Это стихотворение 1962 года - о любви к Родине, также как и, например, чуть более позднее (1965) - "Мой народ".
Но "Стансы" написаны в особой мистической тональности - они о душе, о ее посмертной бестелесной встрече с местами детства. Будучи всего 22 лет от роду, поэт здесь пишет о том, куда его дух придет умирать.
Но не сразу мы понимаем, что он ведет речь не о моменте телесного умирания, которое для него не столь важно (поэтому погост он не желает выбирать), а о прощании души с жизнью. Вот что важно - куда сама душа полетит. Тело, как он чувствует, может быть захоронено где угодно - в любой стране на любом кладбище ("погосте"). Зато он очень живо представляет, как будет себя чувствовать его душа после смерти, куда полетит, чтобы проститься, чтобы причаститься в последнем порыве любви. Вот что для него значит - "умирать". Это припасть самой душой (не материальным телом) в последний раз к родной земле (асфальту), "приложиться щекой" в последний раз "к равнодушной отчизне".
Как объяснить тот факт, что поэт за 10 лет до своего выезда из СССР предчувствовал пожизненную разлуку с родными местами? Как объяснить, что он предчувствовал две своих разных жизни в будущем, "из непрожитых лет"(одна российская и другая эмигрантская)? Не объяснить, конечно, никак, но душа его действительно предчувствовала свое будущее.
Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.
И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
– До свиданья, дружок.
И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
– словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.
Форма стихотворения оригинальна тем, что состоит из восьмистиший (октав), которые еще иногда называются иначе стансами. Отсюда и название произведения.
Здесь слово "стансы" не может использоваться в классическом смысле (когда стансы понимаются как жанр), потому что жанр стансов предполагает независимость каждой строфы от другой, а в данном произведении такой независимости вовсе нет. Наоборот, каждая строфа довольно тесно связана с последующей, что даже подчеркивается союзом "и" в начале двух строф, вытекающих из начальной.
Итак, смысл слова "стансы" в данном случае - это просто восьмистишия (октавы).
В отличие от более позднего "Мой народ" с его особым обобщающим пафосом (то есть более общим, что ли, для многих поэтов), в "Стансах" отношение к родине необыкновенно интимное. Здесь намного больше личного, предметного. Он обращается на ты к конкретному дому, в котором провел младенчество, и в ответ от него тоже получает такое же простое, родное, очень личное обращение.
Так, в первой октаве мы ощущаем смятение души от переизбытка чувств:
Твой фасад темно-синий я впотьмах не найду.
между выцветших линий на асфальт упаду.
Во второй октаве его малая родина, Петербург, простится с ним ласковым обращением:
– До свиданья, дружок.
Метафорическое последнее восьмистишие показывает две ипостаси Бродского, две его разные жизни в этом мире, в виде девочек-сестренок, которые попрощаются с его душой в момент отлета в неведомое, "во тьму".
Бродский угадал даже то, что умрет в холодное время года (морось, снежок). Правда, в стихотворении звучит апрельская морось, тогда как умрет поэт в конце января - хотя тоже почти весной.