Серафима как- то потихоньку сдружилась с нелюдимой соседкой. Да и бабка Галина, не любившая гостей, Симу привечала. Сима приносила Галине Пантелеймоновне то швейцарский шоколад, то еще какое-нибудь лакомство из тех, что привезла с собой. Бабка скупо благодарила и убирала в старый сервант и запирала дверцу ключиком. Доставала к чаю крыжовенное варенье и хлеб, который пекла сама.
–Тетя Галя, а дети у вас есть? Нет, понимаю конечно, что взрослые, но навещают?–Сима покрутила головой, но фотографий, которые так любят выставлять старики, не нашла.
–Нет у меня детей,–Галина отвернулась. Серафима испугалась, что расстроила старуху и приготовилась утешать. Но Галина повернулась не в слезах. Словно черная туча прошла по лицу старой женщины. А глаза вспомнили не боль. Там была злость. И обида.
–Да и не будем об этом!–Сима нарочито радостно собралась перевести тему на цветущие георгины в саду бабки.
–...мать моя, была немка. Из старых, ее предки из завербованных колонистов, отец держал водяную мельницу в Поволжье, потом был сослан с женой и дочерью в Сибирь. Бабка моя, Эмилия, учила мать языку и тому немногому, что знала сама. В голод отдали они свою единственную tochter Розалию Думлер замуж за моего отца, Савелия Игнашева. Отец любил мать, хотя избалована была, одно дитя, чего уж. К труду не приучена особо. Мать отцова ее не любила. Красивая была, мать то моя. Золотые волосы были у нее...
–А ты, тетя Галя, на отца наверно похожа?–Сима силилась найти в старухе родство с золотоволосой немкой. Та, словно читая ее мысли, произнесла:
–А я в Игнашевых, во мне от немцев...вон...шантропа местная ...фУрером ...кличет...–она криво улыбнулась.–Ну это что ружье у меня есть, не стреляет, но страху наводит, когда вишню в саду обобрать хотят!
Александра, сестра моя, в мать пошла...всем...пошла...
Бабка закашлялась и только сейчас Сима поняла, сколько сил у нее ушло на длинное повествование. Но та продолжила:
–Мать мне наказала, ты Галочка, сильная, Сашеньку не оставляй. Прощай ей слабости, у нее нервы нездоровые. А ты вон какая, сибирского здоровья на полк солдат. Так и жила Саня со мной. У нее ножка с детства немного хромала и пальца не было, в поле, на сенокосе, спящую задели. Но волосы речкой золотой вились и глаза как куклы фарфоровой в универмаге, глаза...
Я замуж вышла, за товарища. Учились вместе в вечерней школе. На уважении семью создали, да...Сергей мой, сразу стал дом строить Сашке. Мол рядом, не одна она будет. Все на виду. Но жить в одном доме с двумя девицами ему неловко, товарищи шутят. И построил Сашке рядом, напротив,–Сима словно проснулась, вздрогнула. Ее, Серафимы, дом! В нем жила "златовласка"... Вопросы нахлынули, но Сима терпеливо ждала продолжения рассказа.
–Хорошо мы жили. Трудились. И на танцы время оставалось. Вот только ребенка не заводилось. Сергей думал, что работаю тяжело. На легкую работу перевел меня. Но третий год пошел, а я все пустая. Сидела я у Сашки, жаловалась на судьбу, что не дает бог ребятенка. А она меня успокаивала, слезами умывалась со мной, да возьми и скажи: Галя, а давай я вам помогу, рожу вам ребеночка! Я уж калека, замуж не выйду, целая деревня девок, кому я нужна. А тут сгожусь!
–Господи...–только и смогла выдохнуть Сима.
–Я как поняла, что она хочет. Хочет Сережкиного ребенка родить. А чуть не задушила ее, фашисткой называла, немчурой поганой. Три месяца носа она мне не казала. Сергею я говорила, что приходит Саша, приходит. А вечерами в клубе она все, с детьми возится.
Пока не пришел Сергей, пьяный в дупель пришел. У товарища двойня родилась, тогда было диво, первая двойня в деревне то нашей. И жалко мне, девка, мужа своего стало. Выкрутило сердце от жалости. И сказала я ему все утром. Про Сашку, про то, что выносит -выкормит, фон какая фигуристая, хоть и калека. Сергей мой бордовый стал. Сильно бордовый. Потом сошел с лица.
А через неделю он ушел , через калитку, в дом соседний. А я стояла у окна напротив и ждала, когда свет погаснет, у Сашки в дому. А потом всю ночь стояла...
–А чего ты ревешь, девка?–погладила по руке заливающуюся слезами Симу, Галина. Ох, тыщу лет не разговаривала я, думала слова забыла. Теперь твой черед байки травить, твои то где? В институте поди, а то уж за границей может живут? –бабка глянула на Серафиму, словно уже все знала наперед.
