Один парень (кажется, Лукас) с детства обожал возиться с бумагой и картоном. Однажды учительница математики предложила ему для пары отличных отметок смастерить объемный макет многогранника.
- Хотя вряд ли у тебя получится, не у каждого взрослого хватит ума и терпения, — скептически заметила она (хороший учитель знает, на что надавить). Парень (кажется, Лукас, но, вполне возможно и Диего) отправился в библиотеку, нашёл книжку с инструкциями и развёртками, выпросил у матери деньги, купил картон и клей и… не сразу, но всё сложилось. Он изрядно попотел, но приволок математичке курносый куб (24 вершины, 60 рёбер, 32 треугольника, 6 квадратов), честно заработав обещанное «отлично». Постепенно этот парнишка (Диего, точно Диего!) изучил массу свойств бумаги. Пока его одногодки норовили пристроить свои ладони на девчачьих попках, Диего кайфовал от ласкового шороха картона или свежей гладкости бумаги (которые всегда были в доступе и никогда не взвизгивали «убери руки, дурак!»). Книги математика Магнуса Веннинджера и оригамиста Акиры Ёсидзавы стали для парня «Камасутрой», ровесникам и не снилось.
Окружающий мир Диего стал воспринимать через призму «как это сделать из картона», и если с домами, улицами и мебелью всё было более-менее очевидно, то как передать в бумаге древесную кору, луч света или движение ветра? По окончании школы Диего нашёл лучшего в городе «бумажника», работал на него полгода, чтобы узнать все секреты мастерства. И узнал, и усвоил, и развил. И даже обрёл популярность: его работы побывали на выставках не только у нас в Мадриде, но и в Риме, Париже, Лондоне, Нью-Йорке и Токио. В бумажной пластике он был гениален, но восторги публики и галеристов воспринимал словно в отличной от их восприятия плоскости.
Была ли задумана та грань, на которой Диего познакомился с творчеством Маурица Эшера, или же формула судьбы вдруг включила новую переменную — кто ж знает. Просто однажды ему попалось изображение треугольника Пенроуза, и Диего открыл для себя имп-арт. Идея «невозможных фигур» развернулась перед парнем во всей своей многогранности. В литографию «Относительность» Диего чуть не влюбился. Он пытался скопировать её хотя бы в бумажной пластике, но даже его мастерства было мало, чтобы передать всю магию игры света, тени и объёма, не хватало той капли волшебства, которая была у художника; к тому же парню хотелось воссоздать картины в трёхмерных макетах. И даже понимая невозможность полноценного воплощения идеи (как, скажите, можно из картона сделать гладкую сферу? Сколько граней в ней должно быть?!), Диего не сдавался, всё искал и искал ключ к решению проблемы. Стены в комнате были увешаны репродукциями Эшера (что не очень одобряла мать, в этих превращениях и выворотах фигур ей мерещилось нечто зловещее) и порой Диего казалось: вот промелькнуло что-то, что позволит передать пластический парадокс, но мысль соскальзывала и озарение оборачивалось разочарованием.
Так вот. Та самая учительница математики позвонила однажды матери Диего и попросила сделать для школы какой-нибудь новый многогранник. Мол, золотые руки, меткий глаз и вообще больше некому. Ну вы помните, что хороший учитель всегда знает, на что надавить.
Диего подготовил пару листов белоснежнейшего ватмана, отточил карандаш, взял самую любимую линейку, навис над столом… и вдруг понял, что ему нужен музыкальный фон. В кладовке нашёлся старенький проигрыватель и несколько пластинок, Диего смахнул пыль, приволок все это добро в свою комнату, отложил пару-тройку пластинок (Иглесиас? Рафаэль? Мигель Бозе? Всё не то!), и тут обнаружил простой картонный конверт (без подписи, ручной работы, когда ж он это клеил-то? Выпало из памяти) и потряс его. Пластинка не выпала. Диего повторил вытряхивающий жест и снова впустую. Подушечками пальцев парень нежно прошёлся по краям конверта и обнаружил гладкое ребро заклеенного скотчем края. Взрезав скотч, Диего достал пластинку, прочёл на красном кружке посередине «не слушать!», решил, что это довольно странное название для музыкального альбома и, конечно, поставил диск под иглу. И услышал один своих самых любимых звуков: шуршание ватмана, сгибаемого металлической линейкой. Это было то, что надо. Диего занёс карандаш над самым центром листа и не видел, что игла дернулась и перескочила на другую дорожку. И тут послышались мерные гулкие шаги. Не с лестничной клетки, не с улицы — они звучали в комнате.
