В книге протоиерея Григория Михайловича Дьяченко «Из области таинственного» приведено множество примеров проявлений сверхъестественных способностей у самых разных, в большинстве своем, самых обычных людей.
Вот некоторые примеры предчувствия.
1. Нижеследующее событие произошло в Ялте, во время лечебного сезона. К – кий, богатый человек, приехал в Ялту со своей семьёй полечиться виноградом. Сначала семья эта жила в гостинице «Россия», а затем сняла отдельную дачу на берегу моря и там поселилась на несколько месяцев. Однажды, в лунную августовскую ночь, К – кий, которому почему-то не спалось, вышел из дачи и побрёл по дороге, ведущей к водопаду Учан-Су.
Отойдя на порядочное расстояние от дачи, К – кий сел на краю обрыва, между двумя кипарисами, и загляделся на картину природы, окружавшую его со всех сторон. Картина была поистине чудесная. Полная луна, отражаясь в море, чудными переливами разукрашивала его поверхность. Тихий шёпот волн, полный чарующей таинственности, вызывал в воображении целый рой неясных грёз и волшебных видений. Было тихо и светло. На берегу, прячась в густой зелени парка, очаровательно выглядывали при лёгком свете луны Ливадийские дворцы. С вершины горы доносился грохот водопада, напоминавший отдалённый говор толпы.
Неподвижно сидел К – кий на краю обрыва, очарованный сказочной прелестью южной ночи.
Вдруг он почувствовал какую-то непонятную сердечную тоску. Ему почудилось, что его семья, которая наверно спала крепким сном, находится в опасности. И едва эта мысль пришла ему в голову, как перед его глазами предстала вся внутренность дачи. Вот он видит свою жену, которая спокойно спит в своей кровати; вот перед ним и детская, где также спят его дети с гувернанткой; а вот он и в кузне. Здесь он видит совсем иную картину; в небольшой корзинке тлеет древесный уголь; К – кий слышит запах дыма и гари. Вот раздаётся треск загоревшейся корзинки и показывается огонь, от которого загорается занавеска и деревянная перегородка, отделяющая кухню от комнаты прислуги. В одну минуту огонь распространяется по всей кухне и грозит перейти в следующие комнаты. Лихорадочная дрожь пробегает по всему телу К – кого, и он бросается бежать по направлению к даче.
– Бог знает, что со мной делается, думает про себя К – кий. Всему виной моя бессонница, завтра же посоветуюсь с врачом. Я чувствую, что не совсем нормален, ведь придёт же такая глупая фантазия! Я уверен, что дома все благополучно, а сам бегу, как сумасшедший! успокаивал К – кий самого себя, не переставая бежать сломя голову домой.
Через несколько минут К – кий добежал до ворот своей дачи и вскрикнул от ужаса. Дача была объята огнём; с треском и шипением вырывались из-под, крыши дома огненные языки; чёрные тучи дыма густыми тяжёлыми клубами неслись к небу.
В одно мгновение К – кий стоял у окна спальни, которое он вышиб одним ударом, и вскочил в комнату. Разбудить жену и помочь ей вылезти в окно для К – кого было делом одной минуты. То же самое он успел сделать с детьми и гувернанткой; но когда он кинулся вперёд, желая спасти кухарку, спавшую в задней комнатке, рядом с кухней, он вынужден был, ради спасения собственной жизни, отказаться от своего намерения: весь дом был уже в огне и К – кий сам чуть было не задохнулся в дыму.
Дача сгорела дотла. Труп сгоревшей кухарки нашли на другой только день.
2. Во время путешествия лорда Байрона по Греции, однажды, проводника его стало вдруг трясти, как в сильнейшей лихорадке, и потом он совсем ослабел, так что не мог идти далее. Когда лорд Байрон стал спрашивать его о причине такого внезапного припадка, проводник ему отвечал: «господин, недалеко отсюда, должно быть, происходит что-либо ужасное, остановимся здесь на время; два года тому назад у меня тоже были конвульсии, и замедление, причинённое ими, спасло мне жизнь; турки вырезали деревню, куда я спешил дойти».
Скептичный Байрон усмехнулся и нетерпеливо ожидал, пока ноги грека достаточно окрепнут, чтобы следовать далее; через полчаса двинулись в путь. Версты за три они увидели следы крови, а далее восемь трупов сейчас только убитых людей лежало на земле. Байрон был поражён, но позднее приписывал всё это случайному совпадению, хотя всё-таки записал этот случай в своём дневнике.
