Петр Шейнзон входит в литературу сразу с романом, который писал с 2013 года. Это сложное повествование, пронизанное чувством экзистенциальной тоски и ностальгии. Петр — кандидат медицинских наук, и проза его тоже местами по-медицински подробная и неутешительная. При этом не стоит ждать замедленного темпа повествования или провисающего линейного сюжета — это бодрый приключенческий роман о смелом и умном человеке.
Глава 11. Последнее интервью или дежавю
Квартира встретила его тишиной. Пуховик, умильно скукожившись на вешалке под тяжестью шапки и шарфа, выдал присутствие дочки. Сергей на цыпочках прокрался в свой кабинет. Банка с растворимым кофе была пустой. Значит придется сделать еще одну вылазку на кухню. Заварив кофе, он вставил в компьютер диск с интервью Хлопонина.
Это была программа «Час Пик». Напротив журналиста сидел Хлопонин — молодой мужчина среднего возраста в строгом костюме и очках. За семь лет компания «Медиакон» стала одной из крупнейших в России. Арестовали семерых человек из его компании. Главе службе безопасности предъявили обвинения в убийствах нескольких человек и три месяца уже держат его в тюрьме. Обвинений и доказательств его вины до сих пор не предъявлено не было. Несмотря на это, Хлопонин улыбался и спокойно отвечал на вопросы.
Как же так, разве это правосудие? Очень напоминает его дело, где пока кроме паршивого фальшака никаких улик и доказательств вины не имеется.
— Связан ли ваш бизнес с политикой? — как гром прозвучал вопрос журналиста.
Хлопонин спокойно ответил, что в демократическом государстве это не запрещено.
Кажется, что речь идет не о его компании и его личной безопасности, а о чем-то совершенно не существенном.
— «Медиакон» должен поглотить компанию «Сибмед» и стать крупнейшей компанией в России. Может быть, с этим связано внимание властей к вашей компании? — спросил журналист.
— Претензии Генеральной прокуратуры и группы лиц, аффилированной с ней, наши юристы считают незаконными и необоснованными, — ушел от ответа Хлопонин.
— Вы не боитесь, что вас тоже могут арестовать? — поинтересовался журналист.
— Кто-то должен перестать бояться, и я не боюсь.
Сергей почувствовал страх — будто не Хлопонина собирались арестовать, а его самого. Странно, но этот человек вызывал у него сочувствие и уважение. «Это ненормально, что я сочувствую обвиняемому. Я ведь следователь, а не адвокат. Наверное, со мной что-то не то», — подумал Сергей.
Снова перемотал интервью на середину. Ах, вот оно что! Хлопонин планирует сделать компанию международной. Собирается вывести активы компании за рубеж. Стало смешно от собственной глупости.
На вопрос журналиста о неуплате компанией «Медиакон» налогов, Хлопонин ответил, что компания платит налоги в размере пяти процентов от всего Федерального бюджета России.
«Нихрена себе. Страшная цифра. Мне столько не заработать за всю мою жизнь, — мелькнуло в голове Сергея. — Это какую же надо прибыль получать, чтобы такие налоги в казну платить. Значит, дело в огромных деньгах, политике и переделе собственности. Маховик заработал и будет теперь пачками печатать дела по подложным обвинениям. Да, это тебе не крабовое дело, Серега. Там бандиты были сильно рангом поменьше, и время было другое».
Перед ним предстала картина семилетней давности. Он, тогда молодой следователь, сидел вместе со своими друзьями — Антоном Горыниным и Сашей Чапченко — в cвоем кабинете во Владивостоке, допрашивал главу рыболовецкого комбината, участвовавшего в незаконной ловле краба и последующей продаже его за границу. Глава комбината, пожилой прожженный мужик, вальяжно сидел в кресле и играл в несознанку.
Внезапно в кабинет вломились трое спортивных ребят в кожаных куртках и спортивных штанах. Оглядев присутствующих, один из них обратился к оперативникам:
— Ну что, мужики, голодно вам тут на работе? Семеныч, покажи им наш гостинец.
Другой браток вынул из нагрудного кармана куртки конверт и положил на стол. Открыл конверт, и на столе оказалась внушительная сумма крупных стодолларовых купюр, явно значительно превышающая годовую зарплату всех троих.
— Этого хватит? И дело закрываем.
Все трое пребывали в шоке от увиденного.
Первым спохватился Анциферов, он нажал кнопку тревоги и, не повышая голоса, спросил:
— Вы кто такие и кто вам разрешил сюда войти?
— Мы друзья обвиняемого, пришли помочь ему и вам.
— Вон отсюда. Взятка должностному лицу при исполнении обязанностей! — закричал Горынин.
— Ты, это, не горячись, соколик, полегче, а то так можно и до дома не доехать.
— Господа, если вы не хотите перейти из разряда друзей обвиняемых в разряд обвиняемых, пожалуйста, покиньте кабинет по-хорошему, — сказал Сергей.
