Свет в рассказах Владимира Миля — это реальный действующий персонаж. Иногда он такой резкий и яркий, что с непривычки может ослепить читателя, но ведь мы знаем: без света не бывает тепла, не бывает огня, не бывает неожиданных встреч и жарких объятий с незнакомой девушкой.
Мандарины
Рабинович, Бриль, Менакер, Булошник, Шустер, Меламед, Иванов, Гартман, Ривкин, Нудельман, Олейник, Ткач, Уткин, Филевич, Хенкин, Цигельник, Шайкин, Маркович, Шпак, Эйдлин, Скопинкер, Розенцвейг, Молочников, Шейн, Якубович, Скляр, Янкелевич, Кричевский, Петров, Рубенчик, Мошкин, Зонненштраль, Шамис, Горин, Мендель, Шифрин, Пинхус, Смидович, Пейсахович, Эстрин, Кудельман, Нойман, Рубинчик, Найшуллер, Рыбкин, Эйдельман, Нахманович, Махлин, Шейнцис, Мозговой, Эпштейн, Милкус, Соркин, Фрумкин, Цадиковский, Мошкович, Шрайбер, Минц, Янкель, Маркович, Липкин, Штейн, Яков, Мандель, Каевицер, Арцимович Грач, Зингер, Брандт, Юзефович, Ласточкин, Готлиб, Зельцер, Коганович, Зусман, Волчек, Эпфельбаум, Крендель, Гринерг, Калач, Сруль, Хейфец, Спиваковский, Гольдман, Брук, Энтелис, Глейзер, Зингерман, Галочкин, Софья Айзиковна Миль.
— Привет, мам, — тихо сказал Сема и положил букет мерзлых гвоздик на могилу. Над Востриковским кладбищем шел легкий декабрьский снежок. Он ложился на тополя, сосны, черные ограды могил. Сема смахнул снег с деревянной таблички с приклеенной на ней фотографией. Мама смотрела на Сему напряженно и немного испуганно. Она не любила сниматься. Семен всегда думал, почему на могильных портретах люди всегда серьезны. Не улыбаются. Он представил, что вместо этой серьезной пожилой женщины на фотографии — его мама, юная, веселая и счастливая. Ну та, которая встречала его из пионерского лагеря… Или радовалась его победе на конкурсе самодеятельности в пятом классе.
Сема рукавом стряхнул снег с лавочки. Присел. Долго смотрел на маму. Когда ее хоронили, Семы не было в стране. Пожалел, что не умеет молиться. Из православного он смутно помнил «Упокой господи раба твоего», а еврейских молитв вообще не знал. Они помолчали. Казалось, было слышно как снежинки тают на железной ограде. Потом резко встал и стянул с себя шапку.
— Прости меня, ма, — Сеня выдохнул, — Я тебя очень люблю.
Защипало в глаза, то ли снег, то ли еще чего.
— Мамуль, — голос его предательски дрожал, — прости, что не приехал. Но я не мог. Там же пипец какой контракт! Это же цирк! То есть я бы прилетел, конечно, пофигу контракт. И неустойку пофигу. Как — нибудь выкрутился бы. Меня не выпускали! Карантин там. Да причем карантин!. Блин. Я же не думал, что так все серьезно! Ты ж меня не предупредила, что умрешь! Ма! Блин. Не то. Господи, упокой… Ни пуха не пера. Ой, пусть земля будет пухом! — поправился он. Сема вдруг отчетливо представил белую мягкую пуховую подушку. На подушке лежала мама с закрытыми глазами. И в руках у нее плавилась свеча. Он тряхнул головой. Отогнал морок.
— Господи… Что же говорить?!
Подул несильный ветер. С деревьев на Сему посыпал снег. На голову и на шею. Снег таял и стекал за шиворот.
— Ой! Блин! — Сема что-то вспомнил. — Я ж обещал тебе показать. Я сделал это! Представляешь! Никто в мире так не может! Мам, никто!
Он сбросил рюкзак с плеч. Достал оттуда оранжевые мандарины. Они пахли свежестью и Новым годом. Аккуратно выложил их на оградке. Сначала подкинул один мандарин, потом второй, потом третий..
— Четыре! Пять! — он высоко подкидывал мандарины и считал, — Шесть! Семь! Восемь! Девять! Десять!
Мандарины весело подлетали наверх, опускались и снова взлетали.
Мимо проходила похоронная процессия. Печальная и тихая. Гроб, могильщики, раввин. Люди в черных одеждах, белых воротничках, хасидских шляпах… Издалека они казались стаей ворон, медленно бредущими по лесной тропинке. Процессия приостановилась. Через заснеженные могилки тридцать седьмого участка они увидели молодого человека. Он жонглировал мандаринами. Светящийся оранжевый круговорот в этом черно-белом заснеженном мире, да и он сам весь светился от счастья. … Как же самозабвенно этот человек подкидывал вверх свои мандарины… Весело, азартно и радостно… В толпе заулыбались.
Сеня продолжал жонглировать.
— Ма, ну смотри, смотри!!! Я же лучший! Лу-уучший!
Раввин цыкнул негромко и толпа ворон, печально опустив клювы вниз, последовала дальше.
Снег прекратился. Выглянуло солнце.
#современная проза #современные писатели #литература #формаслов