Как следует из названия заметки, сегодня у нас выпуск рубрики «Спрашивали – отвечаю» – рубрики, в которой я отвечаю на вопросы уважаемых читателей.
Нынче вот такой вопрос:
Вопрос связан с моим книжным сериалом «Деревенская мистика», главный герой которого переезжает из города в деревню и сталкивается с рядом персонажей славянской мифологии. И не только славянской: на огонёк заглянул, к примеру, гость из ашкеназского еврейского фольклора диббук.
Собственно, Курент и Святке известны мне из книги «Русские легенды и предания» Елены Грушко и Юрия Медведева. Книгу сию я, быть может, упоминаю на канале излишне часто – объяснюсь тем, что она в каком-то смысле стала отправной точкой моего увлечения славянской мифологией.
Курент
О Куренте «Русские легенды и предания» Грушко-Медведева сообщают весьма лаконично:
Курент – единственный из всех бесов, от которого есть хоть какая-то польза человеку. Игрою на своих гуслях и дудке он исцеляет болезни и заставляет всех плясать без отдыха.
Вдовесок приводится история, подаваемая под соусом старинной легенды и озаглавленная «Виноградная лоза»:
Однажды поспорили между собой человек-великан и хитрый бес Курент: кто из них будет обладать белым светом.
Долго боролись они, изрыли ногами всю землю и сделали её такой, какая она есть: появились на ней горы, рытвины, долины. Ни тот ни другой не могли осилить противника.
И вот наконец человек взобрался в божественные чертоги и уселся за стол, накрытый в ожидании хозяев.
Хитрый Курент вырвал из земли виноградную лозу и сдавил её с такой силой, что брызнул хмельной сок. Этим соком он упоил человека до того, что тот заснул под столом.
Воротились боги и в гневе сбросили его с небес.
Он остался жив, но все силы его пропали, оттого бесы овладели всем светом и так легко искушают теперь людей, особенно с помощью вина.
Псевдо-легенда, отмечу сразу, абсолютно не состоятельна хотя бы потому, что функцию искусителя бесы приобрели посредством христианства. Кто не читал, рекомендую ознакомиться вот с этой статьёй:
Уже после написания третьей части «Деревенской мистика» (она называется «Карачун грядёт»), я встретил упоминание Курента вместе с Карачуном в дореволюционном труде воспитанника Казанской духовной академии Михаила Евгеньевича Соколова «Старорусские солнечные боги и богини», изданном в Симбирске в 1887 году:
Из наших современников внятно о данном персонаже писал Дмитрий Дудко в книге «Матерь Лада. Божественное родословие славян. Языческий пантеон» (с данным изданием я ознакомился тоже после написания «Карачун грядёт» – и испытал любопытное ощущение, будто бы встретил старого знакомца, с которым связаны тёплые воспоминания):
Курент известен только по словенскому фольклору. Этот весёлый бог ходил со скрипкой или дудкой. Его игра может исцелить, а может заставить плясать. Он свистит в уши безнадёжно влюблённым парням. Крадёт у богачей еду и одежду и отдаёт беднякам. Одного человека он спас во время Всемирного потопа, протянув тонувшему с неба виноградную гроздь.
Курент связан со Святками и Масленицей. Словенцы и хорваты на Масленицу носили, поили, судили и казнили (топили, сжигали, закапывали, расстреливали) чучело. В Далмации его именовали Карнавал, в Славонии – Покладна баба, в Словении – Пуст, Соломенный муж или Курент. Курентами называли также масленичных ряженых. Они ходили в рогатых, усатых и длинноносых масках, с палками, к которым были привешены шкурки ежей. В болгарской легенде ёж уговаривает Солнце не жениться, чтобы дети того не сожгли весь мир. Иранские же народы почитали ежа как борца со змеями. Среди курентов были «чёрт», «тур», «лошадь» и другие маски.
Связь Курента со Святками и Масленицей, явная близость его к Маржаку-Масленику заставляет видеть в нём Даждьбога. В то же время весёлым и беззаботным нравом он скорее напоминает Ярилу. Возможно, на образ Курента повлиял Дионис – как античный бог, так и средневековый карнавальный Бахус (известный, как уже сказано, и западным славянам).
Курент как бог официальной наукой признан неправильным переосмыслением фольклорного материала.