3. В 1856 году, в городе М. и его окрестностях, свирепствовала холера. В это время жил я там один, по моим делам, а семейство было близ Тулы. В М. заболевало и умирало много людей, дошла очередь и до меня. Сначала я перемогался, употреблял все средства, какие были под руками, но без всякой пользы. Домой не писал я потому, что ни телеграфа, ни железной дороги тогда ещё не было, а при медленности наших сообщений по грунтовым дорогам, пока дошло бы письмо, и приехала бы жена за 300 вёрст, я мог или умереть, или выздороветь. Когда же болезнь усилилась до того, что я не надеялся остаться в живых, явилось непреодолимое желание видеть жену и малюток моих. Мне казалось, что я умер бы спокойно, ежели бы, хотя на минуту, мог увидеть их, благословить и проститься с ними... Проведя целую ночь без сна от мучительных судорог и рвоты, я очень ослабел и к утру задремал. Но каково было моё удивление, когда, открывши глаза, увидел я, не во сне, а наяву, перед собой – жену с обоими детьми?.. Это меня до того поразило и обрадовало, что, несмотря на слабость, я вскочил с постели. Сильное потрясение вызвало перелом болезни; природа взяла верх, и я вскоре выздоровел. На вопрос, как это случилось, жена рассказала мне, что, не получая писем от меня две почты, она сильно встревожилась и на неё напала такая тоска, что, потеряв терпение, она живо собралась в дорогу, взяла детей и летела на почтовых без отдыха двое суток. Чему приписать это предчувствие, как не милости Божией?.. Опоздай она одним днём, и меня уже не было бы на свете.
4. Рассказ одного военного доктора.
– Это случилось, – так начал доктор, – накануне падения Варшавы. Полковник нашего полка (3-го егерского) Л-н был благообразный муж, высокого роста, с атлетическими формами; черные, курчавые волосы, высокий лоб и чудные глаза, которые сверкали, как два раскалённые угля, из-под густых, нависших бровей, придавали печать особенной, таинственной мрачности его величавой физиономии. Товарищи его любили, подчинённые уважали и боялись, он пользовался славой отличного полкового командира и храброго офицера...
Рано утром, в день штурма Воли, предместья Варшавы, я зашёл к полковнику, задумчиво сидевшему в своей палатке. Перед ним стоял стакан недопитого чая; густые клубы дыма вылетали из походной трубки и, сливаясь с парами утреннего тумана, совершенно закрывали его мрачную физиономию; медленно протянул он мне руку и молча указал место подле себя. Привыкши видеть полковника постоянно грустным и задумчивым, я не старался, на этот раз, развлечь его и молча взял стакан чаю, который подал мне проворный денщик. Через несколько минут раздался гул вестовой пушки; полковник велел подать коня, я тоже последовал его примеру. Несколько минут ехали мы молча; полковник первый прервал это молчание.
– Доктор, – сказал он, устремив на меня проницательный взгляд, – сегодня я буду убит! Возвратясь на родину, передайте весть о моей смерти вдове, отвезите детям моё родительское благословение.
Уничтоженный этими словами, высказанными твёрдым и решительным тоном, я едва нашёлся отвечать на них.
– Полноте, полковник, – наконец, проговорил я с видимым усилием, – что за мрачные мысли? Кампания почти кончена; до сих пор Бог хранил вас среди тысячи смертей... откуда так не во время эта безнадёжность?..
– Не спрашивайте, доктор, мне нечего отвечать на это; я знаю, что мы должны встречать смерть лицом к лицу и, помяните моё слово, сегодня я её встречу! Слушайте, доктор, – прибавил он повелительным тоном, судорожно сжимая мою руку, – время до́рого, каждая минута сближает меня со смертью; не будем терять оставшееся время на бесплодные рассуждения: мои предчувствия ещё ни разу не были обманчивы! Вот моё завещание: эти золотые часы принадлежат по смерти моей вам, не откажитесь принять их на память дружбы и разлуки; в боковом кармане моего сюртука 5,000 казённых денег – объявите это полку; в жилете 10 целковых, – это мои собственные; отдайте их носильщикам; жена и восемь человек детей в Москве, – утешьте их,.. я посылаю им моё родительское благословение – больше ничего. Прощайте, доктор, исполните последнюю волю искренно уважавшего вас... Глубокий вздох заглушил последние слова.
