Евгения тяжело вздохнула. Опять ее мать, Галина Сильвестровна, раскритиковала ее бутерброды.
— Да в кого ты такая неумеха? — раздраженно спросила женщина. — Ничего не можешь.
— Мама, а что не так? — вздохнув, Евгения стала вытирать руки об полотенце.
— Ты что делаешь? — от возмущения Галина Сильвестровна даже взвизгнула.
— Руки вытираю, — нахмурив брови ответила молодая женщина. — А что не так?
— Я тебе сколько раз говорила, что эти полотенца висят здесь для украшения, — Галина Сильвестровна стала ходить по кухне. — Вот учишь тебя, учишь, а все без толку.
— Мама, ну чего ты злишься? — попыталась сгладить накаляющуюся обстановку Евгения. Она прекрасно знала характер своей матери, и понимала, что сейчас начнутся нравоучения.
— Вот в кого ты такая? — повысила голос женщина. — Я в тебя столько сил вложила. Всю себя до последней капли. А ты?
— А что я? — взяв яблоко с фруктовницы, Евгения уселась за стол. Она уже стол раз пожалела, что предложила матери свою помощь в подготовки семейного ужина. Если это так можно назвать.
— У тебя еще хватает наглости спрашивать «а что ты»? — казалось, еще чуть-чуть и Галина Сильвестровна задохнется от возмущения. — Мало того, что ослушалась отца и выучилась на этого гадского врача.
— Ничего он гадский, — прокомментировала Евгения, жуя яблоко. — Я — ветеринар, и очень этим горжусь. Именно сейчас я очень счастлива, потому что занимаюсь любимым делом.
— Сколько раз говорить, не разговаривай с набитым ртом, — машинально отчитала дочь женщина. Казалось, что она только и делает, что постоянно поправляет Евгению.
Молодая женщина привыкла к такому обращению. Ведь мать, сколько себя Евгения помнила, постоянно пыталась сделать из нее достойного человека. Но чем больше она старалась, тем сильнее Женя сопротивлялась. Галина Сильвестровна была против любых домашних животных.
— От них пахнет, — комментировала женщина на любую просьбу дочери завести хотя бы маленького котенка или собачку. — Да и кто будет за ними убирать? А кто будет выгуливать? Ты знаешь, что с ними нужно гулять в семь утра?
— Знаю, — закивала головой Женя. Она была готова на все, лишь бы у нее появился любимец. Но Галина Сильвестровна была категорически против. И она на корню пресекала всяческие возможности проникновения в их дом животных. Даже рыбок. Хотя они и не животные.
— Мама, а почему ты меня так не любишь? — неожиданно спросила Евгения, глядя на откусанное яблоко. Затем она перевела взгляд на мать.
— С чего ты так решила? — как ни в чем не бывало спросила Галина Сильвестровна. Она как резала овощи для салата, так и продолжила это дело и дальше. Как будто Евгения спросила ее о том, будет ли сегодня дождь или нет. — Я тебя люблю, ведь ты моя дочь. Просто иногда я не могу понять твоих поступков.
— Например? — поинтересовалась Евгения. Ей стало интересно, что на этот раз скажет ее мать.
Нет, с точки зрения эмоций, то здесь к Галине Сильвестровне не было претензий. Она всегда давала их ребенку сполна. Но, став старше, Евгения стала понимать, что мать это делает, как бы из-под палки. Потому что так нужно, а не по зову сердца. Вроде бы обнимает и целует, но как то холодно, отчужденно. А вот что касается момента воспитания, вот здесь у Галина Сильвестровна могла развернуться, что называется, на полную душеньку. Нет, женщина ни разу, даже пальцем, не тронула девочку. Мать воспитывала Евгению нравоучениями. Могла целый час говорить о криворукости дочки. И при этом казалось, испытывала неимоверное чувство счастья. Даже отец Евгении Андрей Петрович, муж Галины Сильвестровны, часто делал по этому поводу замечания жене.
— Галочка, будь немного помягче с дочерью, — обнимая Евгению, произносил мужчина. — Она ведь девочка.
— Вот именно, что девочка, — твердо стояла на своем женщина. — Вот представь. Выйдет наша дочь замуж, и что потом?
