Мелкие капли дождя разбивались о стекло перед моим лицом. Весь мир снаружи состоял из влаги и холода, а по эту сторону окно запотевало от дыхания. От кислого теплого дыхания оно покрывалось испариной. Мое отражение то возникало в темном стекле, то вновь пряталось за матовой шершавостью конденсата, оседавшего на холодной поверхности.
Пишу пальцем на окне:
"я прочней и нежней, чем гранит"
Мне кажется, что все в этом грязном темном городе было обречено на неудачу. Как обречено на тяжелую жизнь одинокое существо, что появилось на свет вдали от цивилизации, лишенное красоты, тепла, уюта и света. Оно может жить очень долго, но никогда не познает радость веселого и беззаботного существования. Так и мой город был вечно холоден, занесен выхлопами заводских труб.
Мы рождались и проживали здесь жизнь, даже улыбались друг другу, радовались, но делали это в строго определенных рамках вечной мерзлоты.
В подъезде пахло сыростью с тех пор, как я себя помню. Вот уже сорок лет в подвале текут эти проклятые трубы. Снизу дом точат ржавые ручейки из водостоков и канализации, с крыши его заливает дождь. А люди живут посередине между двумя потоками влаги.
Даже если снаружи веет свежестью осеннего вечера, то внутри подъезда всё равно вонючие джунгли с разросшимся по стенам мхом. Цивилизация, модернизация, экология - все эти понятия по разным причинам обошли стороной пятиэтажку, восемь месяцев в году занесенную снегом.
Все здесь неказисто ютятся друг к другу. Город, дом, подъезд и я в нём. От общего к частному и обратно. Я, подъезд, дом и город. Нам всем плохо вместе, но некуда податься, как разругавшимся родственникам в большой семье.
Весь этот дом, весь этот город на севере создавался для высокой и благородной цели. Но она погасла и пропала из видимости. Цель исчезла, а мы остались тут навечно. Впрочем, судя по многим моим знакомым, эта вечность не такая уж и долгая.
Стою возле мусоропровода на лестнице родного шестого подъезда. Поднялся повыше, чтобы меньше дышать испарениями из подвала. Скребу ногтем кусок треснувшей штукатурки. Большой кусок отваливается от стены и мягко приземляется под ноги.
Возможно, я слишком долго здесь живу. Здесь или вообще.
Возможно, я слишком много требую от жизни.
Слышу шум. Кто-то поднимается по лестнице. Этажом ниже вижу женщину. Одной рукой она держится за перила, а во второй несёт большой пакет из супермаркета.
Женщина в мокром осеннем пальто и красном берете тяжело поднимается между четвертым и пятым этажом. Она медленно, но уверенно преодолевает ступеньку за ступенькой. А я завороженно смотрю на неё сверху вниз. Высокая, стройная незнакомка одета аккуратно, даже слишком хорошо для этого подъезда.
Её неторопливое восхождение продолжалось, а я не мог отвести взгляд. Вот она поравнялась со мной. Я отстранился, пропуская. Женщина остановилась рядом, опустив пакет на пол. Тот неприлично развалился, обнажая своё содержимое: пачку печенья, яйца, холодные куриные ноги, колбасу, молоко, чай.
- Что вы встали, проходите, - говорю я. Я почему-то злился на эту опрятно одетую женщину с набором продуктов. Она никак не вписывалась в атмосферу подъезда и моей жизни.
- И вы мне будете указывать? Дома муж указывает, на работе начальник. Теперь и пьяница в подъезде будет командовать, что мне делать? - сбивающимся голосом говорит она.
Мне развеселило слово «пьяница». Конечно, всё к этому и шло. Сперва ты мальчик, затем молодой человек, потом вот сразу «пьяница». Обратно уже никак.
Женщина повернула лицо ко мне. Я увидел, что она была примерно мне ровесница. Около сорока лет, накрашенная, приятное лицо, тонкие губы и мягкий взгляд.
- Обычно я не пью, - говорю я примирительно.
- Какое мне до этого дело. Пейте или не пейте, только не указывайте мне, - говорит она. - Поняли?
- Я вам не мешаю, проходите.
Я двигаюсь еще ближе к стене, почти вжимаюсь в неё, пряча за спину недопитую бутылку. Женщина отдышалась, взяла пакет в другую руку и прошла мимо.
Меня вдруг бросило в жар, я на мгновение задохнулся. А когда смог снова вдохнуть воздуха, тут же выпалил горячо:
- Вы свои руки видели?
- Руки? – переспрашивает.
- У вас же такие руки … А вы их... С этими авоськами, да по грязной лестнице. Да их целовать надо и …
- А ты не приставай. И поцелуи свои оставь. Пьяница и болтун.
- Очень красивые, - повторяю я.
Она снова остановилась. Успела подняться только на две ступеньки и снова замерла. Стояла спиной ко мне. Задумалась, но все же быстро повернула голову и посмотрела на свою ладонь, которой держалась за перила.
Мы молчали.
-Ну, так? Я права? Пьяница и болтун? Трепло. Болтун и трепло. Так? – спрашивала она. Теперь её очередь злиться.
- Так, - отвечаю.
- Ну, вот и нечего тебя слушать.
- А вы не слушайте. Я не для вас это говорю. Просто сообщаю миру, что здесь передо мной красивая девушка. Вы понимаете?
- Не понимаю. Это не твое дело. И вообще у меня муж.
- И ваши волосы тоже хороши.
Женщина все еще не оборачивается. Опускает пакеты, снимает берет. Расправляет волосы.
- А что с ними? - уточняет она смягчаясь.
- Они очень красивого цвета. Такого, как чай с лимоном.
- Это мой естественный цвет. Вам правда нравится?
- Очень нравится.
- Спасибо.
Она снова надевает берет, хватает пакет с продуктами и поднимается по лестнице.
-Ну все. Уходите. До свидания, - говорит.
А я смотрю на неё и шепчу слова Бориса Рыжего:
"В России расстаются навсегда.
В России друг от друга города
столь далеки,
что вздрагиваю я, шепнув «прощай».
Рукой своей касаюсь невзначай её руки."
Незнакомка останавливается у двери. Держит в руках ключи от квартиры, но не решается открыть замок.
- Но ведь обычно ты не пьешь? - спрашивает.
- Не пью. И не курю.
- Подойди сюда, - просит она. И я быстро поднимаюсь на пятый этаж.
- Света, - протягивает руку.
- Максим, - легко сжимаю её ладонь. - И взгляд у вас красивый. Я теперь и это вижу.
- Вы хотели сказать глаза? - поправляет она.
- Глаза – это чистая физиология. А вот взгляд – это все вместе. Вся ваша сущность.
- Дурной, пьяный философ из зассаного подъезда, - смеется женщина.
- Я здесь живу, только ниже вас. И это не я. Ну, в подъезде...
- Не хотите печенья? - спрашивает Света.
- Не хочу. Мне ничего не хочется пока.
Мы немного помолчали.
- Тогда спокойной ночи, Максим.
- Спокойной ночи, - отвечаю.
Света открывает дверь и исчезает в своей квартире.
А я спускаюсь вниз, возвращаюсь на место и думаю. Мне бы женщину с такими руками, такой волей, такой необходимостью счастья.
Все бы изменилось. Нет, я был не прав. Ничто не обречено.
#миниатюра #рассказ #жизнь в россии #история