В это время на звонок зашел растерянный капитан Нечаев.
— Капитан, проводи ребят до выхода, — попросил Чапченко.
— Мы-то уйдем, но смотрите, твари, как бы вам потом кровью не пришлось харкать!
Нечаев не смог потом объяснить, кто пустил бандитов в здание прокуратуры в рабочее время.
Дело довели до конца, несмотря на заступничество с самого верха. Главе рыбного комбината дали пять лет с конфискацией имущества. И казалось, что визит бандитов — это просто маленькое недоразумение. Но через две недели друзья ехали на шашлыки, и на съезде с федеральной трассы М60 их джип расстреляли. Машина упала в обрыв и загорелась. Сергей и Саня отделались легкими ранениями, а Антон Горынин месяц пролежал в коме. Он выжил, но на всю жизнь остался инвалидом. Уголовное дело закрыли через полгода за недостаточностью улик. Никому не нужен был очередной висяк.
После реабилитации Антон перебрался жить с семьей в Турцию. Анциферов и Чапченко просто уехали в Челябинск от греха подальше и продолжили работать там. Только Чапченко работал экспертом по защите информации, и с обвиняемыми и резонансными делами ему сталкиваться практически не приходилось, а вот Сергей, похоже, так и не поумнел.
Тут он увидел смс на телефоне от жены: «Котик, завтра днем приду домой, пора мириться».
Интересно с чего бы это. Ладно, будет день, будет пища. И тут он увидел, что ему звонил Мухин. На телефоне осталось сообщение: «Завтра Пестрюк ждет нас в одиннадцать утра. В десять могу заехать за тобой». Быстро ответив Мухину, он прокрался в спальню, стараясь не разбудить дочку, и завалился спать.
Глава 12. Финальный инструктаж
Анциферов с Мухиным зашли в зал, совмещенный с кабинетом Пестрюка. За огромным прямоугольным столом, занимающим практически все свободное место в зале, сидели начальник ОМОНа из Первоуральска и пара его заместителей. Напротив Пестрюка восседал крепко сложенный угрюмый мужик, больше напоминающий грузчика, чем оперативника.
— Ну что, лучшие люди пришли, можем начинать, — пошутил шеф. — Это помощник Юрия Степановича из Генеральной прокуратуры, Алексей Кондратов, — показал он на угрюмого грузчика. — Прошу любить и жаловать.
«А он вполне подходит Юстинову, — подумал Сергей. — такая же откормленная ряха, как и у шефа. Яблоко, от яблони…»
— Сергей, по-моему, ты меня не слушаешь, — отвлек его от мыслей Пестрюк.
— Извините, Владлен Вадимович, я уже мысленно на задержании.
— Это и видно. Ну так вот, повторю. В пять сорок утра самолет Хлопонина должен приземлиться в Баландино для дозаправки. Время дозаправки составляет примерно пятнадцать-двадцать минут. За это время мы должны перевести самолет на резервную полосу, находящуюся далеко за пределами терминала, и там блокировать самолет и задержать подозреваемого Хлопонина. Это план А. Вопросы есть?
— Расскажите про план Б, — попросил Мухин, жуя жвачку.
— Мухин, ты не забыл, где находишься? Не позорь меня перед товарищами из Москвы, вынь изо рта эту гадость и сосредоточься, о серьезных вещах говорим.
— А зачем переводить самолет на резервную полосу? Что если Хлопонин за это время сообразит, что к чему, и забаррикадируется в самолете?
— Хорошо мыслишь, Анциферов, но ты кое-чего не учел. Хлопонин не Аль Капоне, чтобы убегать от преследования.
— Почему бы ему не убежать?
— А что тут непонятного? Хлопонин не считает себя виноватым. Ему намекали, что лучше в Россию не возвращаться, а он, рыцарь круглого стола, решил поиграть в Робин Гуда и прилетел из-за океана обратно, смелый больно, видать, теперь вот присядет малехо. Ты меня перебил, Серега, и я забыл сказать второе самое главное. Самолет также лучше перевезти на резервную полосу, чтобы производить захват без посторонних глаз.
— А мы что, кого-то боимся, Владлен Вадимыч?
— Только я тебя похвалил, Анциферов, а ты ерничать начал. Мы никого не боимся, но лишние свидетели могут истолковать происходящее неправильно.
— А какое количество охраны в самолете?
— Молодец Мухин, можешь, если хочешь. У Хлопонина двое вооруженных телохранителей.
— Негусто. Нашего отряда первоуральского ОМОНа более чем достаточно.
— Дело не в количестве его охраны. Нам не нужны лишние жертвы и насилие. С Хлопониным обращаться предельно вежливо и корректно. Никакого непропорционального применения насилия. Просьба с самого верха, как вы понимаете. Теперь план Б. Если самолет не удастся перевести на резервную полосу. Ждем, когда самолет начнет заправляться, и задерживаем его на месте. Вначале группа ОМОНа блокирует самолет, и только после этого производим задержание.
