- Женщина, это мое место!
- Простите?
- Вы сидите на моем месте, уступите, пожалуйста.
Я с трудом вынырнула из мыслей о предстоящей конференции.
- Мое, мое место! Вставайте!
Мужичок вида блеклого и невнятного прыгал передо мной, как настырный и наглый петух.
- Мужчина, вы о чем? Какое ваше место? Это просто лавочка. Садитесь рядом, вон сколько места!
На меня накинулся демон упрямства. Что мне стоило пересесть чуть левее? Ничего. А человеку бы приятно сделала. Может у него примета - сидеть именно здесь, может быть он - сумасшедший, может быть ему нужно видеть окна в доме напротив, может быть... Вариантов было много, все вполне объяснимые и понятные, и мне ничего не стоило уступить. Но я почему-то заупрямилась.
- Мне тут удобно, и что-то я не вижу тут именной таблички, которая бы доказала, что это именно ваше место!
- Пожалуйста, я вас умоляю. Хотите, я денег вам дам, куплю возможность сесть именно здесь!
Он начал выворачивать карманы и выкладывать смятые купюры на скамейку.
- Берите, все берите, только умоляю, освободите мое место!
Уже позже я так и не смогла объяснить самой себе, почему я повела себя так непримиримо жестоко.
- Нет, - твердо ответила я мужчине, лицо его перекосилось от гнева и тоски, он схватил меня за руку, я отдернула ее и пригрозила вызвать полицию.
- С..а, п....а нечесаная, убью тварь! - он брызгал слюной, а я испугалась, уже хотела встать и уйти, как мир начал меняться.
Сначала изменился свет, стал мягче, потом в воздухе растворился этот странный, угрожавший мне человек, еще через секунду я поняла, что листва на деревьях не густая и пыльная, как ей положено было быть в середине августа, а нежная и словно лакированная, майская листва. Я протерла глаза. Исчезли вывески кафе, испарились новые магазины и дома, марки машин "постарели" и сами они поредели, а люди вдруг оказались одеты по моде уже прошлого века.
- Что за... - хотела я сказать, но голос исчез, я хотела встать, но ноги меня не держали. Проехал трамвай - старый вагон из моего прошлого - большой, просторный, не чета нынешним - красивым и неудобным. Медленно пропыхтел автобус-гармошка, таких я не видела уже лет двадцать. Неужели? Я не могла даже мысли допустить, что... А потом я увидела себя. Я шла и громко рыдала. Ах, как же хорошо я помнила тот майский день 1990 года, когда преподавательница на подготовительных курсах сказала мне, что я бездарь, с оттоптанными медведем ушами, что я тупа, как пень и лучше бы мне выбрать не солидный институт иностранных языков, а провинциальное пед. училище, потому как толку с меня даже не ноль, а ноль в кубе. Я, краснея, сказала ей, что ноля в кубе не существует и выбежала из аудитории. Уже на улице я разревелась так громко, что меня даже останавливали сердобольные прохожие и спрашивали, не нужна ли мне помощь. Я икала от слез и пыталась объяснить незнакомым людям, что я не бездарь, что я закончила музыкальную школу и слух у меня отличный и что я отчаянно туплю на занятиях, потому что не могу думать, когда на меня кричат и обзываются. Я все это пыталась сказать, но не могла. Меня душила несправедливость этого мира и, будь моя воля, я бы с удовольствием убежала из дома, чтобы не оправдываться перед родителями, не видеть презрительного взгляда отца и жалостливого матери, чтобы не доказывать этой старой грымзе-преподавательнице, что я на самом деле не такая тупая. Я шла такая юная, стройная, в красивом платье сшитом маминой подругой, я была настолько опьянена страшным, как мне тогда казалось, горем, что не замечала ничего вокруг. Не заметила я и себя, сидящую на скамейке - постаревшую, мудрую, седую женщину.
