Вокзал гудел как растревоженный улей. Он был набит солдатами и беженцами, которые уже не первые сутки скитались вокруг вокзала, жгли костры, готовя себе незамысловатый обед, тут же ели, постелив на траве газетки. Остальные, в ожидании поезда, устремились туда, откуда доносились звуки музыки.
У одного из вагонов бушевала весёлая пляска. Русоголовый парень в военной форме наярывал на гармошке «барыню», сидя в дверях теплушки, а внизу в кругу плясали вприсядку несколько солдат - одни, устав, покидали круг, на смену им выходили другие. Всем было весело, все улыбались, хоть на мгновение они забыли о войне.
И вдруг в кругу появилась юная девушка в светлом, местами заштопанном, платье и стареньких стоптанных туфлях и пошла выбивать своими ногами так складно, так зажигательно, а потом закружилась вихрем. Толпа радостно зааплодировала ей.
-Ай, хороша! А пляшет как, залюбуешься.
Девушка тряхнула смоляными волосами, повела плечами и выдала:
-Распроклятая Германия
Затеяла войну.
Взяли милого, хорошего -
Оставили одну!
Голос звучал звонко, красиво. Подстёгнутая всеобщей поддержкой, девушка ещё ловчее заработала ногами и продолжила:
-Ах, подруга дорогая,
Где наши залёточки?
На них серые шинели,
Зелёные пилоточки.
Один солдат подхватил:
-Ты Подгорна, ты Подгорна,
Улица советская.
По тебе ходить не будет
Гадина немецкая.
На смену ему пришёл другой:
-От Москвы и до Берлина
Дороженька узкая,
Сколько Гитлер не воюй,
Победа будет русская.
В самый разгар веселья вдруг раздалось: «По вагонам!», - гармонь разом смолкла. Один из солдат, из тех, что только что плясал с девушкой, подскочил к ней и велел минутку подождать. А из вагона ему уже протягивали большой свёрток.
Но девушка вдруг вырвалась из круга и убежала.
Убегая, она чуть не столкнулась с высокой худой женщиной:
-Тише ты, егоза, так и расшибиться можно. Здорово ты плясала, а зачем убежала? Видела поди, как солдаты хотели тебя отблагодарить, полный пакет для тебя приготовили, а ты…
-Зачем мне их подарки, главный подарок они мне уже сделали. Мой танец - это знак благодарности нашим освободителям. Они мне жизнь вернули, неужели мне для них станцевать жалко.
-А где ты так танцевать научилась?
-Ещё в школе танцами и пением занималась, хотела стать артисткой, второй Любовью Орловой.
-Давай познакомимся, я - Стеша. Вижу ты одна, держись нас, я с подругами, пойдём со мной, в компании веселее. Пойдёшь?
-Пойду. А я Настя. Уже не чаю до дома добраться. Я тоже уезжала из дома с подружками, а возвращаюсь, как видишь одна, никого не осталось. Когда немцы к нам пришли, ходили по домам, собирали молодёжь, чтобы угнать в Германию. Погрузили в вагоны. Дорогой мы решили сбежать, но нас поймали, разлучили, парни - отдельно, девчата - отдельно и отправили в лагерь, чтобы больше не бегали. Видишь, я смуглая, черноволосая, признали за цыганку ( и правда прабабка моя цыганкой была, её мой прадед из табора увёл, а с маминой стороны все русские были).
Вот так я попала в один из самых страшных концлагерей. Ох и натерпелись мы там, если бы мне кто-то рассказал о тех ужасах, что там творились, никогда бы не поверила. Все наши вещи у нас отняли, выдали нам полосатые платья и деревянные башмаки. Сколько людей там умерло - от недоедания, от изнуряющей работы, от издевательств надзирателей.
Порой от усталости и голода хотелось просто лечь на землю и не вставать, пусть лучше пристрелят. Но как вспомнишь, что дома тебя мама ждёт - идёшь и делаешь всё, что прикажут, в надежде выжить.
Настя заплакала, уткнувшись лицом в свои ладони.
-А ты поплачь, поплачь, ничего, если слёзы льются, не препятствуй - легче станет. А я вот не могу, всё спеклось внутри в камень, и на этом горячем камне все слёзы испарились. Мы тоже ведь из концлагеря домой добираемся. Тоже немало перенесли. Когда меня угнали в Германию, я беременная была, мы с мужем ждали первенца. Родила ясынишку уже в лагере, он много плакал, видимо у меня от усталости было мало молока. Фашисты убили моего сыночка. Думала с ума сойду. Меня тоже мама ждёт, а от мужа вестей не было, не знаю, живой ли.
В нас война будет жить до скончания наших дней. Но ничего, мы выстоим, мы ведь русские. Нам падать духом не пристало.
Стеша обняла Настеньку.
-Ничего, сестрёнка, мы едем домой и значит всё будет хорошо.
Вскоре и они дождались своего поезда. Дома их ждут. Очень долго ждут.