Диего бросает удивлённый взгляд на проигрыватель и видит, что в такт шагам с пластинки срываются чёрные капли, повисают в воздухе и блестящими бусинами тянутся к репродукции «Трёх сфер» (в средней Диего видит своё отражение); потрясённый парень понимает, что шаги звучат с его любимой «Относительности», по лестницам которой сейчас движутся нарисованные люди. Ошарашенный Диего протягивает руку и ловит кончиком пальца чёрную каплю, которая растекается по всей его кисти, ползёт по руке к плечу (Диего удивленно отмечает про себя, что ему совершенно не страшно и не больно), и вот уже ключицы, шея, а затем и лицо покрыты непроницаемой грифельной чернотой, Диего крепко зажмуривается, а потом раскрывает глаза и видит, что он в двумерной нарисованной комнате! И только картины Эшера, как порталы в другое пространство, объёмны и глубоки. Диего (да и он ли это теперь?!) слышит эхо голосов, хлопанье крыльев, плеск хвостов, гудящие низкие и звенящие высокие ноты. Нарисованные стены комнаты начинают резонировать с этими звуками, и линии распадаются на штрихи, а штрихи — на грифельную пудру, пылинки которой сбиваются в струйки, текущие к игле проигрывателя. Диего (если это он) видит, что складывается знак бесконечности: одна петля из исчезающей реальности, а другая из чёрных бусин, перетекающих через картины и возвращающихся в комнату, а в середине — игла нарисованного проигрывателя, под которой происходит смещение, превращение, перетекание одной реальности в другую.
На Диего снисходит понимание: он оказался на другой грани сферы реальности, где действуют совсем другие законы. Преисполненный благодарности за участие в этом невероятном событии, очарованный, счастливый, уже знающий, как можно сделать трёхмерные копии, Диего оказывается возле стола, медленно теряющего свои контуры, хватает карандаш, ставит на ватмане точку и… Вдруг всё схлопывается и сжимается. Потрясающий объём, угольная чернота, выкрутасы пространства сворачиваются и исчезают в этой одной точке.
Игла поднимается, и наступает тишина. Диего понимает, что пластинку надо спрятать, но не находит конверта. Не тратя времени на его поиски, парень быстро складывает новый, в который и убирает снятую с проигрывателя пластинку. Чтобы она не выпала, проходится по краю скотчем.
Щёлкнул замок входной двери, Диего вздрогнул и подумал: мать вернулась. Обвёл взглядом комнату, в которой, кажется, всё было как обычно.
- Лукас, помоги с сумками! - раздалось из прихожей, и сын (представьте, всё-таки Лукас! Уж мать-то наверняка знает точно, что именно Лукас), положив карандаш и линейку на стол, идя в прихожую, ощущал: что-то не так.
Но вот мать делает шаг навстречу, передавая покупки. Лукас протягивает руку, чтобы взять сумку и видит, что рука у него плоская, и мать, повернувшаяся повесить на вешалку шарф, тоже плоская. И парень движется в кухню, и там тоже все плоское, но мать ничего не замечает и хлопочет, и что-то рассказывает, а Лукас картонными ногами топает к себе, берёт со стола ватман и какими-то новыми для него жестами начинает складывать лист.
- Посмотрите, дети, что подарил нам бывший ученик этой школы, Мастер с большой буквы, гений бумаги!
Дети (на самом деле уже подростки) равнодушно взирали. Сферу увидели я и ещё пара хорошистов, остальные пытались понять, что особенного в обычном белом шаре.
- Представляете, это сделано из бумаги! Можете предположить, сколько здесь граней?
Я тяну руку:
- У сферы не может быть граней.
- Верно, Диего! Потому что количество граней в сфере…
- ...Стремится к бесконечности! - констатирую я.
- Верно! Отлично! Так оцените же эту работу! Понять это невозможно, но хотя бы попытайтесь: это - сфера! Грани которой прямо сейчас стремятся к бесконечности!
И тут я замечаю, что поверхность шара действительно ритмично подрагивает; я ощущаю, что вибрация растекается по классу; математичка в полном восторге протягивает руку с шаром вперёд, потом поворачивается, и я, и остальные видим, что учительница плоская. И класс двумерный, и парты. И мы сами - плоские. И даже, мне кажется, картонные.
Автор: Танита Бахворт
Источник: https://litclubbs.ru/duel/681-gran-sfery.html
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
#картон #сфера #многогранники #грань
