-Проходите, Евгения Максимовна.
Береснев, благодарный начальнику отдела образования, чуть заметно улыбнулся: вчера вечером Мишка Савельев позвонил ему, предупредил, – методист приедет в школу к первому уроку.
- А больше ничего не скажу, Ромка. Новая она у нас. Третью неделю работает. Знаешь, – молча. Поэтому и не скажу ничего, кроме имени. Наши дамы уже потеряли надежду разговорить её. В твоей школе ей надо будет проанализировать применение новых информационных технологий и состояние преподавания русского языка и литературы. У тебя проблем с этим нет, но чаем угости. Про варенье не забудь, – женщины обычно земляничное любят.
Михаил Андреевич – давний друг и однокурсник. Балабол!.. Но несколько лет назад именно Мишка как-то легко и просто нашёл выход: материал для кандидатской диссертации вдруг иссяк, – вот как пересыхает родник в засушливое лето… Береснев сидел в своей квартире на седьмом этаже, чувствовал себя одиноким волком… рычал на всех, кто так или иначе осмеливался нарушить его одиночество… На Мишку Роман тоже зарычал. А Мишка открыл окно, собрал со стола окурки, кивнул на полупустую бутылку коньяка:
- А ничего живёшь, Роман Алексеевич. «Ной властелин» – соглашусь, достойный конкурент нашей Криниченской самогонке… – Мишка достал ещё один бокал, налил коньяка, – себе и Ромке. – Рассказывай. Только рычать на меня не вздумай, – мне по должности не положено, чтоб на меня рычали…
А выслушал Мишка серьёзно и молча, – без привычного своего балабольства. Береснев говорил неохотно, скупо и сбивчиво. А Мишка понял, – причём такие тонкости, о которых Береснев сам смутно догадывался… Просто и ненавязчиво предложил:
- Давай ко мне, – в Криниченскую школу. Там учитель языка и литературы срочно нужен: уже пятая девчонка в декретный отпуск ушла. Тебе это не грозит. Поработаешь год-другой, а материал для твоей кандидатской там прямо на поверхности лежит.
«Ной властелин» они допили, а в Криничный вернулись вместе. Материала для диссертации в здешней школе и правда, – глаза разбежались… Вот только Бересневу с каждым днём всё меньше хотелось возвращаться в университет… Сначала решил, что надо поработать до выпуска своего 10-Б, так неожиданно ставшего навеки любимым. Потом немыслимым показалось – взять и уйти… когда в 7-А такие проблемы с причастным оборотом. А с этого года Береснева назначили директором Криниченской школы… Ну, и куда ехать, если теперь, кроме уже 8-А с составным глагольным сказуемым, надо пристраивать к школе новый спортзал…
Сейчас Береснев мысленно поблагодарил друга – за предупреждение о визите методиста… Правда, Мишка сказал лишь её имя, – Евгения Максимовна. Но это уже контакт, когда есть возможность обратиться к методисту, тем более, – к женщине, по имени-отчеству.
Евгения Максимовна скользнула равнодушным взглядом по лицу директора, впереди него вошла в кабинет. Сердце у Романа Алексеевича почему-то застучало быстрее. Вдруг непонятно взволновала эта незнакомая женщина, – своей неброской, но такой уверенной, спокойной красотой. Даже какое-то грустноватое сожаление промелькнуло: конечно, эта спокойная, уверенная красота означает, что она давно замужем… И в замужестве счастлива и любима. В статной и какой-то очень ладной фигуре угадывается прежняя девчоночья гибкость. И ещё Роману Алексеевичу показалось, что когда-то вместо модной стрижки по плечам её струились волосы, – мягкими золотисто-русыми ручейками… Береснев одёрнул себя: видно, Мишка прав… Недавно Савельев окинул друга долгим задумчивым взглядом… и убеждённо дал определение Ромкиному душевному состоянию:
-Котяра. Мартовский.
Это Мишка – о Елене Константиновне и Анжеле Юрьевне, учительницах начальных классов, которые после последнего педсовета перестали разговаривать друг с дружкой… Весь педсовет девчонки выразительно переглядывались: каждая была уверена в том, что Роман Алексеевич не сводит с неё глаз. Девчонки и правда тревожили его каким-то полузабытым счастьем, что бывает от горьковатой нежности лепестков цветущих на берегу Северского Донца диких яблонек… Любовался ими обеими. Но знал, что счастье его безнадёжно опоздало… И никогда не пересечётся с надеждами этих девчонок.