- Погоди! - я вскочила со скамейки. Как же я хотела утешить эту убитую, раздавленную жестокими словами девочку. Я сказала бы ей, что она умница, что она поступит в институт, станет одной из лучших студенток на курсе, что она выучится на переводчика и найдет прекрасную работу. Я рассказала бы ей, что эти оскорбления - просто мелочь, шутка, по сравнению с тем, что ей придется пережить. Но она не сломается, она все выдержит! Потому что рядом будут любимый муж, дети и внуки. Ах, как бы я хотела поговорить с той девочкой! Но как только я встала со скамейки, все исчезло. Вернее, вернулось на место. Жара, шум машин и громкая музыка из открытых окон оглушили меня и я упала на ту же самую скамейку.
- Какой был год? Сумели определить? - мужчина сел рядом со мной - поникший, несчастный.
- Май 1990 года, - ответила я и жалобно попросила, - вы не могли бы купить мне бутылку воды, кажется у меня был тепловой удар.
Я ожидала, что он посмеется надо мной и просто уйдет, но он молча встал и через несколько минут вернулся с запотевшей бутылкой.
- Так в первый раз и бывает. Думаешь, что спятил.
- Разве нет? У меня были галлюцинации.
- Это путешествие в прошлое, глупая вы женщина, - вздохнул мужчина.
- Нет, - я выпила воды, мне стало легче, и я уже думала, мне все привиделось. Не стоило идти по жаре пешком, а уж тем более не надо было садиться отдыхать на лавочку в центре шумного города. Вот и явилось черт знает что.
- Если бы вы не встали, вы бы могли поговорить с прохожими, - сказал мужчина и закрыл ладонями лицо. Мне показалось, он тихонько плакал.
- Даже с самой собой?
- С любым человеком. Вас прекрасно видели. Если бы вы не дергались, к вам бы подошли и спросили, где вы достали сарафан и шлепанцы. Или даже попытались бы задержать, так как вид у вас чудной, особенно для года эдак 1970. Или просто захотели бы поговорить.
- И тогда?
- Что тогда? Пока вы не встаете с этой лавочки, вы - там. Говорите, что хотите, делайте, что хотите, хоть в прохожих камешками кидайтесь, только не вставайте с лавочки. Правила просты.
- Какие правила?
Сумасшествие заразно, я где-то читала, вот я потихоньку и заражаюсь чужими галлюцинациями.
- Тяжело с вами. Эта лавочка, вот это самое место, где вы так некстати умостили свой внушительный зад - дверь или окно, как вам будет угодно, в прошлое. Каждую пятницу ровно в 17.17 здесь открывается портал в ваше прошлое. Каждый раз в новый день, никогда не угадаешь, в какой год или месяц. Всегда неизвестность, всегда ожидание, что за момент это будет - счастливый, грустный или просто обыкновенный день, когда ты жил своей жизнью.
Я решила включиться в его игру и уточнила:
- Я далеко не каждый день тут ходила, мы жили на окраине.
- Вы попадаете в день, когда здесь проходил кто-то из родных, знакомых, друзей, людей, которых вы и не запомнили, но которые пробегали мимо вас, ездили с вами в трамвае, стояли в очереди.
- Чуть ли не весь город!
- Да. Поэтому здесь можно побывать почти в каждом дне прошлого.
- А зимой?
- Не понял вас.
- Если бы вы сейчас попали в зиму? Вы сказали...
- Не совсем точно выразился. Время года обычно совпадает, а вот дни разные.
- Сейчас август, а я попала в май.
- Значит, вам повезло, - он помрачнел, а я поняла, он надеялся увидеть сегодня кого-то очень дорогого, близкого.
- Я ни разу не видел своего брата, - подтвердил он мои мысли. - Он погиб, попал под машину. Мы с ним всегда были очень близки, а в тот день поссорились и понимаете, больше всего на свете я хочу попросить прощения. Поэтому я и оскорблял вас и умолял уступить мне место. Я обязан извиниться перед ним, понимаете?
