На улице Ленина ночью исчез асфальт.
А в парке с фонтаном и чёртовым колесом, у сцены, где в лучшие дни распевался альт, жил Цезарь, который однажды родился псом.
Был Цезарь всецело доволен своей судьбой.
Был Цезарь ушаст, и ему доставалась кость.
Смотрел, как пятно расплывается над трубой, смотрел, как в стене одиноко ржавеет гвоздь.
Как ветер качает обвисшие провода.
И солнце вставало над Цезарем, как маяк.
А то, что хозяина не было — не беда. Сидеть взаперти — извините, душа моя.
На улице Ленина ночью растаял снег.
В квартире под номером восемь (второй этаж) жил самый обычный веснушчатый человек. Обычность на небе ему записали в стаж.
Подумали, правда, недолго, минуты три.
Добавили грудь колесом и небритость щёк.
Потом надоело — ведь главное, что внутри? Не нравится — можешь родиться потом ещё, забрав себе новое имя, характер, пол. А звали его, кстати, Сашей (назвал отец).
Санёк торопился — канал обещал футбол, вот если команда продует — тогда трындец.
На улице Ленина возле дверей бистро гуляла Елена, в романтике вся и сплошь.
Глаза её были печальны, пальто пестро́.
Пожалуй, мила, но красивой не назовёшь. Елене хотелось на море, веков на сто. Забыть о проблемах, с таксистом ввязаться в спор.
А Цезарь крутился у ног и вилял хвостом. У Лены в пакете лежал суповой набор, на кладбище памяти — скопище колких фраз. Плохая черта — дураков принимать всерьёз.
На улице Ленина встретятся как-то раз апрельские люди в количестве двух. И пёс по имени Цезарь. И скажут собаке: будь.
И мы тебя любим, и нет для любви весов.
Назначится лето, расстелется Млечный Путь.
Залает на землю созвездие Гончих Псов.
И два человека почувствуют, как звенит, сбивая прицелы, огромная тишина. Сегодня у Сани по плану орать — Зенииит!
Елена направилась к дому грустить одна.
И знал только Цезарь — бродяга, собачий скальд, что бог существует, но он непонятно где.
На улице Ленина ночью пропал асфальт. На улице Мира дождутся смешных людей.
Арт: Игорь Пугач