В Словении известен обряд курентованье, посвящённый приходу весны и призванный обеспечить должное плодородие в наступившем году. Сравнительно недавно, в 1960 году, на его основе было реконструировано карнавальное шествие, проводить которое стало доброй традицией в городе Птуе.
В 2016 году курентованье признано седьмым величайшим карнавалом в мире по версии Lonely Planet, а в 2017-м включено в список нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО.
Центральный персонаж данного мероприятия – курент. В него рядятся, надевая одежды из овчины и вооружаясь ежёвками – деревянными дубинками с прикреплёнными к ним шкурами ежей. Шум ежёвок, по народному поверью, прогоняет зиму.
В курентов изначально рядились только неженатые мужчины. Почему? Предположу, потому что продуцирующая сила женатого мужчины замкнута на его жену, а неженатые могут поделиться для обеспечения богатого будущего урожая (вспомнилось, как пару-тройку лет назад в дачном автобусе одна бабулька советовала собеседнице на рассвете махать на огурцы – имеется в виду само растение – ношеными мужскими трусами, чтобы не было пустоцветов).
Вот отсюда, из традиции рядиться курентами и соответствующего фольклора, и воссоздавали образы кто одноимённого бога, а кто одноимённого беса.
Бес Святке
О Святке «Русские легенды и предания» Грушко-Медведева рассказывают следующее:
Святке – имя того самого беса, который является людям на Святки, во время зимних развлечений и игр: с Николина дня (6/19 декабря) или с Рождества (25/7 января) до водосвятия в Крещение (6/19 января). Именно в это время нечистая сила вовсю скитается по земле; зная о скором изгнании, бесы тоскуют и злобствуют, рыщут там и сям, мучая и терзая людей. Особенно часто заглядывает Святке на праздничные гадания молодежи, на их игрища, иногда губя неосторожных. Любит обернуться человеком, смешаться с толпой ряженых, а ночью подстерегает отставших от толпы колядующих и разрывает парней и девок на части.
Святке умеет не только превращаться в человека, но и принимать вид разных животных. Чтобы уберечься от него, во время святочных гаданий надо непременно очертиться магическим кругом, только непременно железным предметом: железа всякая нечисть боится пуще смерти. Однако надо следить, чтобы круговая черта нигде не прервалась, не то Святке убьёт гадающего.
После Святок всякий рядившийся или гадавший должен непременно очиститься от греха. Для этого на самое Крещенье берут из Иордани-проруби святую воду. Некоторые, особенно те, кто рядился на Святки чёртом, купались в Иордани, чтобы вновь окреститься.
И ещё, конечно же, приводят парочку историй.
Вот первая, которую авторы назвали «Что на свете три косы?»:
Пошла одна девушка на Святках ворожить в заброшенную избу. Поставила зеркало, колечко опустила в стакан с водой и сидит. А её парень знал, что она собирается ворожить, и в эту избу пришёл раньше её, залез на печку – лежит. Вот девка смотрит в зеркало, а в это время печная заслонка открывается и появляется сам Святке. И спрашивает:
– Девка, что на свете три косы?
Она со страха обмерла, молчит, не шевелится. А парень не растерялся и с печки говорит тоненьким голоском:
– У речки коса, у девки коса да траву косит коса.
Святке снова спрашивает:
– А что на свете три дуги?
Парень опять не растерялся и отвечает:
– В печке дуга, в упряжке дуга и радуга – дуга.
– А что на свете три мати? – не унимается Святке.
– Мать-родительница, Мать Сыра Земля да мать Пресвятая Богородица, – выкрикнул парень, и только он вымолвил это, Святке сразу исчез, заслонка захлопнулась.
Девка сидела ни жива ни мёртва, пришлось парню с печки слезть да поканителить её маленько, чтоб в себя пришла. Ну, всё-таки он ей жизнь спас. Если б не он, Святке задавил бы дурочку.
Вот вторая – «На коровьей шкуре»:
Как-то три девки (а гадать ходит всегда нечётное число людей) пошли слушать, что, какую судьбу овинник им насулит. Постелили коровью шкуру, чтоб на голом полу не сидеть, а хвост и вылез за черту. Пришёл Святке, схватил шкуру за хвост и давай таскать их по овину. Уж и не ведали, как живые остались!
