Друзья, пишу не часто, а только когда действительно душа просит. Вот такое сегодня начало моего опуса.
Я все это время, с самого начала войны, удивлялась одному обстоятельству. Как это возможно, что самые «отстойные» с моей точки зрения люди, которыми я раньше пренебрегала из-за их образа жизни, например, или их гадких привычек, или их ужасающего внешнего вида, или поведения; их речи, которая мне казалась недоразвитой, убогой или глупой; отвратительных взглядов на мир и наше общество, остальное сами придумайте и вспомните из вашего опыта оценки людей,- вдруг сегодня для меня открываются с иной стороны их огромной человеческой души, заставляя понять смысл Божьих Законов о прощении грехов, запрете на убийства, на казнь, запрете на осуждение человека и на желание судить всех и вся своим человеческим мерилом, думая, что вот ты сегодня праведен и знаешь, как надо.
Для меня внезапно оказалось, что актёр Алексей Панин, например, в отличие от Никиты Михалкова - человек с совестью и честью. Михалков,создавший на тему войны столь точные образы, заставляющие многих из нас чувствовать и осязать слезами и душевной болью самую любовь к нашей Родине, нашей Отчизне, Русской земле, - предатель даже его собственных идеалов. А Панин, который не знаю даже, где, кроме нашумевшего ролика, ещё снимался, и даже я так и побоялась этот ролик открывать и смотреть, вдруг произносит, тоже на видео, только в ином ролике, столь честное и высокое, всем нам так сегодня нужное, бесстрашное, правдивое, открыто выступает против убийства людей.
Я всегда смотрела с иронией на поклонников Галкина, случайно застрявших в тв-кадрах и смеющихся над странными, как на мой вкус, его шутками. Мне Галкин всегда казался таким вечно «разжевывающим», за деньги жующим нам мякиш, игнорирующий самую корочку хлеба, отдающим примитивному все своё время и свою жизнь, громоздящегося со своим примитивом на сцену престижных концертных залов. Мне казалось, что Галкин - для тех, кто не может понять сложное, поэтому выбирает то, что доступно небольшому уму, но с все же с «тщательным разжёвыванием», чтобы и тут вдруг никому не запутаться. И неожиданно Максим приходит к нам всем со своей «технологией», отточенной до последнего нерва, в новом амплуа. Максим сказал за всех нас, да так сказал, что понятно самому простому и самому сложному человеку, объединил все языки и все стили - и для ученого человека, и для самого простого, и для Путина Владимира Владимировича, и для Марь Ванны из Бабяково. Кстати, Марь Ванна из нашего Бабяково ещё не померла и передаёт всем привет, кто помнит ее. Да, я вот о чем. Как же так у меня получается, не у меня, а у нас всех? Мы сегодня восхищаемся одними, кто властвует над нашими душами, считая их чуть ли не посланниками Бога; презираем других за их распущенность или продажность, или другие грехи, называя их посланниками чуть ли не сатаны; хотим казнить геев, или безбожников, или людей иной веры, а в одночасье вдруг однажды все меняется. И те грешные, несовершенные, неправедные с нашей точки зрения люди, вдруг оказываются гласом вопиющего в пустыне, к которому большинство людей, как известно, не прислушались. Вспомнишь тут и наконец-то поймёшь образ Марии Магдалины - образ раскаявшейся «блудницы» в католической трактовке и «излеченной» Иисусом после изгнания семи бесов в трактовке православия, вспомнишь и слова о том, что покаявшиеся и все осознавшие грешники к Господу ещё ближе, нежели не знающие греха праведники. Вот и настал наш черёд, судящих вся и всех, узнать настоящую цену своим приговорам и гениальность главного нашего Судьи и Творца. Какие теперь могут быть сомнения в том, что у нас нет никакого права на собственную меру, на лишение жизни, вынесение собственного приговора, навешивание ярлыков и заклеймение. Мы не знаем, для чего Господь наделил каждого из нас духом, вселил нам наш первый его вздох, чтобы мы жили, были, дышали этим миром и его Творением. Вот так наступает тот час, когда все в человеке перемешивается, становится непредсказуемым, не наделенным привычной логикой событий и причинно-следственными связями. Когда-то давно я прочитала небольшой рассказ малоизвестного автора, потрясший меня темой, которая близка к затронутой мной сейчас.
