Все знают Джина Симмонса. Или, по крайней мере, думают, что знают Джина Симмонса. Соучредитель Kiss, кровопийца, болтун и обладатель одного из самых больших эго в роке. Но задолго до того, как он стал Демоном, он был Хаимом Витцем — ребёнком, родившимся в Израиле и выросшим в Америке у матери-одиночки. Он пытался найти свою идентичность, пока не открыл для себя рок-н-ролл. Очаровательный, остроумный и даже немного самокритичный, величайший маркетолог рока в интервью для Metalhammer поделился секретом того, что мотивирует его трудиться. Выдержки из беседы приведены ниже.
Об уроках, которые преподала ему мать:
«Мой отец ушёл от нас, когда мне было шесть или семь лет, поэтому меня воспитывала мама, которая слишком меня опекала. Она преподала мне самый важный урок, который я когда-либо получал, а именно: каждый день на земле — это хороший день. С её точки зрения, поскольку она пережила нацистские концентрационные лагеря во время Второй мировой войны, когда ей было 14 лет, её слова действительно что-то значили. Хороший совет для всех: слушайте свою маму, она знает лучше, чем ваши друзья, которые являются амёбами и не имеют жизненного опыта».
О переезде в США:
«Мне было восемь с половиной лет, когда мы впервые приехали в Америку. Все были толстыми и большими и водили машины. А здания были огромными. Мы приехали из маленького городка в Израиле, там не было асфальтированных дорог, не было ничего, а еда была по карточкам. Я зашёл в первый супермаркет, и он был похож на город еды, там были улицы и проспекты».
О том, как он научился говорить по-английски:
«В восемь с половиной лет у меня были нечёткие гласные и тому подобное, потому что иврит звучит именно так. Хотя тогда я говорил на других языках, да и сейчас говорю — свободно на венгерском, иврите и так далее. И я должен сказать, что английский язык намного легче, он не звучит как кошка, которую тошнит комком шерсти!»
Об американской культуре:
«Да, она расистская. Да, она антисемитская. Да, есть все виды проблем, которые, кажется, есть во всём мире. Тем не менее, здесь, в Америке, нет никаких ограничений. Тут может быть афроамериканский президент, а также всегда может быть альтернатива; полурасистский, полуэкстремистский президент, но всё возможно. Вот почему я всё ещё преклоняюсь перед идеей Америки, она может стать лучше, и она станет лучше».
О том, как рок-н-ролл помогал бороться с расизмом:
«Мы должны поладить и перестать так ужасно относиться к афроамериканцам в Америке. Расизм должен прекратиться. Но до того, как люди озвучили эти вещи, Чак Берри и его гитара стали делать это. Белые дети никогда бы не стали общаться с чёрными детьми или слушать то, что они делали, но они танцевали под его музыку. Даже самый отъявленный расист слушал Чака Берри».
О гриме:
«При всём моём уважением, было бы проще быть Китом Ричардсом, потому что когда он уходит со сцены, на нём кроссовки и футболка, и он может делать всё, что делают люди, когда уходят со сцены. Для меня это не так просто: мне нужно снять грим, а я весь в крови, так что мне ещё нужно смыть грязь со сцены. Змее нужно время, чтобы сбросить кожу, скажем так».
Об отношении к работе:
«Трудолюбие у меня от моей матери. Она работала шесть дней в неделю с 7 утра до 7 вечера на фабрике с тяжёлыми условиями труда. Это был изнурительный труд, и она зарабатывала около 100 долларов в неделю, если работала усердно, а она работала усердно всё время. "В поте лица" — так говорится в Библии. Вы никогда не будете ценить ту еду, ради которой вам не пришлось потрудиться».
О масштабах концертов Kiss в 1980-х:
«Kiss играли на самом большом в мире стадионе. Мы не знали об этом, когда вышли на сцену, а там было так много людей, что не было видно задних рядов. В качестве освещения использовались прожекторы с посадочной полосы для самолётов, потому что обычные прожекторы не могли достать до сцены, — настолько она была большой. Нас охраняла армия с бронетранспортёрами, как танки, знаете, парни с пулемётами — они были впереди и сзади нас. Мы никогда не видели ничего подобного».
О сравнении себя с The Beatles:
«Мы играли на стадионах в Южной Америке, но когда Kiss играли в Superdome в Новом Орлеане, который вмещает 100 000 человек или около того, там было, возможно, 3 000 человек. Ты просто попадаешь на американские горки и держишься изо всех сил. Нашим ориентиром были The Beatles, потому что мы грезили этим. Мы хотели думать о себе как о The Beatles на стероидах».
Об отношении к пьянству и наркотикам:
«Я никогда в жизни не был пьян или под кайфом, разве что в кресле дантиста. Буквально. Никогда не курил сигареты. Если бы от этого твой шмекель стал больше, или ты стал гением, или стал таким же богатым, как Джин Симмонс, я бы, может быть, и понял. Но ничего подобного не происходит. На самом деле ты просыпаешься с головной болью, ты не знаешь, где ты был, и если ты перебрал, то тебя, вероятно, стошнит на новые туфли твоей девушки. Ничего хорошего из этого не выходит».
О целях в жизни:
«Вопрос в том, что когда у тебя будет достаточно денег, славы, девчонок и всего остального, встанешь ли ты с кровати, если тебе это не нужно? Или ты просто будешь лежнем лежать и ждать смерти? Наша цель в жизни — чтобы сердце билось, мозг думал, а шмекель работал. Вот и всё».
О том, что Англия для него — святое место:
«И это из-за The Beatles! Святые угодники, это место в глуши — Ливерпуль. Боже мой, разве можно придумать более отвратительно звучащее название для города? В этой глуши было четыре молодых парня в возрасте 20-21 года, которые за семь лет написали сотни классических песен, ставших вечными. "Michelle" и "Yesterday", "Eleanor Rigby" и "I Am The Walrus", просто сотни и сотни песен. В 20 лет я не мог даже подтереться!»
О том, что люди готовы сделать для Kiss:
«Есть поколения фанатов Kiss, которые делают татуировки наших лиц у себя на теле, они следуют за нами по всему миру, и это много для нас значит. Я помню, как однажды встретил Лиама Галлахера, когда он заселялся в отель в Питтсбурге, и я подошёл к нему со словами: "Эй, я большой фанат — мне очень нравится "Wonderwall". Мы начали разговаривать, и он такой: "Мы тоже вас любим — я назвал одного из своих детей в вашу честь". Я вышел оттуда с мыслью: "Неужели я попал в альтернативную вселенную?"»
О том, что для него значит счастье:
«Несмотря на то, что часто я люблю морочить всем голову: "Можете поверить, что Джин снова сказал?", я самый везучий негодяй, который когда-либо становился двуногим. Когда я впервые приехал в Америку со своей матерью, я не знал ни слова по-английски. Я не знал, что такое рок или гитары, и это путешествие превзошло всё, что я когда-либо мог себе представить. Каждый день я просыпаюсь и ловлю себя на мысли: "Да, чёрт возьми, я ещё один день буду Джином Симмонсом"».