Григорий Иоффе
«Зенит» в очередной раз стал чемпионом страны по футболу. Мы уже стали к этому привыкать. А ведь еще совсем недавно, каких-то 50–60 лет назад, команда была лишь крепким середнячком и даже не претендовала на призовые места. Но вот парадокс: на 100-тысячном Кировском стадионе в дни игр «Зенита» редко оставались свободные места. А имена лидеров команды знал весь Ленинград.
На стадион имени С.М. Кирова я стал ездить с конца 50-х, лет с 10–11. С отцом, с двоюродным братом Мишей, который был старше меня на год, или с дворовыми пацанами. Ехали – когда на трамвае, когда на автобусе.
По улице Марата, где мы жили, ходили пять трамваев, один из них – 34-й, шел до Приморского парка Победы, кольцо было прямо в парке. На Марата трамвай приходил уже достаточно забитым болельщиками, но мы как-то втискивались в один из двух небольших вагончиков и около часа тащились по Колокольной, Литейному, мимо цирка на Садовую, через Кировский мост, по проспекту Максима Горького (теперь Кронверкский) до улицы Олега Кошевого (теперь Введенской), и дальше, через всю Петроградскую сторону, на Крестовский остров. Или, как тогда говорили, на Кировские острова. А веком раньше – просто Острова: Крестовский, Каменный и Елагин.
Второй путь – автобусом № 45. Его кольцо было на Звенигородской, и уже там стояла очередь. Автобус шел по Марата до Невского и дальше на Петроградскую, до моста перед ЦПКО, который соединяет Крестовский и Елагин острова. Оттуда путь до стадиона был вдвое длинней, чем от трамвая. Но никого это не смущало. Главное – доехать, а пройтись по парку – одно удовольствие.
Все пути от автобусов и трамваев сходились в центре парка, у клумбы с большой вазой (теперь место вазы занял фонтан), похожей на ту, что стоит в Летнем саду. И уже оттуда – прямой путь к стоящему перед стадионом памятнику лучшему другу ленинградских болельщиков и петербургских фанатов Сергею Мироновичу Кирову. А потом вверх – по нескончаемым ступеням, чтобы очутиться, наконец, у ограждения трибун с проходами на сектора, и оттуда глянуть на пустую еще изумрудную арену внизу, с белыми очертаниями футбольных ворот и кирпичным овалом беговых дорожек. Над стадионом развевались разноцветные флаги, играла музыка, чередой стояли киоски с мороженым и лимонадом, пирожками и бутербродами.
Стадион медленно, но уверенно заполнялся, нередко – под завязку. Самым ярким был день 2 мая – открытие сезона, с речами и физкультурным парадом. Это был, как правило, третий или четвертый тур чемпионата СССР. А первые туры «Зенит» обычно играл на выезде, где-нибудь на юге – с тбилисским или киевским «Динамо», «Пахтакором» или «Араратом»… Звучал футбольный марш Матвея Блантера, написанный в 1938 году по просьбе основоположника спортивного репортажа Вадима Синявского, и на поле выбегали команды. Мы уже сидели на своих местах, на длинных, опоясывающих стадион, деревянных скамейках, и глядели во все глаза: как бы чего не пропустить. До «повторов моментов» на цветных экранах было еще далеко. На простейшем, «механическом» табло – названия команд и черные нули.
У нас программки – сложенный вдвое листок, и мы уже знаем составы. Надо разглядеть каждого. Ну, Востроилова в черном свитере видно сразу. Рыжий, обожаемый ленинградцами, Бурчалкин-выручалкин, хоть и роста небольшого (170 см), тоже на виду. Вот и остальные выстраиваются по полю: Гек, Данилов, Рязанов, Храповицкий, Васильев, Дергачев, Завидонов… Каждый на своем месте. До 61-го года играли по системе «дубль-вэ»: три защитника, два полузащитника и пятеро нападающих. Именно так располагались игроки и на поле настольной игры, в которую мы играли дома. Позже все стали переходить на прогрессивную бразильскую систему 4–2–4…
Сегодня мы говорим «Зенит», а подразумеваем Аршавина, Кержакова, теперь вот Дзюбу, а тогда символом команды был Лев Бурчалкин. Хотя играл он, особенно в начале своей долгой карьеры, в окружении весьма ярких и заметных мастеров. Бурчалкин не обладал техникой Рязанова и непредсказуемостью Храповицкого, и даже уступал в скорости Васильеву. Но был у него свой неповторимый стиль, тот, который и помог ему завоевать искреннюю и, говоря языком современным, фанатичную любовь зенитовских болельщиков. Пожалуй, именно к его игре, по словам футбольного историка Дмитрия Догановского, наиболее точно можно применить термин «дворовый футбол».
«И в этом, – цитирую Догановского, – ни в коем случае нет ничего уничижительного. Просто была в игре Льва Бурчалкина такая беззаветная страсть, такой энтузиазм, такой бесшабашный азарт и увлеченность, каких в матчах команд мастеров и тогда встретить можно было нечасто, а по нынешним временам и подавно. Только мальчишки, часами, до полной темноты гоняющие во дворе мяч, способны столь самозабвенно и безоглядно отдаваться любимой игре…»
Лев Бурчалкин с 1957-го по 1972 год сыграл за «Зенит» 423 матча и забил 82 гола.
Но вернемся, вместе с Бурчалкиным, на забитую зрителями чашу стотысячного стадиона: он то взрывался и ревел, то замирал, то облегченно выдыхал, когда «проносило». Это была стихия, без заранее подготовленных фанатами акций и провокаций, без труб и барабанов, без, извините за выражение, баннеров и файеров. И без драк на трибунах. Хотя подшофе народу было прилично.