Главная героиня прожила свою жизнь незаметно и ничем не примечательно. Ничего не достигла в жизни, не завела настоящих друзей, не посадила дерево, не родила ребёнка, ни с кем не общалась толком, была бедненькой, серенькой, уже старенькой, с палочкой, одинокой и практически немощной. Я читала и думала, какой смысл ее жизни? Зачем же она жизнь-то свою прожила? Для чего? И в этот момент, как только я, как читатель, напрочь разуверилась в необходимости существования столь серого литературного персонажа, автор создаёт мне настоящий катарсис... Однажды, прогуливаясь поздним вечером во дворе, старушка увидела, как к тоненькой, худюсенькой девочке пристал хулиган. Девушка не кричала, потому что громадина зажал своей жертве рот. Только странные тени в углу двора, да старческое любопытство заставили старушку пойти проверить, что происходит. Она доковыляла до места схватки, а поняв, что творится беда, начала кричать громко, звать на помощь, бить детину своей смешной и трухлявой палочкой. Детина испугался крика, испугался, что люди прибегут и учинят ему расправу, он бросил свою жертву, а старушку просто пихнул разок кулаком и скрылся в подворотне. Худюсенькая девочка, придя в себя, подошла к своей спасительнице, но та была мертва. Я написала тогда рецензию о том, что героиня спасла даже возможно не просто бедную девочку от смерти и надругательства, а спасла нечто большее, возможно будущее страны, балета, искусства, возможность вырасти будущей Плисецкой, Улановой. Я не буду здесь писать никакие выводы. Мои читатели все понимают лучше меня.
А сейчас нечто неожиданное и странное. И очень страшное.
Вспомним гибель крейсера «Москва».
Друзья, а не задавались ли вы вопросом, что происходило на крейсере с людьми, в последние минуты их жизни? С теми, кто из напавших превратился в жертву. Когда-нибудь возможно, мы это узнаем. Ещё напишут историки, снимут кинофильмы, создадут иные шедевры, способные всем нам рассказать нечто, что сегодня за гранью наших знаний.
Если вам хочется задуматься над этим вопросом, то вот вам в помощь моя «писательская фантазия». Про кавычки вы меня, надеюсь, правильно поняли. Если вы не хотите даже думать о тех, кто там погиб или выжил, бросайте читать, не мотайте себе нервы.
Для меня война - отдельный вид и существование людей и мира. Другое измерение и форма жизни человека, где никакие законы соблюдать невозможно, где человек бесконтрольно превращается в существо из любого ужаса и скверны, просто потому, что силы человека ограничены и в душе он далёк от святости и монастырских уставов праведника. Но война для меня и большой преобразователь, и возможность для Господа дать всем нам некую «переучку» и рождение заново.
И вот однажды, после этих событий, начитавшись новостей с войны, я вдруг представила,
как на этом гибнущем крейсере некий русский матрос
спасал Одессу
- вражеский для него город. И нациков, которых он пришёл «мочить» все в том же «сортире».
Спасал от ядерного взрыва.
Как этот матрос или матросы, или капитан этого крейсера, или какой-то или какие-то офицеры, глушили на этом крейсере бушующие пожары, пытались вернуть к жизни техническое оборудование, какие-то догорающие, раскалённые от огня провода и кнопки, которыми ещё было возможно предотвратить этот неминуемый, как им казалось, взрыв.
Ядерный взрыв. Недалёко от берега огромного, прекрасного, так ненавидимого ими когда-то города, в котором уже цвели магнолии и жили в каждом доме, за каждой занавеской в цветочек или клеточку нацики, которых они должны были уничтожить и денацифицировать.
Возможно, этим матросам никто тогда не давал приказ тушить пожар у ракет с ядерными боеголовками, а исполнение их долга уже никто и никогда не проверил бы.
Возможно была паника, кто-то спасался, кто-то молился, кто-то пытался связаться с командованием, чтобы на том свете не попасть под их военный трибунал.
А матрос в это время, когда события были у каждого свои, когда заканчивалась жизнь огромной махины и все шли ко дну, не понимая своё тело, не чувствуя боль и запах своей горящей плоти, спасал ценой своей жизни, забыв о своей матери и дочери, - так ненавистный ему нацистский город, который невозможно не любить, которым невозможно не восхищаться, невозможно называть одесситов-евреев-русских-украинцев «нациками».
Матрос срывал с себя все свои скрепы и убеждения, всю свою ненависть и желание жить и бросал все это в пламя, рвущееся к самому ядру.
Друзья!
А вдруг так все и было? Ну вот задумайтесь, хотя бы на секунду. Без выводов. Как всегда, все сами.