«И она подуспокоилась. В груди перестало пощипывать и колотиться. А шея — то, что свело ночью, наконец отпустило и полегчало. Она продолжала массировать, на автомате. Но тупая боль и судороги исчезли, как и не было..
Произошедшее вчера, накануне выбило из равновесия. Она так надеялась на иной исход! И на тебе, привыкай ломать свои планы.
Он должен был уехать, ненадолго, дней на десять. И все дни уже были расписаны! Погулять до полуночи, встретиться с подружками, смотаться за город, дня на три, пошопиться всласть. И вообще, позволить себе вольной жизни. Но он передумал, перерешал и всё обрыбилось. Поездка сорвалась, точнее поехал кто-то другой. Не он — он остался дома. Останется и будет присматривать за ней!
Досада налила свинцом челюсть. Лоб напрягся — она выбирала как теперь быть. Вариантов оказалось три: сделать обиженный вид и перебраться на пару недель на дачу. Благо потеплело и просохло. Напроситься к ближайшей подруге в гости, в её загородный дом. И там осесть на тот же срок. И выманить его самого куда-нибудь, хоть к родным в столицу. Пусть возьмёт отгулы и навестит семейство. Давно не был, забыл как выглядят.
Разработанный три месяца назад план виделся таким милым и успешным, весёлым и расслабляющим. Что отказываться от него напрочь, лишь из-за того, что кто-то поленился покинуть дом. И дать супружнице отдохнуть и вздохнуть. Без опеки, нравоучений и круглосуточной заботы. Считалось бы предательством и послаблением порокам. Она — не таковская! После оглашения — после ужина, во время сериала — перемен на июнь. Она, поспорив немного, для проформы, ушла на кухню. И стравливала нерв, гремя кастрюлями и звеня сковородами. Но к отбою угоношилась и легла почти равнодушная. «Ну не поедет, и чёрт с ним. Что-нибудь всё равно придумаю. Надоооел…»
Спала плохо, с кошмарами. Вскакивала пару раз, кричала. Маялась внезапно заболевшей шеей. С рассветом, как провалилась в омут. Вырубилась и, проснувшись к обеду, ничего не помнила. Ни единого сна, ни одной раздражённой мысли..
Он ходил тихий и потерянный. Будто словил её настроение и — хуже того — причину. И уже не знал, что с этим делать. Она молчит, ничего не объясняет. А он видит — рвётся куда-то, мучается и болеет его обществом. После четырёх звонила — Алке, наверное. Говорила глухо и двери прикрыла. После была весела, что-то срослось..
Когда-то, он бросил её. Затем вернулся. Но она не простила. Жила рядом, не замечая почти. Обнулив их общее прошлое и его самого. Перенеся вектор и ударный слог совсем в иные плоскости бытия. Где его не было — не ждали, не видели в проектах, не собирались миловать. Так бывает..»