- Тетя Роза, ну какие цветы! Война началась! - девушка сунула старушке телефон под нос. - Вот, смотрите!
- А чего смотреть, если я ничего не вижу. Уже лет пять как одни пятна перед глазами, - старушка стала сыпать землю в длинные деревянные ящики.
- Так я вам говорю: война! Ну тетя Роза, что делать-то! Ну вы же Великую Отечественную прошли. Что вы делали, когда объявили по радио, что война началась?
Старушка выпрямилась и посмотрела на чистое залитое солнцем небо.
- Дай-ка припомнить… Кажется, тогда у меня герань цвела. Да, точно герань. Сортов десять, не меньше. Я тогда южнее жила. Балкончик у меня был маленький, с кованым витым ограждением, выкрашенным в зеленый цвет. Было солнечно, как сегодня, только жарче. И встала пораньше полить цветы, пока совсем не припекло. Я поливала свои многочисленные ящики с геранью, капли падали вниз и рассыпались радужными бриллиантами. Это было прекрасно. Вот что, я помню, деточка.
Роза Андреевна присела к ящикам и принялась тонкими почти прозрачными руками разбивать тугие комья жирной земли.
- И вам не было страшно?
- Почему же. Очень страшно. Я совершенно не понимала, что дальше делать. Мне лет было меньше, чем тебе - только исполнилось шестнадцать. Мама плакала и вытаскивала все наши припасы из шкафов, пересчитывала, потом снова выкладывала и пересчитывала. Папа ходил по дому из угла в угол, как раскаленный металлический шар, и молчал. Обо мне, казалось, все забыли. И я просто делала то, что умею - ухаживала за своим цветочным балкончиком.
- А мне что делать, тетя Роза? Может, гречки купить? Тушенки? Печенья… Или лекарств? Или я не знаю… - девушка опустилась рядом и принялась нервно разбивать комья, и земля забивалась под ее всегда безупречные ногти.
- Делай то, от чего тебе станет спокойнее. Можешь биться в магазинах за пакет крупы, а можешь разобрать шкаф или почистить хрусталь.
- У меня нет хрусталя…
Тетя Роза удивленно посмотрела на девушку и продолжила.
- Ты сама не заметишь, как постепенно начнешь жить по-новому. Война однажды просочится в твои будни, но никто, моя дорогая, не знает, как и когда она заберет твою привычную жизнь. Так не отдавай ее раньше времени. Подай мне, пожалуйста, семена.
Девушка протянула старушке пакетики и почесала рукой нос, оставив под ним темную грязную полоску.
- Но вот я пеку булочки, у меня пекарня внизу. Вы же знаете. Кому нужны сейчас сахарные крендельки и улитки с корицей?
Плечи Розы Андреевны затряслись в беззвучном смехе. Она достала из халата платок и вытерла девушке нос.
- Поверь, девочка, сейчас они нужны, как никогда. А теперь вставай и иди пеки булки еще лучше и вкуснее, чем прежде. Пеки их каждый раз так, как будто бы делаешь это в последний раз. Пусть твоя пекарня станет для людей тем маяком, который будет даже среди бомб напоминать, что жизнь продолжается.
Старушка наклонилась над ящиком, и, напевая под нос какую-то песню, втыкала малюсенькие семечки в небольшие углубления.
- Ну я тогда пошла?
Роза Андреевна, казалось, не слышала ее, и девушка, потоптавшись немного, ушла.
***
Над маленьким южным городком вот уже месяц непрерывно кружили военные самолеты. Словно хищные птицы, они то опускались ниже, то взмывали в самую высь. Сигналы воздушной тревоги звучали три раза на дню. И тогда с неба сыпалась смерть. Люди почти не выходили из укрытий, магазины были закрыты. И только маленькая пекарня в старом переулке продолжала работать. Аромат корицы, печеных яблок и карамели бесстрашно полз по улице, проникал в каждое окно и подвал. А в 8 утра молодая девушка брала большую корзину и так же бесстрашно шла по пустым переулкам, разносила хлеб и булочки тем, у кого война уже украла обычную жизнь. А ее так просто не возьмешь, она решила держаться до последнего.
Девушка посмотрела на небо. Хищные птицы сегодня прилетели раньше обычного. На улицу выплеснулась сирена и затопила ее человеческим ужасом. Но девушка продолжала разносить выпечку, потому что нет ничего прекрасней горячей улитки с корицей и карамелизированными яблоками, когда вокруг только страх и смерть.
Самолеты были уже совсем близко, когда она закончила свою ежедневную работу и вернулась в пекарню. Раздался взрыв. Окна задрожали. И она увидела, что от дома напротив откусили огромный кусок. Зеленые обои в полоску, диван, перетянутый гобеленом и кресло…
Еще один взрыв где-то за углом. Девушка отломила большой кусок от дрожжей и залила их теплым молоком. Она достала яйца, муку, соль и сахар. Отмерила необходимое количество и высыпала в большую миску. Она смотрела, как пузырятся дрожжи и думала только о том, чтобы тесто сегодня было еще мягче и воздушнее, чем обычно.
Снаряды сыпалась градом, девушка перестала их считать и только еще усерднее принялась за тесто.
Внезапно все стихло. И вой самолетов, и взрывы. Девушка вышла на улицу и поняла, что все дома вокруг разрушены. И только ее дом остался невредимым. Она вернулась в пекарню, запустила пальцы в тесто и заплакала.
***
- Слушай, а ты чего один дом не разрушил? Не заметил что ли?
- Да я прицелился, вижу, а там целый балкон с петуньями. Мамку вспомнил. Она тоже цветы любит. Наверняка и сейчас все в цветах у нее.