Какой была Натали? Сегодня получил распространение вымышленный, в жанре фэнтези, образ женщины, «ставшей источником вдохновения для Пушкина».
Мне тут приходят прелюбопытные послания. От одной читательницы (как выяснилось, поэта), убеждённой, что она всё доподлинно знает: «🤣🤣🤣 Для начала усвойте одну вещь: тот факт, что мы знаем стихи Пушкина, тот факт, что они НЕ пошли в стол, мы обязаны именно Наталье Николаевне. С издателями работала именно она. Это РАЗ.
И потом, КТО из мужчин будет свататься ТРИ раза подряд, и получив ДВА отказа будет согласен дать теще деньги на приданое своей невесте, для того, чтобы свадьба, всё-таки состоялась? КТО ТАКОЙ "равнодушный и не желающий брака" ТАК сделает?»
Другой исторически подкованный читатель берётся наставить меня на путь истинный: «великолепная пара - Наталия и Александр Пушкины были счастливы вместе и любили друг-друга. Счастливы по своему - где-то ревнуя друг-друга, где-то покусывая и подначивая друг-друга, воспитывая детей и работая вместе (Натали часто помогала Александру в работе. Может быть Вы этого не знали? Переписывала рукописи, готовила их для издательства, корректировала часто, чтобы не тратиться на услуги корректора)».
Она и слыла-то лучшей в Петербурге шахматисткой. Ну да, конечно, в письме от конца сентября 1832 года Пушкин писал жене: «Благодарю, душа моя, за то, что в шахматы учишься». Видимо, похвалилась, что к тому времени научилась отличать, как на шахматной доске ходят слон и конь.
И образование имела разностороннее, отчего студентам Московского университета, сокурсникам её брата Дмитрия было интересно общаться с барышней Гончаровой (ещё бы, пишут, «студенты невеликие ценители бального флирта, умения танцевать и прелестных глазок, им умненьких подавай»).
И записи-де в детских учебных тетрадях Таши Гончаровой «свидетельствуют о серьёзных размышлениях и знаниях, которыми едва ли обладают современные барышни её возраста».
Среди авторов, «мягко», «тонко и проницательно» переворачивающих наши представления о жизни поэта и о Наталье Гончаровой-Пушкиной, выделяется писательница Лариса Васильева. Вот уж, действительно, когда читаешь её книгу «Жена и муза», диву даёшься, с каким старанием выворачивается наизнанку то, что и без каких-либо комментариев является самодостаточным для оценки. Но, нет, у Л. Васильевой свои цели и потому свои более чем странные вопросы. Например, почему у предпоследнего по успеваемости лицеиста, по её представлению:
престижное распределение,
мягкое наказание, несмотря на участие в сговоре декабристов,
ссылка на благодатный юг, а потом под «родительское крыло» в Михайловское?
Оказывается, царский двор знал об отношении Пушкина к жене Александра I Елизавете Алексеевне — знал и опасался широкой огласки. Так что полагавшие ранее, будто на Юг Пушкина отправил царь, теперь могут быть уверены, что это проделки царского двора, озабоченного реноме императрицы. Грустно читать такое.
Но это ещё не всё. Воображаемый Пушкин соседствует у Ларисы Васильевой с условной Натальей. Сначала цветными карандашами она раскрашивает детство Таши. Потом помадой и румянами набрасывает силуэт Наташи Гончаровой в пору её выхода замуж, стремясь скрыть «спокойное равнодушие её сердца», которое, напомню, именно тогда заметил у неё Александр Сергеевич. Заметил, но понадеялся (как А.Т. Болотов, который решил, что сможет юную девушку воспитать по-своему, но не сумел даже развить в ней любовь к чтению) сладить с 18-летней девчонкой, однако, надо признать, не получилось. Лариса Васильева ничего такого не заметила. Её Наташа, любя Пушкина, всем сердцем и душой стремится навстречу мужу.
Да, в дневнике знакомой Гончаровых Н.П. Озеровой, видевшей Пушкина и Наталью Николаевну 3 мая 1830 года,есть запись слуха:
«Утверждают, что мать сильно противилась браку своей дочери, но что молодая девушка её склонила. Она кажется очень увлечённой своим женихом».
Частенько этот слух и кажущуюся увлечённость Натальи подтверждают её письмом деду (5 мая 1830 г.) с просьбой о разрешении на брак с Пушкиным, в котором уверяет Афанасия Николаевича, что благословение маменьки дано согласно с её «чувствами и желаниями».
