- Иго- го, иго- го!- Доносилось из комнаты. Маленький мальчик катался на папиной спине и смешно выкрикивал звуки, крепко цепляясь за широкие папины плечи и футболку.
- Крепко держись, крепко!- подбадривал его отец и аккуратно носился по комнате, подпрыгивая, как настоящая лошадка.
Из кухни доносились вкусные ароматы сваренного борща. Там уже целый час хозяйничала красавица жена, колдуя над кастрюлей, стараясь сделать все быстро и вкусно, чтобы все лошадки, вдоволь набегавшиеся по комнате, были довольны.
- Ну, что лошадки, устали? Готовы ли вы принимать пищу? Тогда мыть руки и за стол.- Весело сообщила она мужчинам.
Устало вдохнув, папа снял со спины мальчика, весело смеющегося и брыкающегося ногами, и сказал.
- А теперь в ванную, руки мыть.
- Нет, копыта, копыта.- Кричал развеселившийся карапуз.
- Тогда моем копыта, с мылом и мочалкой,- смеясь, говорил мужчина.
И они мыли руки долго, наслаждаясь теплой водой, раздувая пену и плескаясь теплой водой. Она стекала по круглому зеркалу в серебряной оправе.
- Тише, а то мама нам задаст,- останавливал сына папа.
Олег открыл глаза. В нос ударил резкий запах мусора, сивухи и пота. Вокруг было сумрачно, из разных углов подвала доносился громкий храп, таких же потерянных, как и он, людей. Он поежился, прижал колени к животу, укрылся вонючей курточкой и вспоминал сон. Как там было все хорошо, здорово и спокойно, тихо и уютно, так чудесно, волшебно. Он готов был возить такого ребенка, целую вечность на своей спине. Прикасаться к этому маленькому кусочку счастья, наслаждаться игрой с ним, запахами с кухни и любить свою семью. Этот сон будоражил его воображение все чаще в последнее время. В такой момент предательские слезы наворачивались на глаза, и хотелось рыдать, как в далеком детстве, которого он тоже не помнил. Он понимал, что не сможет бесконечно смотреть его, быть безучастным к этому. А вдруг он, что то значит для него. Но что? Пока он просто лежал на старом грязном матраце, на холодном бетонном полу и не мог понять, кто он. Он забыл все, кроме бесконечного скитания по подворотням и подвалам, с такими же грязными бедолагами, не помнящими родства.
Он сел. Схватился за голову руками, и качался взад и вперед. Но память к нему была непреклонна. Он ничего не помнил. Он обвел взглядом темный подвал, и схватив курточку, побежал наружу. Свежий воздух ударил в ноздри обжигающим холодом. Он поднял голову вверх и закричал, что есть мочи.
– ААААААААААААААААААА! - Его истошный крик вспугнул стаю ворон, они раскричались и взмыли вверх с деревьев в предрассветное небо. Он смотрел на них снизу и завидовал их полету, той свободе, что есть у них.
Потом обтер снегом лицо и протрезвел:
- А что и кто меня здесь держит? Я свободен. Я свободен. Я никому не нужен. Меня никто не держит. Меня никто не держит. – Он бегал вокруг кучи набросанных старых шин и как мантру, повторял эти слова.- Я свободен, наконец то, - он остановился у забора и увидел объявление о том, что нужен дворник. Жилье предоставляется. Это то, что мне нужно, подумал он, и сорвав объявление, положил его в карман. Только бы все получилось.
Прошло полгода. Олег усердно убирал двор, ухаживал за кустами, красил детскую площадку, успевал перекопать цветники, помогал бабушкам донести продукты до квартиры, присматривал за расшалившимися подростками. Его любили жильцы за спокойный характер, за сдержанность, ответственность и уважение к людям. Родители привыкли к этому тихому безотказному человеку, постоянно напевающему себе под нос мелодию, и не боялись оставлять рядом с ним своих детей. Жил он в небольшой комнатушке при доме. Вел трезвый образ жизни, соседи подкармливали его, чем только могли. Он привел себя в порядок, ходил всегда чистый и опрятный. Больше молчал и слушал.
Обычным летним утром, он, как всегда, подметал двор. На улицу стали выходить мамочки со своими маленькими детьми, они чинно прогуливались по дорожкам, толкая коляски вперед, а детки постарше ковырялись в песочнице под присмотром бдительных мамаш. Они следили за порядком и не давали обсыпаться песком.
Одна из мамочек направилась к выходу со двора, но в этот момент она зацепилась каблучком за расщелину в асфальте, и наклонившись отпустила из рук коляску. Она вытаскивала каблук, он сильно застрял, а коляска покатилась под уклон прямо на проезжую часть, где со скоростью неслись машины.
