули. Говорю средней дочери, чтобы покашляла. Ну да, у меня в точности такой же кашель. И тембр тот же. И голос так же сипит.
И вот наконец долгожданный «плюм». Сообщение от здравоохранителей.
Оно!
Есть все-таки справедливость на свете! Тест положительный. Слава Богу.
Радость длится несколько секунд. Потом вспоминается друг из Питера, который только что выписался из больницы. Чудом выкарабкался. Восемьдесят процентов поражения легких. Ну… может, привирает, но даже если семьдесят… Жутковато. Прислушиваюсь к легким. Шуршат. Интересно, с каким процентом шуршат. Подхожу к кровати средней дочки. Прислушиваюсь к дыханию. У нее шуршат так же. Начинаю бояться за обоих. Как их замерить-то, эти проценты? Может, уже осталось с гулькин нос.
Ложусь в постель, закрываю глаза и представляю себе Рим. Припаркованные на мосту машины. Пантеон. Тибр. Тропинка вдоль Тибра, почему-то ужасно парижская. И километрах в двадцати — Тирренское море. Что такое двадцать километров? Сущий пустяк… Сухой кашель дочери, скрип кровати. Нужно как-то расставить приоритеты, определить главное и неотъемлемое. Иначе может оказаться поздно. Пока что у жизни две полоски, но это только те, что мы видим. На самом деле их больше.
Неизмеримо больше.
Тирренское море. Широкая полоса прибоя.
#современная проза #современные писатели #литература #формаслов