Это случилось давным-давно, в начале 18 века, когда не поддающиеся объяснению вещи карались сожжением на костре.
Время Инквизиции, время травли и развалов семей. Страшное время.
Солнце неторопливо клонилось к закату, и праздник, устроенный на кухоньке деревенского домика, закончился. Когда дети разошлись по домам, девочка отправилась в комнату: ей не терпелось рассмотреть подарки. Внутри свертков не таились украшения или игрушки, какие можно купить в городе за монеты, ведь у их семьи не водилось там родственников или знакомых, и игрушки были обычными, самодельными. Гариетта рассматривала куклу, сплетённую из веточек и соломы, наряженную в тряпичное платьице. Девочка знала, что Деррил использовал кусок своей сорочки, чтобы сделать наряд, и ей было приятно. Возможно, тринадцать лет — уже не тот возраст, в котором играют в куклы, но Гариетта любила их и не знала ничего лучшего. Амина, лучшая подруга, подарила дощечку, на которой углём был нарисован замок. Обе девочки мечтали хоть раз, хоть одним глазком посмотреть на далёкие башни поближе.
Гариетта была радостно возбуждена, и мама никак не могла уложить её спать, поэтому Джозефина — так звали мать девочки — решила почитать старую потрепанную книжку, которую дочка знала наизусть, но любить не переставала.
В своё время, когда отец привёз маму в деревню, жители с недоверием отнеслись к тому, что пришлая знает буквы и умеет читать. Немало лет прошло, прежде чем они окончательно приняли не местную, странную, по их понятиям, женщину. Гариетта знала буквы тоже, но чтение единственной книги, которую ей дозволялось брать, доставляло наибольшее удовольствие, когда это делала мама.
Уже засыпая, Гариетта слышала тихие шаги и скрип дощатого пола. А потом... Потом началось ужасное.
Девочка проснулась в поту, она не могла понять, что происходит. Чувствовала, что тело разрывает на куски и что-то вот-вот прорвёт кожу и вылезет наружу. Было больно, очень больно. Полированная бронзовая пластина у изголовья кровати отразила распахнутые от боли глаза, и Гариетта не поверила в то, что увидела в рыжем отсвете лучины. Глаза сияли, да-да, именно сияли ярким зеленым светом и были похожи на кошачьи, с черными ромбиками зрачков. Девочку вновь пронзил острый приступ боли, заставил согнуться пополам — Гариетта закричала громко и пронзительно. Прибежала мама, замерла в дверях — видимо, не могла поверить в происходящее.
— Я так боялась, что это случится... — тусклый тихий голос, ладонь прикрыла рот. Во взгляде матери – испуг и безнадежность.
— Мама? — девочка сделала шаг к ней, протянула дрожащие, как будто чужие руки. Джозефину передернуло от отвращения, она еле удержалась, чтобы не броситься вон. — Мама? Мамочка, что со мной?
Женщина, словно в оцепенении, качала головой, тихо и торопливо приговаривала:
— Я тебя спрячу... Никто не увидит... Я так боялась, но это случилось... Если они узнают... Если узнают, тебя сожгут... — повторяла мать, и слезы чертили кривые дорожки на щеках.
И тут Гариетта поняла, что должна уберечь ее. Что должна уйти и не возвращаться, лишь бы с мамой все было хорошо, не очернить ее своим уродством или, того хуже: не дать повода убить маму вместе с ней.
Девочка рванулась к двери, проскочила мимо застывшей матери, вырвалась, и побежала. Старалась оказаться как можно дальше, чтобы никто ее больше никогда не увидел. Мама не пыталась остановить Гариетту. По-другому было нельзя — никак.
Через полгода после побега дочери Джозефина умерла. Говорят, от кори.
***
Охота — лучшее лекарство от плохого настроения. Гариетта в облике рыси гнала кролика. Тот был быстр, но не настолько, чтобы успеть спрятаться. Прыжок на ветку дерева, а потом — одним махом — вниз; рысь приземлилась и сжала в челюстях тонкую, пахнущую полынью кроличью шею. Прокусив тонкую кожу, почуяла хруст кости и, удерживая зубами за загривок, понесла добычу в логово — пещеру, высокий вход которой скрывался за листвой старого дуба, подальше от любопытных волчьих глаз. Девочка не боялась их, тем более, когда была рысью, но питаться сырым мясом не могла, а привлекать внимание огнём не хотела. Хоть она, по сути, была хищником, но человеческого в ней оставалось немало. Человеческое в ней боролось со звериным, и Гариетта часто разговаривала сама с собой, пела мамины песни, которые хранило её человеческое сердце и царапала на стене буквы. А ещё — пыталась нарисовать башни далёкого замка, на которые уже никогда не посмотрит вблизи.
Добравшись до «дома», хищница бросила на землю тушку и обернулась девочкой шестнадцати лет. Взяла с лежанки старое, пережившее свою прошлую хозяйку, платье и оделась. Русые волосы подвязала веревкой, чтобы не мешали разделывать добычу.