Стихии праздника позже, уже на «Петровском», после уничтожения Кировского стадиона, пришло на смену богато разукрашенное и затейно организованное пиршество буйства и разнузданности. Детям там места не было. Это я к тому, что нас, детей 11–12 лет, родители спокойно отпускали на стадион, не боясь, что кто-то обидит, тем более – изобьет. Да и в целом, надо сказать, жизнь в городе была гораздо безопасней, чем ныне. Никто не водил нас за руку в школу, в кино или в Дом пионеров, гуляли мы тоже самостоятельно, и родители далеко не всегда знали о наших планах. Потому что было в жизни больше порядка и меньше того самого хаоса, который теперь лукаво называется демократией.
Справедливости ради отмечу, что после переезда футбола обратно на Крестовский, на новый стадион, здесь опять появились и дети, и семьи, а вместе с ними – чистая радость боления за любимую команду.
Ездили мы, конечно, не на каждый матч, чаще по выходным. Будние дни были заполнены школой, кружками, спортивными секциями, играми во дворе, для путешествия на стадион времени не хватало: все-таки часа два туда, часа два с половиной на трибунах, и еще не менее двух – обратно. Но! – в наших квартирах уже был телевизор, и были футбольные репортажи Виктора Набутова, человека если не великого (теперь каждого попугая, орущего из телевизора, принято называть если не великим, то хотя бы звездой), то – однозначно легендарного. Сегодня все знают Геннадия Сергеевича Орлова. В 60-е все знали его предшественника Виктора Сергеевича Набутова. А папа мой знавал его лично.
На Зимнем стадионе работал папин приятель, если не ошибаюсь, даже одноклассник – Сергей Румянцев. Насколько помню – был он там заместителем директора. Папа к нему нередко захаживал: то за контрамаркой (здесь часто проводились и самые разнообразные соревнования – по боксу, волейболу, баскетболу, легкой атлетике, и большие концерты; в 62-м, например, папа с мамой ходили на знаменитого Бенни Гудмена), а то и без дела.
А когда «без дела», тогда на столе появлялась, разумеется, бутылочка. И третьим иногда становился Виктор Сергеевич, человек их поколения, который заглядывал на Зимний и по долгу службы, и на огонек. Тем более – здание радиокомитета, где он регулярно бывал, находилось в ста метрах, только Манежную площадь перейти.
Слушать репортажи Набутова – баскетбольные и футбольные – это было наслаждение. Прекрасная речь, тонкое знание всех нюансов игры, неожиданный юмор. «…Проходит по центру, бьет!.. Да-а, вот если бы на эти ворота поставить вторые, а потом еще одни, мяч бы точнехонько лег в правую девятку…». Я надеюсь, что найдется автор, который об этом человеке, испившим чашу жизни до дна, со всеми ее горестями и радостями, напишет книгу.
Родился Набутов в 1917 году в Петрограде, умер в1973-м в Ленинграде. С детства занимался спортом, играл в теннис, баскетбол, бильярд. Выступал за сборные Ленинграда по футболу (в воротах), баскетболу, волейболу, хоккею с мячом и легкой атлетике. В 17 лет получил звание мастера спорта по волейболу. После убийства Кирова семья Набутовых была сослана в Оренбург, а глава семейства Сергей Григорьевич был расстрелян по ложному обвинению. В 1936 году Виктору удалось вернуться из ссылки и в 1937-м он играл в чемпионате СССР по футболу за ленинградское «Динамо». В 1938–1939 годах – за команду «Электрик», с которой вышел в финал Кубка СССР в 38-м.
В 1940 году вернулся в «Динамо», где отыграл предвоенный сезон. Еще до начала войны окончил с отличием Ленинградский электротехнический институт. С началом Великой Отечественной ушел на фронт, командовал бронекатером, воевал на Ораниенбаумском плацдарме. А 31 мая 1942 года участвовал в «блокадном матче» между «Динамо» и командой Металлического завода, проходившем на стадионе «Динамо».
После войны Набутов играл в «Динамо» до 1948 года. Закончив играть из-за травмы, начал работу комментатора. На радио, потом на телевидении. Но неприятности в его жизни на этом не закончились.
В начале 1950-х он записал цикл блатных песен. Записи стали распространяться, и дело дошло до суда. Набутов был оправдан, но уволен с работы. Впоследствии, правда, снова стал комментировать матчи…
19 июня 2003 года в Санкт-Петербурге в день 30-летия смерти на стене дома № 3 по Пушкинской улице открыта мемориальная доска в честь Виктора Набутова.
Сегодня мы всем городом болеем за «Зенит». Но в разные годы честь нашего города в высшей футбольной лиге защищали «Динамо», «Красная заря» («Электрик»), «Спартак», «Трудовые резервы» и «Адмиралтеец».
Игры «Адмиралтейца» мы смотрели на стадионе и по телевизору в конце 50-х – начале 60-х годов, но в памяти остался только колоритный вратарь команды Зураб Шехтель, рост которого не превышал 180 см, а весил он около 100 кг, что не мешало ему быть подвижным и пластичным, уверенно играть и на линии, и на выходах. Прославился Шехтель (это знали все болельщики), тем, что однажды ударом от ворот забил гол самому Льву Яшину. Правда, теперь говорят, что это была только легенда.
По страницам книги "100 лет с правом переписки. Народный роман". Книгу можно купить в интернет-магазине OZON, ИЦ "Гуманитарная академия", издательстве "Петербург - ХХI век"