- Думаете, это действительно будет он, ваш брат? Не морок? Не ваша память о нем?
- Брат, вот те крест, - ответил мужчина и повернулся ко мне спиной.
- Как я могу вымолить ваше прощение?
- Никак. Наверное, это судьба. Приду через неделю. Прощайте.
- Погодите! А как вы узнали про это место? И почему здесь нет очереди из желающих побывать в прошлом?
- Узнал случайно. Шел домой, устал, присел отдохнуть, вот как вы сегодня. И провалился в прошлое. Также как и вы не поверил, вскочил, вернулся сюда, в настоящее. Потом начал экспериментировать. Пятница, 17.17. Единственное время. Не поверите, даже ночами тут сидел, все ждал и надеялся.
- Но другие, почему другие не заметили?
- А вы посмотрите на них! Они не смотрят по сторонам, они заняты телефонами, музыкой, новостями, они разучились сидеть на лавочке просто так. Просто потому, что жаркий день скоро закончится и можно съесть мороженое, никуда не торопясь. Потому что небо такое голубое, что глазам больно от этой красоты, потому что мы пока живы.
Мне не понравилось это "пока", да и сам мужчина все больше и больше мне стал казаться сумасшедшим, поэтому я попрощалась и поспешила домой.
Я думала рассказать обо все мужу, посмеяться над незнакомцем и собственными галлюцинациями, но потом что-то меня остановило. То горе от несправедливости в далеком мае девяностого года заставило меня молчать. Я не знаю, как объяснить, но почему-то мне показалось, я предам себя, если расскажу об этой странной встрече.
В следующую пятницу, как красиво говорится в романах, ноги сами принесли меня к той самой лавочке. Мужчина уже был там, сидел на своем месте и, блаженно улыбаясь, смотрел в небо.
- Давайте познакомимся, - я подошла тихо, он вздрогнул и посмотрел на часы. - Еще десять минут. У нас есть время поговорить, - успокоила я его.
- Вам что за дело, как меня зовут? - он нахмурился, пытаясь понять мои скрытые мотивы или корысть. Их не было.
- Мне просто интересно. Считайте, что во мне заговорил ученый.
- А вы ученый?
- Лингвист. Исследую слова, наблюдаю за языком, охочусь за новыми высказываниями, - не совсем пошутила я.
- Борис Сергеевич Непальский.
- Как официально! А я Анна Павловна.
- Что надо Анна Павловна?
Хороший вопрос, ответа на него не было.
- Сама не знаю, стало интересно, я...
- Время! - перебил он меня.
Если бы он исчез, я бы не удивилась. Но он просто застыл, глядя в одну точку, и я снова подумала, что он сумасшедший и заражает недугом и меня. Но почему, в таком случае, у меня нет галлюцинаций? Я изо всех сил пыталась увидеть прошлое, и ничего не получалось. Я вздохнула, не зная, разочарована ли я или рада, и решила все-таки дождаться выхода нового знакомого из транса.
Он "вернулся" лишь в через пару часов.
- Где были, что видели? - шутливо спросила я и протянула ему бутылку с лимонадом. Он блаженно улыбнулся.
- Видел свою первую любовь. Сердце до сих пор колотится. Какая же она была... - он замолчал и открыл бутылку.
- Почему вы расстались? Тогда, в прошлом?
- Я испугался. Потом уже понял, так часто бывает. Она была такой открытой, честной, влюбленной, она всю себя отдавала сразу, без оглядки, как в пропасть бросалась. Она сгорала, так меня любила, а я струсил.
- В женщине должна быть какая-то загадка?
- Да! Нечто свое, тайна, в которую даже самому любимому человеку нет хода.
- Открытость, честность сыграли злую шутку с вашей первой любовью?
- К сожалению. Не знаю, были бы мы счастливы, как бы все сложилось, я ведь тоже сгорал от любви, но...
