О дебютном сборнике рассказов «Инверсия Господа моего» Владислава Городецкого из Казахстана.
Владислав Городецкий — молодой прозаик из Казахстана — посвятил дебютный сборник рассказов «Инверсия Господа моего[1]» размышлениям о будущем. В авторской трактовке наступающий цифровой мир выглядит по-настоящему страшным: виртуальное пространство успешно подменяет реальность, технологии замещает религию, а человек рискует быть вытесненным постчеловеком.
Проблема порабощения разума «умными» устройствами уже была освоена создателями сериала «Чёрное зеркало[2]» в 2011 году, впрочем, хоть тема и не нова, она по-прежнему вызывает эмоциональный отклик: с началом пандемии наша жизнь почти полностью переместилась в «экран».
Городецкий выстраивает свои тексты, используя стандартный набор любой дискуссии о новой этике: гендерная неопределенность, культура отмены, этническая и религиозная толерантность, травматический дискурс и так далее. Темы приведены пунктирно, как теги в социальных сетях.
Действие рассказов разворачивается в Санкт-Петербурге, Крыму и Казахстане, в отношения героев неминуемо вмешивается национально-религиозные вопросы, но, как ни странно, в эпоху господства Матрицы, проблемы идентичности сближают, а не отдаляют людей друг от друга. Потому что эти проблемы — исключительно человеческие.
В «Инверсии Господа моего» Городецкий провоцирует и пост-иронизирует, но только исследуя влияние информационных технологий на общественные отношения, но визуализируя происходящую в результате этого влияния подмену понятий.
Например, в первом рассказе сборника («Реборн») ребенка подменяют на реалистичную куклу-реборна. Кстати, это единственный рассказ из представленных, где ничего не напоминает о будущем — реборны существуют и «живут» среди нас прямо сейчас. Молодая мать ненадолго оставляет малыша на попечение подруги, которая якобы имеет опыт обращения с детьми, так как ведет ютуб-канал о куклах-младенцах. Легко догадаться, что воображаемая экспертность няни катастрофически не соотносится с действительностью, героиня сопоставляет и сравнивает младенца и куклу, как будто ставит под сомнение «настоящесть» ребенка: «Ступни тоже были в мелких складках, словно вылепленные из теста. Варя подумала было, что, если бы увидела такие у реборна, сочла бы браком или халтурой». Кукла идентична натуральному младенцу по всем параметрам, кроме главного — она не живая, а только выглядит живой. В эпоху диджитализации[3] начинает казаться, что разницы нет. Что и «подтверждается» дальнейшим развитием сюжета: няня крадет ребенка и оставляет взамен куклу. О дальнейшей судьбе младенца многозначительно умалчивается.
Человек в виртуальном пространстве существует, выглядит и действует как настоящий, однако это все-таки имитация жизни, а не сама жизнь. Об этой очевидной, но исчезающей разнице повествует и второй рассказ — «Сверхновая». Настя замужем, работает на высокооплачиваемой должности, её жизнь благополучна, но скучна, не хватает «перчинки». Искомой приправой становится страсть к вебкам-модели. Настя готова на всё ради своего кумира — сверхновой суперзвезды, но всё, что она знает объекте своих чувству, это вымышленное имя и «легенда». Вместо реалистичного портрета ключевого персонажа Городецкий предлагает нам ознакомиться с его профилем ВКонтакте: «Полит. предпочтения: либерализм; мировоззрение: пастафарианство; деятельность: фотограф, дизайнер; музыка: разная; книги и цитаты опустим. Постоянный читатель пабликов: «Дзен», «Как я встретил столбняк», «Лепра», «МХК», «Другое кино», «Типичный Творческий», «WORKOUT & FITNESS» и пр.». Краткий обзор увлечений и перечень пабликов помогают определить человека в сетевом пространстве, создает иллюзию представления о нем, но на самом деле мы видим только его аватар. Тот самый аватар — постчеловек — и есть наш новый герой. Не личность, а ускользающий набор симулякров.
Рассказы сборника «Инверсия Господа моего» имеют особое графическое начертание, они существуют в трехмерном пространстве (верстка напоминает экран мобильного устройства) в виде трансляций, чатов, твитов и иных форматов открытых высказываний, ведь публичность — новое «наше всё».