Святке (с маленькой буквы, не как имя собственное, а как обозначение вида) упоминается среди перечислений святочной нечисти Русского Севера после шуликунов и кулишей, без особой конкретики.
Очевидно, это персонификация самих Святок как мистического периода.
Ну а некоторые исследователи вывели отдельного беса или чёрта с именем собственным.
Как Курент и Святке попали в мою книгу
В своей книге «Деревенская мистика: Карачун грядёт» я хотел изобразить этакое фольклорное новогоднее приключение в антураже – прошу прощения за повторение! – народной мистики.
В процессе написания занялся изучением образа беса и заодно решил отобразить мысль: бесы – духи исконно славянские, языческие, а название их попросту эксплуатировались христианством, дабы заместить в текстах непонятных иудейских шедимов.
На самой ранней стадии планирования, ещё до бесов, мне втемяшилось в голову ввести в повествование образ шинкаря, распространённый в украинском фольклоре.
Ну а потом шинкарь с бесами пришли в то сочетание, которое и легло чёрными буквами на белые страницы, – на его примере я показал нетождественность фольклорных бесов библейским (шинкарь-заклинатель, подчиняющий себе шедимов, над нашими бесами власти не взял).
Однако делать бесов безымянными я не желал – и мне сразу вспомнились Курент и Святке из «Русских легенд и преданий».
Фанфик по «Деревенской мистике: Карачун грядёт»
Фанфик (от английского «fan fiction» – «фан-литература») – произведение, созданное поклонником книги по её мотивам с участием главных или второстепенных действующих лиц и использованием фабулы или отдельных эпизодов произведения.
Такое произведение было написано читателем «Деревенской мистики» Николаем Сорокиным. Из-под его пера вышел рассказ «Ёжик и Новый год»:
Ёжик никогда не видел зиму. Не потому что он был слепой, и не
потому что жил там, где зимы не было – а потому что он зимой, представьте себе, спал. Случайная ветвь эволюции, тысячелетнее шлифование генома, а по итогу – колючий зверёк, впадающий в спячку с поздней осени и до весны. Так он и жил.
Самое забавное, что сам Ёжик вовсе не грустил, что мимо него
проходит вся эта новогодняя котовасия с ёлками, палками, мандаринами и шампанским. Последнее он даже недолюбливал из-за странного, пугающего шипения и ураганных пробок, норовящих оставить ссадину горе-выпивохе. А потому размеренная жизнь Ежа была гармонична и спокойна. Во всяком случае, он думал именно так. Пока не случилось это…
● Вечер в декабре
В тот день он спал особенно плохо. Колючки на его спине
беспрестанно подрагивали, чёрненький носик втягивал прохладный воздух, а лапки стремились обрести землю под собой и задать стрекача от того, что пугало своей громадностью, шумностью и неизвестностью. В какой-то момент (видимо, особенно напряжённый) Ёжик не выдержал и открыл глаза. Его взору предстала небольшая комнатка, наполненная мягким свечением. Не сразу он понял, что это пробивается свет из-под двери, из того самого мира, который открывается ему только весной.
– Но почему же тогда так прохладно? – подумал вслух Ёжик, – Видимо, я проснулся… Зимой?! Так-так-так… Что же заставило меня проснуться?
Он задумался о том, что снилось ему последние минуты перед пробуждением, но его мысли прервал стук в дверь.
– Стук-стук-тук! Корочун грядёт, Сказку на порог несёт! – басовито
раздалось за дверью.
Ёжик вздрогнул от неожиданности и удивления, однако не испугался:
голос за дверью показался ему отчего-то дружелюбным и родным. Поэтому он тихо подошёл к двери и спокойно ответил: «Я – Ёжик. И я тут один. Коли в гости хочешь – заходи, почаёвничаем». И открыл дверь.
Из открытой двери пахнуло морозцем, запахом хвои и музыкой
хрустальных колокольчиков. Когда пар развеялся, взору Ёжика предстал могучий старец, лицо которого было обрамлено окладистой бородой и усами, грозные и вместе с тем мудрые глаза смотрели весело и бодро.
– Ну что замер, колючий? Так и будешь меня на пороге держать? –
пробасил гость.
– Проходи, располагайся. – Ёжик показал рукой на стул подле стола
в углу комнаты. – Я тебя знаю?