Такова обаятельная сила внутреннего убеждения человека! Уверенность, с которой говорил полковник, уничтожила меня совершенно; несколько раз я силился прервать этот тягостный разговор, но не мог; мне казалось, что всё это происходит во сне; и когда я опомнился... уже полковник был далеко: лихой скакун унёс его к полку. Издали донеслись ко мне отголоски приветствия, которым храбрые егеря встретили своего начальника. Но вот ещё минута, загремели выстрелы; колонны двинулись в атаку; густой дым повис на утреннем небе и скрыл сражающихся. Время от времени он прояснялся, и тогда мелькали вдали «образы без лиц»: то пехотная колонна, сверкая штыками, вносила смерть в ряды противников; то нёсся в атаку кавалерийский полк; пламя выстрелов обозначало батальоны; батареи переносились с места на место, подкрепляя сражающихся; гул, стон, победные крики неслись по полю. Не берусь описывать вам эту поразительную картину; притом, занятый своим делом, я не был праздным зрителем: вооружённый анатомическим ножом, я боролся со смертью во всех её видах, и сам не был вполне безопасен от её алчности: снаряды, долетая рикошетами, ложились близко от перевязочного места и задевали некоторых носильщиков. Сражение было в полном разгаре; это мог я заметить по беспрерывно увеличивавшемуся числу раненых; едва успевал я управляться при помощи батальонных лекарей, как вдруг приближается куча: скрестивши штыки, омочённые неприятельской кровью, несли раненого полковника. Адъютант поддерживал его отяжелевшую голову; мутные глаза, в которых ещё отсвечивалось внутреннее борение его души, остановились на мне. Он силился что-то сказать, но язык изменил; я угадал его мысль: он хотел напомнить наш последний разговор. Оставив всё, я бросился к умирающему: правая нога была раздроблена осколком гранаты. Я готовился приступить к операции, но он слабой рукой отвёл ланцет, сделал было усилие перекреститься, но рука повисла, зрачки мутных глаз закатились, тяжёлый вздох вылетел из стеснённой груди, и не стало храброго полковника. Так сбылось предчувствие.
Что сказать по поводу этих фактов? Можно ли их объяснить одним совпадением?
Нет, очевидно, что душа человека способна иногда видеть грядущие события. С другой стороны, для верующих людей во многих случаях жизни очевидны проявления Ангелов или демонов, как в следующей истории.
5. Среди своих воспоминаний о жизни в Дерпте Н. И. Пирогов рассказывает факт, случившийся в семье Винклер, отец и сын которой были врачами в Ревеле.
«И отец, и особенно, сын считали огонь неприязненной для них стихией. И старик, если я не ошибаюсь, и дед умерли от огня; но особенно огня боялся сын-доктор. Я помню, с каким душевным волнением он строил себе дом в Ревеле; первым делом считал он поставить на своём доме, – скорее домике, – громовые отводы, но, поспешив поставить их несколько, он не успел соединить их с землёй, а тем временем поднялась гроза. Мой Винклер был вне себя от ужаса, ожидая ежеминутно разрушения своего дома. Всё, однако же, обошлось на этот раз благополучно. Но Винклеру готовилось другое, более сердечное горе; от простуды или чего другого, Винклер почувствовал себя нездоровым и лёг в постель, и на другой же день пригласил к себе на совещание приятеля, д-ра Эренбуша (от него я и узнал эту историю).
– Друг! – обратился больной Винклер к Эренбушу, – со мной происходит что-то неладное, неестественное. – Эти слова были сказаны таинственно, шёпотом.
– Ну, что ещё такое, дай пульс, – пульс ничего, спокойный, жару нет, что же тут неестественного?
– Да не то. Слушай. Вот уже вторую ночь кряду я вижу во сне дьявола, и не только ночью, а и днём; лишь закрою глаза, он тотчас же мне представляется.
– Да какой же он, дьявол-то твой? – спрашивает Эренбуш.
– Ну, чёрная, страшная фигура сидит в огне, но главное, что меня тревожит, это то, что дьявол держит у себя на коленях моего младшего ребёнка.
– Эта галлюцинация длилась ещё несколько дней, потом прошла. Винклер начал выезжать и уже, казалось, забыл, случившееся, и вдруг ужасное событие: ребёнок Винклера, виденный им на коленях у дьявола, обжёгся, сидя у топившейся печки, насмерть: на нём загорелась рубашка, и он прожил после обжога только несколько часов». («Из записок Н. И. Пирогова»).
Жаль, что герой последней истории не знал или не верил в Св. Писание. Если бы он был христианином, ему следовало бы взять власть над этой нечистой силой и тогда трагедии не произошло бы...
"се, даю вам власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью, и ничто не повредит вам; однакож тому не радуйтесь, что духи вам повинуются, но радуйтесь тому, что имена ваши написаны на небесах"(Лук.10:19,20).
ОПЫТ ПОСЕЩЕНИЯ НЕБА МАЛЬЧИКОМ 12 ЛЕТ