- Удрали, поджав хвост, как трусливый зайчишка.
- Да.
- Просили прощения сегодня?
- Нет, просто разговаривал, наслаждался ее голосом, смехом, хотел взять за руку, но снова испугался, уже за нее. Мог ее напугать, понимаете?
- Понимаю. У нее все хорошо? Сейчас?
- Не знаю, я потерял ее из вида. Боялся искать, я и сейчас боюсь, до сих пор люблю ее. И жену люблю, но по-другому. Я не могу объяснить.
Я вспомнила свою первую любовь, сердце дернулось совсем немного, не так, как тогда, давно. К счастью, все страсти улеглись и раны зажили, но... Я поняла, какие чувства не может объяснить мой собеседник.
- Брата видели?
- Нет, - помрачнел он, - поздно уже, я пойду. Прощайте.
- Можно я буду приходить сюда? Если вы...
- Да, я смогу вам уступить этот портал. Но редко, крайне редко, сразу говорю. Мне нужно извиниться перед братом!
- Что вы ему сказали?
- Не ваше дело! - тут же обиделся Борис Сергеевич и поднялся.
- Вы меня не обманете? Позволите иногда побывать в прошлом?
- Вот те крест, - ответил этот странный человек и ушел.
У меня не получалось встречаться с Борисом Сергеевичем каждую неделю. Наверное, мы виделись раз в месяц. Обменивались дежурными фразами о здоровье и погоде, а потом он погружался в свое прошлое и каждый раз возвращался оттуда одновременно счастливым и расстроенным. Он виделся с родными и школьными друзьями, он даже поцеловал руку своей первой любви и намекнул ей, что ее первая любовь, то есть он сам - редкий дурак и не достоин такого большого чувства. Девушка обиделась и убежала, а Борис Сергеевич "вернулся" в слезах и с обещанием найти ее здесь и сейчас, вымолить прощение за себя молодого и снова признаться в любви. Я отговаривала его, но не давила, не пускала в ход самые правильные, на мой взгляд, доводы. Я не хотела быть могильщиком его надежд. Не имела на это права.
Свое слово он сдержал, но весьма скупо. В прошлое он позволил мне попасть лишь раз, один зимним вечером, когда было уже темно, фонари подсвечивали сугробы, превращая их в горы сверкающих драгоценностей, а во всем городе, казалось, остались только три человека: я, сидящая на лавочке и двое влюбленных - я и моя первая, огромная любовь. Он купил мне мороженое и смеялся над моими красными, озябшими щеками и носом, а также на просьбы купить еще один стаканчик. Я вспомнила тот вечер, наверное, один из самых счастливых в моей жизни. Я сидела на скамейке и плакала, а потом поняла: я не буду больше сюда возвращаться. Пусть прошлое остается там, где ему и положено быть и не тревожит ум и сердце. Чуть позже я изменила это решение, я хотела вернуться снова, но Борис Сергеевич не позволил мне.
- Мое время уходит, я должен успеть извиниться перед братом! - говорил он мне, когда я умоляла пустить меня в прошлое.
- Вы больны? Вам нужна помощь? - на вид ему было лет семьдесят, не сказать, чтобы очень много, нездоровым он не выглядел, и я подумала, он просто жадничает, не хочет делиться со мной возможностью побывать в прошлом.
- Нет, не болею. Просто я чувствую, что мое время уходит. Вот те крест не вру, - сказал он мне в нашу последнюю встречу.
Я закрутилась и пропустила два или даже три месяца, а когда я пришла (по иронии судьбы была середина августа, как и в нашу первую встречу), на скамейке никого не было. Я удивилась, встревожилась и обрадовалась. Радостно опустилась на скамейку и приготовилась к путешествию в прошлое. Что и кого я увижу? В 17.17 ничего не произошло. Я подумала, мои часы отстают и подождала несколько минут. Мир не изменился, люди, измученные жарой все так же шли по тротуару, разговаривая по телефонам, слушая музыку, не обращая внимания ни на пыльную зелень деревьев, ни на саму жизнь.
