Огромное сверкающее нечто, похожее на великаний глаз, сначала долетело до конечной, потом вернулось в точку номер раз. Автобус шёл в депо, воображая, что он усталый африканский слон. Терялись цели, истины, скрижали. Терялось двадцать пятое число. Звенел апрель ветрами и скворцами. По стенам тени двигались бочком. В подъездах вкусно пахло огурцами и не совсем приятно табаком. Как и всегда. Как и в любые числа.
За кадром, в фантастическом кино,
сверкающее нечто подзависло и оптику направило в окно: бинокли, телескопы, окуляры. На лавочке романтик брал барэ.
А Света, тем не менее, справляла отличный человеческий дэрэ, не слыша, как щекочут донесения вселенскую заоблачную тьму: небесный маршал, человек весенний пока не понимает, что к чему.
Пожалуй, мы не станем портить праздник своей многозначительной фигнёй.
Нарисовал какой-то первоклассник героя с металлической клешнёй. Стоял фонарь и отражался в луже. Кот яростно взирал на голубей. Бежал курьер, пакетами нагружен. Афиша трепыхалась на столбе.
Сияющее нечто улетало, чтобы вернуться лет через полста.
А Свете снились звёзды и кристаллы, и самый глупый маленький кристалл нечаянно царапнул одеяло. Но тут же закатился под диван. И Штирлиц (Света) близок был к провалу, хотя, скажи, чего пугать землян рассказами про марсианский гравий. Звенел апрель, и город, и проспект.
Да только на одной из фотографий смеялся неопознанный объект.