Герой «Только мы с Захаркой» — получеловек-полузверь. Вероятно, фантастическое допущение можно трактовать как намек на дуалистическую природу людей. Это новая инаковость, новый тип «лишнего человека». «Не таких» ненавидят и боятся во все времена, несмотря на призывы к инклюзивности. Рассказ имитирует онлайн-стрим, который зрители смотрят тем активнее, чем больше кровавого натурализма появляется в эфире. На поля рассказа вынесены отметки о стремительном приросте просмотров и яростные призывы «мочить ублюдка». Подписчики наблюдают за расправой, как римляне на гладиаторских боях, опускают палец вверх или вниз, оставляя лайки. Кровь и грязь — «годный» контент, который без остановки потребляет постчеловек.
Если в рассказах первой половины цикла есть что-то от настоящего времени, то в текстах второй половины практически пропадают признаки времени и места: мир приобретает универсальность, время теряет линейность. Математика считает преобразование пространства главным свойством инверсии. Впечатляет, что авторская инверсионная концепция тщательно выстроена и проведена по всем точкам. Сборник получился концептуальным и логически выверенным: начинается исчезновением ребенка — заканчивается смертью Бога.
В этом безвременном не-пространстве измененных смыслов может произойти только одно — светопреставление, Апокалипсис. В тексте «Сергей неверующий» описаны времена Второго пришествия. Рассказ представляет собой спор по электронной переписке вечно непримиримых оппонентов: верующего и атеиста. Неверующий Сергей оказывается в проигрыше, о чем теперь очень сожалеет — так Городецкий творчески интерпретирует силлогизм Паскаля о том, что в Бога выгоднее верить, чем не верить. Остается открытым вопрос о том, кто именно пришел царствовать в обновленный мир: Христос или его инверсия? Да и возможно ли всерьез говорить о Боге в новой реальности? Городецкий изобретательно работает с темой и натыкается на интересные находки, вроде прямой трансляции пришествия в Его Твиттере и портрета Мессии в качестве описания «шапки» профиля в Инстаграме: «Рок-звезда, остроумен, красив, к тому же — Бог!».
Несмотря на издевательский тон и ироничные примеры, разговор о будущем звучит серьезно: реализовались самые пессимистичные взгляды на природу человека. Моделируя мир новой этики, автор не судит и не пророчествует, он размышляет: «Голова, чтобы думать, губы, чтобы говорить».
Рассказы «Инверсии» уже прослыли в некоторых кругах «бесстыдными» и «эпатажными». Поводов испытать чувство неловкости тут и правда предостаточно: есть нецензурная брань, оскорбление верующих, неприкрытая физиология, сцены насилия и неприемлемого (пока) поведения. Особенно коробит читателей, судя по отзывам в Сети, зарисовка «Гробик», где отец обучает дочь приемам соблазнения в сорокинско-мамлеевской традиции. Однако, кажется, что дело не только и не столько в провокации. Откровенные подробности и утрата смущения подчеркивает снятие всех барьеров, распад последних социальных норм в новой реальности. Писатель просто иллюстрирует: вот что мы получим, когда избавимся от условностей.
Рассказ «Ковчег», который был написан первым (и стал последним), вторит заглавному рассказу «Реборн». По замыслу Городецкого, после Великого Обновления мир переродился. Произошел полный реборн в эру трансгуманизма, где человек постепенно утратил все виды национальной, гендерной, социальной и духовной самоидентификации. В дивном новом мире нет моральных ограничений: любящая мать сдает «не такого» ребенка в эвтаназиум, где его убивают по квоте. На ковчеге есть место только тем, кто провел полную самоинверсию, избавился от нежелательного — сочувствия, привязанности, сожаления — от всего человеческого.
Да, будущее кажется пугающим, но такое уж ли далекое это будущее? Перед нами всего лишь кривое отражение принципов, которые мы исповедуем прямо сейчас. Сборник рассказов «Инверсия Господа моего» выводит наблюдателя за рамки привычного опыта, заставляет взглянуть непредвзято на настоящее и наконец увидеть собственное лицо в черном зеркале экрана.
#рецензия на книгу #современная проза #современные писатели #формаслов