Я приходила к порталу в прошлое еще несколько пятниц. Борис Сергеевич не появлялся, портал не открывался. Тогда я начала их искать. Борис Сергеевич Непальский, как оказалось, в нашем городе никогда не проживал. Возможно, он был прописан в другом? Но почему тогда номер телефона, который я у него с трудом выпросила, вдруг стал принадлежать какой-то разговорчивой бабушке, которая постаралась вспомнить всех Борисов, с которыми ее сводила жизнь, но Бориса Сергеевича Непальского среди них не было. Я бы подумала, что он дал мне неверный номер, но год назад я сразу же проверила его и своими глазами видела, что он зарегистрирован именно на моего странного знакомого. Казалось, Бориса Сергеевича просто стерли из нашей жизни, из нашей реальности, и я подумала, возможно это получилось потому, что он все-таки смог попросить прощения у своего брата и это изменило абсолютно все. Ему отпустили грехи и он исчез? Стал святым? Я ломала голову, но все мои предположения были бездоказательны, и я перестала об этом думать. Я сосредоточилась на портале. На той самой лавочке он не открывался. Возможно, он переместился на какую-то другую? Сколько их в городе? Сидеть на каждой круглыми сутками? Задача была непосильной и я сдалась. Возможно, это все мне действительно привиделось, так я себя утешала, не веря самой себе.
Прошел еще один год. Лето было таким жарким, что я боялась, я не переживу его. Мне казалось, солнце вытягивает из меня мою жизнь, сматывает в клубок и с наслаждением сжигает в своем огненном чреве. Я задыхалась и с трудом занималась домом и работой. И вот одним августовским днем абсолютно случайно ноги сами привели меня (как красиво пишут в романах) к той самой лавочке. Я купила мороженое и лимонад и жадно вгрызлась в сладкий шарик, запивая его мятным, ледяным лимонадом.
- Тетя, это мое место! - неожиданно прозвенел возмущенный голосок. Я оторвалась от мороженого и увидела мальчишку лет пяти. Он стоял передо мной, картинно уперев руки в боки и "жег" меня взглядом исподлобья.
- Тетя, уходи! Здесь я сижу!
Я уже хотела пересесть, как услышала женский, негодующий крик:
- Борька! Боря! Борис! Борис Сергеевич! Ты снова пристаешь к людям?
От волнения у меня мгновенно пересохло горло, я сделала большой глоток и чуть не подавилась кубиком льда. К Борису Сергеевичу подбежала молодая девушка.
- Извините его, вбил в голову, что это его место! Всех сгоняет! Ругаю его, ругаю, а толку нет! Вот что из тебя вырастет, Борька?
Я не могла вымолвить ни слова. Какое странное совпадение! Как понять, это мой Борис Сергеевич или нет? Что произошло? Он вернулся? Он уже другой? Почему? А если это он, то портал...? Нет, нет, все глупости! У меня просто тепловой удар. Я допила лимонад и улыбнулась мальчишке. Он смотрел на меня ласково и слегка презрительно, словно это я была неразумным ребенком, а он - взрослым.
Девушка тем временем отчитывала мальчишку, припомнив ему все грехи, вплоть до обмоченных штанишек в нежном, двухлетнем возрасте.
- Еще раз извините! Мы пойдем! Борис, ты даешь слово, что ты будешь хорошо себя вести?
- Вот те крест! - звонко ответил мальчишка и неожиданно подмигнул мне обоими глазами.
Я посмотрела на часы. 17.17.
©Оксана Нарейко
Уважаемые читатели, напоминаю про свой телеграм канал https://t.me/oksananareiko, где я уже начитала "Озеро" и собираюсь читать "Эльфийское кольцо" и "Карту".