«Любезный дедушка!.. Я с прискорбием узнала те худые мнения, которые Вам о нём внушают, и умоляю Вас по любви вашей ко мне не верить оным, потому что они суть не что иное, как лишь низкая клевета...»
Можно понять: юная, и в то же время «ей ведь уже 17»; красивая, 175 см. роста, а на каблуках с высокой причёской, модной тогда, и вовсе больше 180-ти, похожая на мадонну — под стать жениху; девственница и скромница, познавшая безрадостные детство и юность в доме, в котором полубезумный отец и запойная мать, которая не считала нужным скрывать от окружающих свои интимные отношения с крепостными мужиками.
Да она какое хочешь напишет письмо деду, лишь бы вырваться из родительского дома, избавиться от гнёта матери и более чем скромного быта. Девушка на выданье, она мечтает о замужестве, которое изменит её повседневность, грезит о жизни рядом с тем, о ком говорят все, на кого обращают внимание все, и кто, безусловно, избавит её, бесприданницу, от прозябания — как-никак 11 тысяч смог дать в долг будущей тёще на приданое невесте.
И позже, по мнению родителей Пушкина, Натали испытывала большую радость от назначения Александра Сергеевича камер-юнкером — ведь тем самым у неё появилась возможность быть представленной ко двору и танцевать на всех придворных балах. И конечно, ей льстило, что красота её произвела впечатление на самого царя. Что и говорить, простые удовольствия — танцы, всеобщее обожание, привлекали её куда больше стихов мужа. К тому же следующие одна за другой беременности и скучные заботы о семье, будем предельно честны, мешали веселиться и принимать ухаживания мужчин как дань её красоте.
В великие исторические персоны записывает Наталию Гончарову и Лариса Черкашина. В её книге мы видим, как девочка, то ли ребёнок 10-ти годков, то ли уже подросток 14-ти лет, будущая избранница поэта, различает стихотворные размеры (то есть способна ямб отличить от хорея), перелистываем детские Наташины тетрадки с записями по всемирной истории, синтаксису, географии, античной мифологии, узнаём, что она и сама была поэтессой(!). Автор не без восторга делится, что ей посчастливилось видеть детское стихотворение Наташи. Единственное, что известно ныне. Написано оно по-французски, адресовано брату Ивану и хранится в отделе рукописей Российской государственной библиотеки.
С женской непосредственностью Лариса Черкашина сообщает читателям своей книги, что Натали писала стихи, даже будучи уже невестой поэта. И ссылается на альбом, как у всякой барышни того времени, в котором жених в мае 1830 года оставил ей на память стихи — скольким светским красавицам написал в своей жизни Пушкин шаловливых и шуточных мадригалов.
Легко представить: стихотворные строчки легко ложатся на альбомные страницы. Натали читает их и отвечает ему стихами же. Он вновь пишет ей, и она, не боясь выглядеть смешной в глазах знаменитого поэта, отвечает ему: в стихах признаётся в любви. Жаль только, что нынче всё это можно лишь представить. Альбом, увы, не сохранился. Впрочем, остались воспоминания академика В.П. Безобразова, кому довелось в 1880 году перелистывать те альбомные страницы:
«Я читал в альбоме стихи Пушкина к своей невесте и её ответ — также в стихах. По содержанию весь этот разговор в альбоме имеет характер взаимного объяснения в любви».
Вероятно, тогда Пушкина-жениха это забавляло. Но у Пушкина-мужа, как известно, отношение к «поэтическому творчеству» молодой супруги было иное. Как-то Натали послала свои стихи ему на отзыв. И получила безжалостное:
«Стихов твоих не читаю. Чёрт ли в них; и свои надоели. Пиши мне лучше о себе, о своём здоровье».
Смею думать, Натали не могла тогда не обидеться на мужа за эти слова «Стихов твоих не читаю». Но полагаю, что Александр Сергеевич и стихов своего крепостного дядьки Никиты Козлова, зятя няни Арины Родионовны, не читал. Хотя тот среди дворни Пушкиных был, напомню, человек выдающийся: он любил стихи, читал их и сочинял сам, его даже называли «доморощенным стихотворцем».
Уважаемые читатели, голосуйте и подписывайтесь на мой канал, чтобы не рвать логику восприятия повествования «Как наше сердце своенравно!» Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 56). Нажав на выделенные ниже названия, можно прочитать пропущенное:
Эссе 10. «Что касается семьи Волконских — на неё жалко смотреть»