Рассказывал однажды, как мы с моим сыном Ваней в конце марта поехали в Котельники ради того, чтобы съесть отличный самаркандский плов в чайхане «Самарканд».
Так вот, потом я посмотрел на карту и подумал — рядом же Белая Дача, почему бы не пройтись и не посмотреть, как там всё устроено: в посёлке, не в одноимённой агрофирме. Опять же и Котельники — что это за город, в который Белая Дача входит теперь как микрорайон?
И мы углубились в городские дебри на окраине Кузьминского лесопарка: жилые небоскрёбы с крошечными детскими площадками и редкими магазинчиками и парикмахерскими на первых этажах.
Увидели гигантские ворота: из тех ворот, которые не имеют никакого практического значения, но которые архитекторы, считающие себя архитекторами, делают по одной только причине — показать, как они могут. Смотрите, мол, как мы лихо задвинули наверх шесть этажей, а под ними ничего нет!
Рядом — остатки былой городской культуры: несколько просторных голубятен.
Чуть дальше — сочетание бетонного позднесоветского конструктора с конструктором современным; и с типичной патриотической росписью трансформаторной будки.
А потом начинается, собственно, Белая Дача, бывший посёлок при бывшем одноимённом совхозе. И он резко контрастирует со всей этой бесчеловечной многоэтажностью — не только тем, что устроен потише, но и плакатами, которые жители пятиэтажек вывесили на своих окнах и балконах: «Белая Дача лучше всех!!!», «Скажем нет ЖК «Белая Дача Парк», «Принудительное лишение прав собственности противозаконно!».
То есть вдобавок к уже построенным жилым комплексам, которые медленно наступают на этот малоэтажный район, появится ещё один, ради которого хотят снести всю прежнюю Белую Дачу.
Чуть дальше дома стали ещё ниже: два-три этажа, и, несмотря на весеннюю распутицу, среди них было довольно уютно и комфортно.
Ваня почему-то вдруг сказал, что хочет быть мэром Москвы, чтобы все дома были большие и современные и везде была хорошая транспортная доступность. А я ответил ему: «Тут уже Московская область, но и смотри: видишь, какой удобный район. В небольших домах все друг друга знают, и детям гулять хорошо, потому что все друг друга знают; ты выбежал из подъезда, и давай гулять. А в тех домах, которые мы видели у метро и которые строят вокруг мало кто кого знает, и детям неудобно гулять на маленьких площадках, и пешком ты на двадцать первый этаж не забежишь».
Тогда, сказал Ваня, я сделаю так, чтобы такие высокие дома не строили. Но, сказал я ему, если ты будешь мэром, тебе надо будет идти на компромисс: «Есть люди, которые хотят жить в невысоких домах, но все же в них не помещаются. Людей в Москве и рядом очень много, потому что в неё переезжают со всей страны — тут и платят больше, и работа есть. Поэтому надо давать разрешение и тем, кто строит небоскрёбы». Тогда, сказал Ваня, я стану президентом России и сделаю так, чтобы в России не надо было переезжать в Москву. Да, сказал я, вот это уже может подействовать.
Так мы дошли до дома культуры «Белая Дача», который теперь называется культурным комплексом «Котельники»: здание, построенное в шестидесятых, а на площади перед ним — современные конструкции из металла и дерева.
Через дорогу от него — грубо-выразительный памятник погибшим на войне: с ППШ и летящими над воином журавлями. Рядом — бюсты руководителей совхоза «Белая Дача», оба Герои Социалистического Труда.
Белая Дача возникла на месте села Покровского, которым владел генерал Фёдор Балк-Полев, а потом — Николай Яршеневский, генерал-майор, послужившим и смоленским, и астраханским губернатором. Когда он вышел в отставку, то поселился здесь и построил себе усадебный дом, который за цвет как раз стали называть Белой Дачей. Рядом выкопали пруды, высадили сады.
После Яршеневского было ещё несколько владельцев, а когда всё в России переделала Октябрьская революция, усадьбу отдали рабочим Люберецкого завода жатвенных машин имени Ухтомского. Они устроили тут сельхозартель «Труд», который потом стал совхозом имени того же Ухтомского, а вскоре — совхозом «Белая Дача».
Тут после войны построили самый большой в стране тепличный комбинат, на основе которого в уже новейшие времена выросла современная компания «Белая Дача». Но основа её бизнеса — всё же не салаты, а недвижимость: распоряжаться доставшейся в суперближайшем Подмосковье землёй гораздо выгоднее, чем выращивать еду. Поэтому и жилые комплексы, и «Мега Белая Дача» — хотя некоторое количество теплиц всё же работает.
Усадьба сохранилась: в ней теперь Музей овощеводства; он, когда мы были, к сожалению не работал. Вокруг неё — парк, рядом — большой пруд, на другом берегу которого — тот самый торговый молл. В парке стоит холодильник, но это на самом деле шкаф для буккросинга. В основном там никому не нужные стихи про красно солнышко и труды на тему генов и семи смертных грехов — но я спас оттуда книгу про румынские иконы: на румынском, естественно.
А ещё на берегу пруда стоит памятник Деду Мазаю и зайцам. Не знаю, что он означает — может, то, что до него во время половодья доходит прудовая вода. Или что Мазай везёт зайцев за салатами «Белая Дача», потому что они вкусные.
От лодки мы пошли обратно к метро — мимо красивых на вид новостроек, которыми, судя по всему, будет застроено тут практически всё.
А у Большого Опытного пруда, сделанного из реки Люберки, у ЖК «Оранж Парк» повстречали иллюстрацию к хорошей русской пословице: «Весна покажет, кто где срал».
Не только детям не хватает места в такой плотной многоэтажной застройке, но и животным, и место выгула собак превращается в их же концентрированный туалет. Что весна потом беспощадно и показывает.
Я потом почитал: пруд этот хотят частично засыпать, потому что спортивные площадки тоже негде делать.
_________________________________________
В следующих выпусках «Вечернего Лошманова» — новые истории про еду и путешествия. Подписывайтесь! И ещё у меня есть телеграм-канал, где больше коротких рассказов.