Василий с Любой законными наследниками недавно стали. Свалилась им на головы квартира в две комнаты и с кухней пяти квадратных метров. И, само собой, все удобства благоустроенной жизни ко всему этому счастью полагались. А просто помер один их одинокий родственник. И завещал свое наследство - квартиру - Васе с Любой. А более и некому ему было - прожил всю жизнь перстом. “Поделите, - писал в новогодней открытке последнее свое поздравление дядя Гоша, - меж собой. И живите. С собой-то я, однако, квартиру эту благоустроенную забрать не в силах. Чую лишь, что вскорости у меня другая квартира организуется - два на два метражом”. И как в воду глядел - помер в одночасье.
Дед решил жениться. Невеста - женщина непростая. Тревожиться ли по жилплощади?
А Василий с Любой - которые отныне удачливые наследники - брат с сестрой. И отношения промеж них были, в целом, обычные родственные - не дрались и ругались умеренно. Каждый своей жизнью проживал - все давно взрослые люди.
И тут - наследство.
И все равновесие семейное у них в тот период рухнуло. Ситуация там непростая развивалась.
Василий по статусу был молодоженом. Недавно лишь связал себя узами брака с эффектной блондинкой. Перед ней, женой этой, ходил, конечно, гоголем. Грудь колесом держал все время и не расслаблялся даже в уборной. Все орлом был. Она, молодуха, очень из себя интересная получилась - с фигурой и завитушками. А Вася все за ней увивался и ревновал отчаянно - опасался, что уведут соперники. И все ей “Мусечка, Мусечка”. Жили молодожены в малосемейной квартирке. Из мебели - кровать и стол обеденный на две персоны. Более ничего не умещалось. Вася на эту площадь копил аж с момента своего совершеннолетия - и перед свадьбой совершил такую малогабаритную покупку. А Мусечка носик немного морщила. Она к иному привычная была.
Муж не дает денег. Так и говорит: тебе дай - так ты сразу их и профукаешь. Бедствую с детьми
- Я, - Мусечка все говорила, - при родителях-то жила в очень просторном жилье. У меня своя комнатка была - светлая и с будуарчиком. А тут тесновато, Василий. Я порой буквально задыхаюсь в интерьере. И уйти хочу куда глаза глядят. Решай вопрос с метрами - в последний раз молю.
И Вася поэтому был все время нервный - влюбленный и перепуганный. Подскакивал часто ночами и кричал одно лишь: “не пущать, ни в жись не пущать!”.
А Люба, сестра его родимая, уже свое отстрадала. И все эти влюбленности для нее - вчерашний помятый день. Зато от того дня двое ребят в наличии имелись - Кармелита и Вольфганг. И всячески они украшали жизнь своей родительницы. А отец ребят - негодная личность по своей сути вышла. Фактическим подлецом оказался. На воспитание потомства умыл руки и ушел в потоки жизни, как неуловимая рыба линь.
И Люба ребят этих, которые от рыбы линь, одна вскармливала. Трудилась с утра до ночи и квартиру арендовала из последних сил. Тяжко ей, конечно, было. Дети малые еще. То обои в квартире этой подерут, то топают громко. Соседи хозяину жалобы кричали, а хозяин Любу стращал выселить в любой удобный момент. Сдавал жилплощадь дешево, а потому в выражениях не стеснялся. И Люба тоже была нервной - доставалось ей все же от судьбы-злодейки.
И вот при такой нервной жизни - нечаянное наследство!
И Люба с Василием очень изначально данному повороту сюжета обрадовались. Обнимались и целовались, аплодировали бурно. Хотя к покойному относились при жизни его довольно неплохо. Без особых претензий были. Но век-то человека конечен. И пожил родственник солидно. Пора, так сказать, и честь знать.
А потом - как радость чуток улеглась в их сердцах - пробежала между родственниками черная кошка. А было все так.
Встретились брат и сестра у Любы на арендованной площади - вопрос решать. Дети этой Любы, конечно, носятся, обои дерут, прыгают с платяного шкафа. Обычный антураж.