– Многие меня знают, обличье моё ведомо издавна. Да только сменил
я синюю шубу на красную, а имя своё с Корочуна на Мороза. Корочун я – божество древнее, повелитель морозов и буранов. Но ты не бойся, нрав мой крут только для тех, кто гармонию Мира не чует, кто зло в своём сердце таит.
– Вот тебе раз! – вслух подумал Ёжик. – Так это ты мне снился, на
фоне огромной наряженной ели, с двумя слугами, играющими на гуслях? Признаться, меня напугало увиденное. Ведь я никогда не видел зиму.
– Да, Ёжик, то был я. И был это не обычный сон, а, как видишь, вещий! – На этих словах Корочун подмигнул и достал из мешка, невесть откуда взявшегося, свёрток. В свёртке обнаружились чай, варенье и пряники. – Чаю-то согрей нам, колючий!
Испытывая небывалое воодушевление, Ёжик разжёг огонь в печи.
Весело взялись огнём дрова, раздался треск поленьев и лёгкий шум
разогревающегося чайника. Мысли в голове Ёжика сменяли одна другую, и все они вились вокруг одного: зачем к нему пришёл Корочун.
– Да ты не терзайся, не с худым я пришёл к тебе, Ёжик!
От неожиданности этот самый Ёжик вздрогнул, спросил:
– Ты и мысли умеешь читать?
– Первое дело, друже! Мне многое ведомо, потому и пришёл к тебе.
● Зимнее солнцестояние.
В кружках был разлит ароматный чай. Парок над ними медленно вился, притягивая взор. Ёжик молчал. Корочун статно сидел и, живыми своими глазами наблюдая за дымкой от бодрящего напитка, повёл свою речь:
– Сегодня необычный день. Каждый год он приходит минута в минуту. А знаешь, почему? Потому что у Мира есть гармония. Её дано увидеть и понять не каждому, но каждый сможет, если искренне захочет. Так вот, Ёжик, сегодня – день зимнего Солнцестояния, Корочун сегодня! Всё худое, пустое и ветхое унесу я с собой, и народится Новое солнце, Ёжик. Новый год на носу! Радость жизни, Сказка и счастье! А ты… ты тут один, и никогда этого не видел. А хочешь посмотреть?..»
Они вышли за порог домика, где жил Ёжик. Под ногами лежал и поскрипывал при ходьбе снег. Над головой раскинулось бескрайнее небо, цвет которого был на стыке синего, чёрного и серебристого. В морозном воздухе застыл запах хвои и приближающегося рассвета. Густо усыпанное звёздами небо на его западной части переходило в голубовато-розовую полосу света на горизонте в его восточной половине. Заснеженные ели обступали домик со всех сторон, а рядом, на поляне, стоял могучий человек в полушубке из овечьей шерсти с гуслями в руках. Только сейчас Ёжик заметил, что гусли играют пронзительную и проникновенную мелодию, от которой щипало в глазах и замирало в груди.
– Это Курент, мой помощник, – пробасил Корочун, кивнув в сторону музыканта. – Вообще-то он – бес, но вполне мирный и с дружелюбным нравом! Ёжик, ты смотри, смотри!..
Край неба, где была розовая полоса предрассветной поры, понемногу
алел, всё больше наливаясь нежным оттенком мягкого, но настойчивого свечения. Макушки елей окрасились в розовый цвет, снег заискрился в первых лучах появившегося над горизонтом Солнца. Курент изящно касался пальцами струн, и пространство вокруг, а вместе с тем и сердца каждого живого и сущего, наполнилось радостью нового дня, приближающегося Нового года.
– Ну что, колючий! Корочун пришёл! Сказку принёс, худое унёс!
– Да, ради этого стоило проснуться! – улыбаясь, промолвил Ёжик.
Над ними сияло Новое Солнце Нового дня. А впереди была Коляда, за
ним – Новый год. А Новый год – к Весне поворот!
Весьма примечательно, что Николай ничего не знал о связи курентов с ежами (я специально уточнил), но в рассказе у него фигурирует как раз ёж.
Что играл Курент? Кажется, я знаю...
Эта песня – своеобразный лейтмотив третьего томика моей «Деревенской мистики». После прочтения у Николая появилась традиция слушать «Королеву» в канун Нового года, и мне это по-своему польстило. Как и его замечательный рассказ.