Она кричала так громко, что все взоры были обращены в ее сторону, но никто не мог понять, что происходит. Только дворник быстро оценил ситуацию, что есть сил, бросился наперерез. Он выхватил ребенка из коляски в последний момент, перед дорогой, а проезжавшая мимо машина, зацепив ее, перевернула на бок.
Олег так спешил, что упал боком на асфальт, крепко держа ребенка в руках. Малыш был жив и здоров, наверное, даже смеялся своему первому полету из коляски на землю, и неожиданной мягкой посадке. Подбежала испуганная мамаша, она обнимала сыночка и благодарила Олега. Рядом стоял весь белый от страха водитель машины. Он оправдывался и вытирал лоб рукой. Собралась толпа зевак. Все высказывались о сложившейся ситуации, ругали нерадивую мать и водителя.
А Олег лежал головой на бордюре и как то странно ощущал себя. Его подняли, он схватился за голову и почувствовал, что- то липкое и вязкое, голова его была в крови. Он ударился ею о бордюр, когда падал. Рана была неглубокая, но все же, надо было ехать к врачу. Водитель принес аптечку, ему перебинтовали рану, повезли в травмпункт. По дороге в его памяти всплывали отрывки прошлого. Они едут с женой в машине по узкой трассе. Марина играет с маленьким сыночком Егором на заднем сидении. Черный мерседес на большой скорости несется навстречу им и вдруг, резко берет влево. Глухой удар и они, переворачиваясь, летят в кювет. Он больше ничего не помнит. Открывает глаза в больнице. Светят яркие лампы в белой комнате, вокруг словно туман, осевший на землю. И голос врача слышится очень далеко и тихо. Он видит над собой лицо человека с бородкой, в очках.
- Ну-с, батенька. Вот вы и вернулись. Поздравляю, голубчик, с возвращением.
- Откуда?- его голос сиплый и скрипучий, он не узнал его, закашлялся от напряжения.
- оттуда,- он поднимает палец вверх,- Не стоит, дружок, напрягаться. Лежите тихо, вы еще совсем слабы. Проследите, милочка, чтобы все назначенные препараты он получил вовремя. Я на вас надеюсь, дорогая.- Сказал старенький врач медсестре и ушел.
Только потом он узнал, что пробыл в больнице четыре месяца. Операция, после сильнейшей травмы головы, дала осложнение, он впал в кому, к тому же, как выяснилось позже, потерял память. Не мог сказать собственного имени, кто он и откуда. Документов не было. Стали называть Олегом. Давали объявление в газете об одиноком человеке, потерявшем память, но никто не откликнулся на него. Сердобольные служащие сельской больницы не стали выгонять спокойного парня, и он жил при ней, выполняя с усердием работу, не требующую большого ума. Однажды, стоя во дворе больницы, он вышел в открытую калитку, так полюбопытствовать и пошел вдоль улицы. У гаражей его поймали два бомжа, сняли с него чистый пиджак и штаны, бросили рядом свое рванье и убежали, посмеиваясь. А он стоял и смотрел, на лице его была улыбка.
- идиот,- крикнул ему на прощание бомж.
- прощай, брат. Спасибо за штаны. Уважил. Ха-ха-ха.- смеялся другой. Они скрылись в переулке.
Утром он услышал рядом с собой возню. Еще один бомж копошился за гаражом, застилая картоном землю, и готовился ко сну. Он увидел Стаса и молча протянул ему хлеб. Жадно кусая его зубами, Стас не обращал внимания на грязные руки бомжа и хлеб, явно побывавший на земле или в мусорном баке. Его это совершенно не волновало, может быть голод был тому виной или память закрыла центры, трепетно отвечающие за чистоту.
-Юрок,- сказал бомж беззубым ртом.
- Олег,- ответил ему Стас.
Так и жили они вдвоем Юрок и Олег, бдительно охраняя свои запасы одежды и еды, целых три года скитались они по городам в поисках провианта, и безопасного места для ночлега. Юрок был бывалым бомжом, знал много разных уловок, тайных мест и учил своего друга давить на жалость перед определенным контингентом женщин. Они часто давали денег, жалея бедных бездомных. Пока однажды старый, замученный ревматизмом Юрок, не проснулся после сырой и противной ночи под мостом. Олег плакал над телом закадычного друга. Теребил его, гладил и уговаривал встать. Он упал на его бездыханное тело и пытался согреть своим теплом единственного дорогого для него человека. Но Юрок молчал. Вот тогда Стас впервые ощутил пустоту внутри себя и одиночество. А еще страх беззащитности. Долго он прятался в дальних закутках, чтобы его не видели. Старался не попадать на глаза подвыпившим бомжам, он били пришлых беспощадно и бесцеремонно. Но когда отсыпались после запоя, бывали более дружелюбны к собратьям своим. Охотно делились провиантом и местом на полу.