Люба посреди этого бедлама брату вдруг и закричит:
- Послушай-ка, Васька! Идея небольшая меня сей момент осенила. У тебя-то, куркуля, имеется жилище - пусть и ничтожное. И живешь ты там, грубо говоря, в одно лицо. Мусечка твоя малахольная вон едва-едва заселилась. А у меня ребята - Вольфганг и Кармелита. Цветы жизни. И вот нас, бедную семью, хозяин со дня на день гнать станет в шею. Других квартирантов вовсю уж рыщет. На аренду нового жилья денег у меня ни гроша. И мы, вероятнее всего, по январскому морозу скоро с котомками побредем. До вокзала железнодорожного. Будем там на лавках спать, коли не выставят органы милиции. А потому идея - давай вопрос с наследством решать гуманным способом. С ребятами я своими пока заеду в наследство это. Чуть голову подниму хоть. Это солидная экономия, Василий, для одинокой женщины с детьми - бесплатное жилище. Поживем так чуток. А через годишко-другой - съеду. И тогда уж поделим наследство поровну. Как завещал наш дорогой и любимый дядя Гоша.
А Вася на Любу сразу и вытаращился.
- Ну, ты деловая колбаса, - ревет в ответ чуть очухавшись, - интересно все тут задумала. Я, значит, будто и не наследник законный. Будто отойди в сторону и обожди. Утрись, буквально. А я - молодожен. Строю семейную жизнь и на все ради этого готовый. Муся моя к иному привыкшая - к просторным хоромам. С будуарчиками. И уже милый свой нос воротит... А у не фигурка! Мне эти денежки - которые от продажи халупку выручим - большую роль в личном счастье сыграют. Я тогда, пожалуй, возьму себе жилье поболе площадью. Чтобы молодая семья жила с большим комфортом. И Мусечка вечно при мне сидела.
А Люба, такого жестокого ответа не ожидающая, опешила. И на детей шикнула. Дескать,заканчивайте бедлам. И Василия к совести зовет:
- Васька, - зовет сестра Люба, - у тебя, меркантилиста несчастного, есть пока временное пристанище. Где ты перед Мусечкой на цырлах скачешь. А у меня с ребятами - вошь на аркане. Я от продажи этой ровным счетом ничего не получу. Ссуду я не потяну - денег маловато получаю. Буду с этими деньгами сидеть - пока все не проедим. Мне эти финансы вовсе погоды нигде не делают. Пусти, говорю, пожить недолгий срок с ребятами. Они уж так тебя любят. Только увидят, так сразу и трясутся от радости встречи.
И Люба очень горько тут зарыдала. Ей жаль было и ребят, и себя. И подлость от Василия болезненна. А Кармелита с Вольфгангом, видя такую сцену, прыгать с потолка закончили и тоже жалобно заплакали. Прижались к материной юбке. Будто гусята.
А дальше и вовсе несимпатично все было. Потасовка небольшая даже вышла - между Любой да Василием.
Вольфганг в дядю Васю запустил табуретом.
И понеслось.
Перепалка, эмоции сильные с обеих сторон.
- Мусечка эта крашеная дороже тебе единственных племянников!
- Не тронь-ка мою законную жену! И мизинца ее не стоишь!
- Подкаблучник! Скупердяй! Детей на мороз! Люди, посмотрите-к на него!
- Рыбу линь вон свою лови - и с него помощи истребуй-ка!
- До сорока лет в девках сидел!
- Не зря тебя из хаты гонят на вокзалы! Понимаю этого мужчину!
- До сорока лет все сидел! Принцессу ждал! А она вон какая!
- И рыбу линь понимаю! Любой бы сбежал!
- У Мусечки уж и нос кривой. Уж и наелась семейной жизни! Любая бы сбежала!
- Не тронь мою супругу! Я за себя не ручаюсь!
- Дети! Отойдите от дяди Васи! Он сошел с ума!
- Вольфганг! Убери клюшку! Я за себя не ручаюсь!
Так, понятное дело, и не договорились в тот вечер. Василий на прощание пообещал свою часть квартиры сдать чужим людям - есть у него такие товарищи: в семье шестнадцать человек. Все с дурными склонностями. А Люба может тогда спокойно заселяться и с этим табором проживать.
Люба ему, конечно, на прощание тоже сказала. “Отныне, - сказала она, - через адвокатов все общение вести станем”. Хотя никаких адвокатов у нее, конечно, не имелось.
Так вот и не решен вопрос поныне. И у каждого своя правда. И каждый другого винит.