Прошло три года с момента ее побега из дома, но она никогда не забывала того дня. Первые полгода, когда мама была ещё жива, Гариетта, прокравшись на закате к краю деревни, затаивалась в подлеске и наблюдала издалека за той — кошачьи глаза позволяли видеть в темноте хорошо и достаточно далеко, чтобы можно было оставаться незамеченной. В случае крайней необходимости Гариетта пробиралась в поселок непроглядной ночью и воровала вещи, такие, как нож и веревка, или, к примеру, старая одежда и огниво. Ей было стыдно за это, но нужно было жить. Она не хотела быть животным дольше, чем необходимо, а человеческое тело так слабо...
Однажды, выйдя на рассвете из пещеры, девочка услышала звуки. Кто-то шел по лесу и напевал. Гариетта поторопилась вернуться и прислушалась. Голос был знаком ей, несмотря на некоторую грубоватость. Это был Деррил — друг детства, — но он был не один.
— Слушай, Деррил, а та девчонка, Эльза... Ведь ты ей нравишься, — послышался женский голосок.
Амина. Гариетта узнала её.
— Да ладно, — с сарказмом ответил парень, — она даже внимания на меня не обращает. — Гариетте показалось, что она сквозь густой кустарник вновь видит знакомую, чуть кривоватую ухмылочку друга детства.
— Ну да, — протянула Амина, — это ты не видишь. Она постоянно смотрит на тебя, когда отворачиваешься. И еще. Думаешь, воду она носит твоему отцу за то, что он точит ножи? Ты серьезно так думаешь?
— А что, разве нет? — недоумение в голосе Деррила было неподдельным. Амина в ответ лишь заливисто рассмеялась.
Что-то щелкнуло в груди Гариетты. Боль, обида, потеря... ревность. Она вдруг поняла, что ее друзья, люди, которых она любит просто забыли о ней. Ведь прошло три года. Сама девочка никогда не забывала ни прошлую жизнь, ни мать, ни друзей... Хоть они и не видели — навещала тайно, следила за ними, а вечерами, лёжа в пещере и слушая вой ветра в дубовой кроне, вспоминала то, что видела и представляла, что она сегодня была вместе с ними, не одна. Гариетта пыталась представить: каково в новом образе жить среди людей. Каково прогуливаться вот так по лесу с друзьями... С Деррилом... Она любила его с детства, но что могла ему дать сейчас? Уютную пещеру с кучей лапника в углу и полусырого кролика на завтрак?
Гариетта мечтала однажды проснуться и понять, что изгнание и страх сожжения — просто слишком долгий дурной сон. А реальность — другая. Где рядом мама, на лице которой никогда не было выражения брезгливости от вида дочки; где вернулся живым с войны отец; где лучшая подруга Амина поможет готовится к свадьбе с Деррилом... Но этому никогда не быть.
Это всё мечты. Гариетта такова, какова есть. И таково её время.
Чувства бурлили в душе Гариетты и она не могла справиться с ними. Отчаянье и боль захлестнули разум, человеческая девочка внутри съёжилась и заплакала, а огромная кошка довольно выпустил когти. Гариетта обернулась, разорвав в клочья платье. Неслышной поступью она приблизилась к бывшим друзьям, наблюдая за беспечными жертвами. Хищник хотел мстить.
Гариетта дождалась, когда Амина наклонилась сорвать цветок — и бросилась на мальчика. Ударила телом, повалила на землю, вцепилась зубами в руку, не осознавая, что делает. Послышался пронзительный визг. Рысь не отпускала, она трясла мордой из стороны в сторону, полосуя клыками и глубоко раздирая плоть, пытаясь причинить как можно больше боли. Острый запах крови заполнил сознание. Гариетта не хотела убивать, лишь причинить побольше страданий. Плач, переросший в рыдание, был тем, что отрезвило, разбудило человека в теле хищника. Выпустив руку, она повернула голову, всмотрелась в лицо Амины. Замерла на миг, мягко прыгнула в сторону и растаяла в чаще.
Гариетта тогда еще не осознала до конца, что сделала и чем это всё обернётся.
***
На следующий день несколько охотников вошли в лес с целью найти и убить животное, напавшее на человека. Новость о «рыси-людоеде» быстро облетела деревню и достигла города, сеньор распорядился, чтобы егеря занялись жутким чудовищем. Но наткнувшись на пещеру, они увидели только стылый пепел кострища да лежанку из лапника, на которой лежала самодельная, сплетённая из веток и соломы старая кукла.
Когда находку принесли в деревню, отец мальчика узнал ее и показал сыну. Вся деревня решила, что девочку загрызла рысь, а кукла осталась валяться на месте гибели несчастной. И только Деррил не хотел в это верить. Он вспомнил глаза хищника, их блеск — они были знакомы ему — зеленые глаза, полные необъяснимой ярости.
...Деррил бежал из деревни, чтобы найти свою Гариетту, которую, казалось, потерял три года назад, и больше никто его не видел. Люди думали, что он стал жертвой животного-людоеда, но рысь больше не нападала, и люди перестали бояться.
Лишь спустя несколько лет в лесу возле пещеры стали находить самодельных кукол из хвороста. Никто не могу понять, откуда они появлялись — только Амина знала правду.
Рассказ опубликован на Синем сайте
Не пропустите новые публикации, подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Приносите своё творчество на Синий Сайт! Самые интересные работы познают Дзен и, возможно, попадут в новый сборник.
#наши авторы #что почитать #рассказ #фэнтези