— Что потом? — переспрашивал Андрей Петрович.
— А потом к нам начнутся претензии, что не научили дочь элементарным навыкам, — отвечала Галина Сильвестровна. — Так что, пожалуйста, не лезь в воспитание дочери. Ты лучше не отвлекайся от работы.
— Хорошо-хорошо, — поднимая руки вверх, произносил мужчина, сдаваясь. Он понимал, что его жена права.
К тому же, дочь Андрея Петровича Трошина не имеет право на ошибку. Все-таки как-никак теперь он занимает пост Главы города. И за ней очень пристальный контроль. Даже выбор профессии Евгении в семье вызвал бурю эмоций.
— Андрей, ты слышал, кем хочет стать наша дочь? — закричала Галина Сильвестровна, как только муж переступил порог дома, где они жили.
— Нет, — покачал головой мужчина. — Но судя по твоим крикам, ничего хорошего.
— Ветеринаром! — презрительно произнесла женщина. — Ве-те-ри-на-ром! — по слогам повторила Галина Сильвестровна, как будто ее муж внезапно потерял способность понимать речь.
— И что в этом такого? — удивился Андрей Петрович.
— Как что? — удивилась женщина, глядя на мужа. — Где это видано, чтобы дочь таких родителей лечила бездомных блохастых животных?
— Мама, а каких родителей? — тут же спросила Евгения. Если раньше на все критические замечания матери она просто отмалчивалась, потому ей так было удобно. То сейчас девушка была готова стоять до последнего, отстаивая свой выбор. — Если не ошибаюсь, то ты всю жизнь была домохозяйка. И ты предлагаешь мне точно также выйти замуж за богатого и успешного, и в итоге стать никем?
— Это ты сейчас обо мне? — Галина Сильвестровна чуть не задохнулась от возмущения. — Это я — никто? Я весь день кручусь, как белка в колесе, наводя чистоту и уют в доме.
— Мама, я не это хотела сказать, — стала оправдываться Евгения. Она поняла, что сейчас лучше матери не напоминать, что у нее есть помощница по хозяйству Людмила Терентьевна, которая и наводит чистоту и уют в доме. — Я имела в виду, что не хочу сидеть дома и быть домохозяйкой. Я хочу помогать животным.
— Ну вот скажи мне, что это за блажь такая? — спросила женщина. — Ну хочешь ты помогать, ну выучись на терапевта. Будешь работать в частной клинике. Все же намного лучше, чем быть ветеринаром.
— Мама, я уже обозначила свою позицию, — твердо стояла на своем Евгения.
— Я поняла! — прищурив глаза, произнесла Галина Сильвестровна. — Ты мне мстишь за то, что я не разрешила тебе стать волонтером в том дурацком приюте для животных. Если это так, то хорошо, твоя взяла. Ты можешь стать волонтером. Но поступать ты будешь в юридический или экономический. Твоему отцу хороший специалист в этих областях не помешает.
— Мама, я уже полгода являюсь волонтером того приюта, — призналась Евгения. Как же было тяжело не попасться на своем обмане. Ведь говоря, что она идет на подготовительные курсы в университет, Евгения бегала в приют и помогала всем, чем могла. Она даже уговорила отца стать спонсором приюта, покупая корм для животных.
— Только матери ни слова, — сразу же предупредил Андрей Петрович.
— Я — могила, — пообещала Евгения.
Приходя в приют, девушка переодевалась, чтобы на одежде не оставались запахи животных, с которыми возилась Евгения.
— Что значит, полгода? — удивилась Галина Сильвестровна. — Андрей, ты слышал?
— Галя, я считаю, что это выбор дочери, — тихо ответил мужчина. Галина Сильвестровна посмотрела на мужа, и поняла, что этот вопрос решен. Она еще долго потом вздыхала, что ее дочь так не стала тем, кем женщина так мечтала. И вот сейчас Евгения спрашивает у матери, почему та ее не любит.
— Мама, чего ты молчишь? — спросила Евгения, глядя на мать.
— Ты хочешь знать правду? — отложив нож в сторону, Галина Сильвестровна посмотрела на дочь.