На педсовете присутствовал Савельев, – приехал рассказать педагогам о проекте нового спортзала. От Мишкиного взгляда не укрылись все эти переглядки… Вывод о состоянии дел в личной жизни Романа Алексеевича последовал незамедлительно, – ну, про котяру… Потом Михаил Андреевич посоветовал:
- Женился бы ты, Береснев. Вроде как пора.
А сейчас Береснев посмотрел на Евгению Максимовну, когда она первой уверенно вошла в его кабинет, угадал её девичью гибкость, вдруг бесстыдно подумал, что муж её любит, – такую нельзя не любить…
Береснев взглянул на часы, – подарок одиннадцатого Б на выпускной.
- Евгения Максимовна, до начала урока у нас пятнадцать минут. Позвольте, – наша Аллочка заварит нам чай. У неё совершенно неповторимо получается заваривать чай со зверобоем и ромашкой. Усталость как рукой снимает. И весь день проходит легко и счастливо. А если ещё земляничного варенья попробуете…
Евгения Максимовна вежливо перебила:
- Спасибо. Я не устала. Разрешите мне ознакомиться с календарно-тематическим планированием по русскому языку и литературе. До звонка на первый урок у нас действительно целых пятнадцать минут.
Кроме директора, русский язык в школе преподавали Татьяна Степановна и Мария Васильевна. Обе – хоть сейчас в декретный отпуск… Если завуч, Анна Владимировна, делала замечания по ведению тетрадей, обе горестно вздыхали… И обещали:
- Уйду я. В декретный отпуск.
Бересневу приходилось делать завучу грозные глаза:
- Анна Владимировна! Вы уж помягче!.. Если что, Вы ж со своей географией не пойдёте русский язык преподавать!.. И мне некогда, – с проектно-сметной документацией!
Роман Алексеевич догадался: сегодня, когда методист уедет, они с Анной Владимировной непременно услышат от Татьяны Степановны и Марии Васильевны знакомое обещание:
- Уйду я. В декретный отпуск.
Евгения Максимовна, что называется, не выходила из кабинета русского языка и литературы, – все шесть уроков. На переменах молча просматривала поурочные планы, делала какие-то заметки в своей тетради. Отдавая долг гостеприимству и мужской галантности, а ещё – помня Мишкин совет, Береснев несколько раз предлагал методисту чай с вареньем и бутербродами. Евгения Васильевна качала головой, не отрываясь от конспектов уроков. Лишь на последней перемене на секунду подняла глаза, напомнила:
- Я же сказала, – не хочу.
А после уроков попросила пригласить в кабинет учителей. За учительский стол не прошла, так и осталась сидеть за последней партой у окна. Неожиданно тепло, как-то даже чуть застенчиво, кивнула Татьяне Степановне и Марии Васильевне:
- Садитесь, девочки.
Береснев и Анна Владимировна незаметно переглядывались: а ведь и правда!.. И Татьяна, и Машенька умеют сделать так, что даже двоечники – шестиклассник Тимка Тимошкин и Матвей Усольцев из 7-А – вдруг начинают переживать из-за очередной двойки по контрольной… Евгения Максимовна говорила о том, что ребятам нравятся уроки, – за весь день ей не пришлось увидеть ни одних скучающих глаз…Отмечала этапы проверки домашних заданий, искренне радовалась , что пятиклассники так хорошо читают наизусть. А замечания методиста прозвучали так просто, что Таня и Машенька согласно закивали головами… Про урок Береснева в 8-А Евгения Максимовна сдержанно сказала:
- Мне бы хотелось увидеть, как учатся ребята. Вместо этого у меня сложилось впечатление, что учитель решил продемонстрировать своё умение применять все технологии в одном уроке.
Окрылённые Мария Васильевна и Татьяна Степановна упорхнули из кабинета, – явно решив отложить декретный отпуск. Методист попросила тетради для контрольных работ. В усталых глазах Евгении Максимовны мелькнула виноватая растерянность ,– как будто он, Береснев, не исполнил какого-то её ожидания… И дело не в уроке в 8-А: даже из-за самого неудачного урока не бывает в глазах методиста такой вот горькой обиды… Мир перед Романом Алексеевичем вдруг стремительно закружился. Он провёл ладонью по лбу, поднял взгляд:
- Женя?..
Продолжение следует…
Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5 Часть 6
Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10 Часть 11
Навигация по каналу «Полевые цветы»