Все это пролетало в голове Стаса. Голова гудела от нахлынувших воспоминаний, он морщился от боли и открывающихся обстоятельств. Это было только начало воспоминаний... Дальше было хуже.
Врач осмотрел голову , обработал и зашил рану. А насчет памяти, сказал, что по всей видимости от удара произошло разблокировка и теперь память будет постепенно восстанавливаться. Надо только беречь голову от повторных ударов, иначе может вернуться старое состояние.
Уже в своей комнатушке он вспоминал свою любимую жену и ребенка, это они снились ему каждую ночь. Как же счастливо они жили, каждый день радуя себя тихими домашними праздниками и уютными вечерами в гостиной, веселясь на большом мягком ковре. Живы ли они? Шесть лет прошло с тех пор. Шесть лет скитаний без памяти, вдали от родного дома. Помнят ли они меня, ждут ли? А вот мой город и улица и дом. Все это он записывал в блокнот, на всякий случай. Чтобы помнить. Вдруг память снова изменит ему.
Стас подал заявление в милицию на восстановление документов, и через неделю, собрав денег и пакет с вещами, он поехал на вокзал. Было страшно и тревожно. Что ждет меня там, в родном доме?
Он бежал к своему дому, гонимый желанием поскорее увидеть своих дорогих и любимых, давно забытых людей… Вот и знакомый забор, высокие кованные ворота, он сам придумал рисунок. Остановился, и водил рукой по изгибам рисунка, наслаждаясь энергией родного дома. И боялся. Боялся увидеть в доме чужих людей. Схватился за прутья и закрыл глаза.
- Сынок!- услышал он крик женщины.
Он обернулся. Напротив его стояла его мать, она выронила пакеты с продуктами из рук. Он бросился к ней в объятия.
- Мама!
- Стас, родной мой. Откуда ты? Мы ведь тебя похоронили.- она не могла сдержать слез. Смотрела на него, рыдая, вспоминая родные черты. Его глаза, нос, но он другой. - Там в сумке лекарство Она села прямо на дорожку, ноги подкашивались от неожиданной встречи.
Он нашел таблетки и дал ей. Она отошла от шока и стала понемногу приходить в себя, трогая его волосы, руки, целуя его, обнимая, и все еще, не веря своим глазам.
- Сынок. Ты ли это? Поверить не могу своим глазам. Это чудо! Господи! Пойдем, пойдем скорее в дом,- вставая, тянула его за собой, открыла чипом калитку и они вошли во двор. Он осматривался вокруг. Что то изменилось здесь, деревья стали огромными. Кусты большими, дорожки заросли мелкой травкой. А так, все свое, родное.
В доме было тихо.
- А где Марина и Егор?- спросил он
- Мариночка в комнате, там,- она указала рукой на дверь.
Он вбежал в дверь, у окна, в инвалидном кресле сидела его жена, он упал перед ней на колени и целовал ее руки. Лицо Марины было пересечено большим шрамом, красным и безобразным, один глаз чуть прикрыт. Она плакала, теребя волосы мужа. Мама несла успокоительное.
- Выпей, Мариночка, - подавая стакан, говорила она,- теперь у нас все будет по- другому. Радость то какая. Уж и не чаяли. Господи, на все твоя воля.
Он опустил голову ей на колени. Она вздрагивала, потом успокоилась и медленно сказала:
- Егор.
- Что, Мариночка. Что?- подбежала к ней мама.- она говорит, сынок, она говорит. Боже, милая моя, наконец то. Столько лет молчала.
Потом, за обедом мама рассказывала ему, как Марину вытащили из покореженной машины и увезли в город. У нее была травма позвоночника, после операции она обездвижена. Мерседес горел и у машины нашли два обгоревших трупа. Посчитали, что один из них - Стас. Егора спасти не удалось. Похороны отняли много сил и здоровья, следом ушел отец Стаса. Все это свалилось на плечи Светланы Александровны в один момент, она тяжело переживала такие потери и попала в кардиологию на длительное время, а еще Мариночка обездвижена. Нашла в себе силы, чтобы жить дальше, забрала невестку из больницы к себе. Продала обе квартиры, чтобы оплатить лечение, реабилитацию и похороны. Так проходило время.
Стас стоял у комода. На него с фотографий, обрамленных черными лентами, смотрели сын, отец и он сам. Он гладил их руками, не пытаясь сдерживать горькие слезы. Слишком много узнал он за последнее время.
- Бедная моя мамочка. Сколько вынесла ты на своих хрупких плечах. – сын нежно обнял свою мать,- Спасибо тебе за Мариночку. Обещаю, теперь все будет по- другому. Я дома. Мы вместе. Это главное.