Сергей услышал храп и обернулся. Рядом с ним, уронив голову на стол, мирно спал тот самый помощник генпрокурора из Москвы Кондратов.
Пестрюк сделал вид, что ничего не видит, и невозмутимо продолжил:
— Я, к сожалению, не смогу присутствовать на задержании Хлопонина — по семейным обстоятельствам, поэтому поручаю руководство операцией Анциферову. Помогать тебе будет Мухин.
— Владлен Вадимович, какие наши действия после блокировки самолета?
— Смотри, ОМОН окружает самолет, отдает приказ «Оружие на пол. Самолет окружен». Потом заходишь ты, весь белый и пушистый, и крайне любезно заявляешь Хлопонину: «Степан Леонидович, я буду сопровождать вас на допрос в связи с вашей повторной неявкой по повестке Генпрокуратуры, направленной вам семнадцатого октября».
— А что, повестки действительно ему направлялись? — оживился Мухин.
— Конечно, направлялись, просто Хлопонин был уже в своем заокеанском турне и не мог их получить, но нас уже это не волнует.
Сергей заметил одну странность. Раньше его не никак не задевал издевательский тон Пестрюка. Теперь это откровенно бесило. «Как это я проработал столько лет и не замечал всего этого?» — спросил он сам себя.
Глава 13. Признание
Сергей вышел на улицу. Голова бурлила от разнообразных эмоций и десятков вопросов «Что делать?», не находящих ответа. Одно было ясно точно. Сейчас нужно срочно купить букет цветов и торт для жены, а в четыре часа нужно снова быть на работе. Будет второй допрос депутата Подъячева с участием Пестрюка. Хочет забрать дело депутата себе. Можно догадаться, для чего.
Как назло, в цветочном киоске не было роз. Одни тюльпаны и гвоздики. Пришлось ехать на рынок. Пройдя ряды мясников и овощные россыпи, перемежающиеся рядами фермеров, торгующих соленьями и корейской капустой, он добрался до павильончика «Цветочной мафии». Его здесь помнили хорошо. Купив три длинных темно-бордовых розы с огромными шипами и закрытыми бутонами, он побежал искать такси. На выходе из павильона ковырялся в зубах толстый кавказец. Оглядев Анциферова и, видимо, оценив, сколько с него можно взять, он заломил чудовищную цену в две тысячи рублей. Пришлось ехать на маршрутке. В супермаркете не было любимого торта Марины «Черный лес», и он купил «Тирамису».
Еще с порога он почувствовал, что его ждут. Новый бамбуковой коврик приветливо встречал его у дверей надписью Welcome. Квартира сияла после основательно наведенного марафета. Марина совершенно не ожидала получить цветы, глаза ее увлажнились. Со свадьбы он не слишком часто баловал ее такими знаками внимания. Лера недавно пришла из школы, и все сели обедать. Подождав, пока дочка поест и уйдет в свою комнату, Сергей неторопливо начал:
— Мне надо с тобой поговорить.
Она сразу насторожилась:
— Что-то случилось, поэтому ты принес цветы?
— Нет, цветы здесь ни при чем. Я просто понял, что очень люблю тебя. Ты и Лера — это все, что у меня есть. Но разговор о другом: я хочу, чтобы вы уехали из города.
— Почему, что случилось? У тебя неприятности на работе?
— Пока еще нет, но они очень скоро могут начаться.
— Не люблю, когда ты говоришь загадками. Что произошло?
Голова лихорадочно работала, вдруг исчезли все подходящие слова.
Марина, видя нерешительность мужа, полезла в шкаф и достала закрытую бутылку сливовицы и две рюмки, чем вогнала его в окончательный ступор. Марина практически не пила алкоголь. Твердой рукой он налил себе и ей. Когда она выпила, он увидел, какая мука отразилась на ее лице:
— Ну, что ты молчишь, говори.
— Мне поручили вести дело, которое является заведомо провальным, собираются осудить человека, который скорее всего невиновен. Поскольку я не могу пойти против совести, меня или отстранят от работы, или…
— Или что?
Он так красноречиво молчал, что она все поняла без слов. Марина встала, отошла к окну и тихо заплакала.
Сергей подошел к ней, обнял ее за плечи и поцеловал в шею. Марина развернулась к нему и обняла его. Казалось, так прошла целая вечность. Успокоившись, она отстранилась от его плеча и села обратно.
— Хорошо, куда ты хочешь, чтобы мы уехали?
— Я пока точно не знаю, но это должно быть далеко. Возможно, вам придется уехать к Антону Горынину, в Турцию.
— А что будет с тобой? Я не хочу бросать тебя здесь одного.
— Со мной все будет хорошо, если я буду знать, что вы в безопасности. Если вы останетесь здесь, они могут начать шантажировать меня или еще что-нибудь похуже.
— Хорошо, я сделаю все, как ты скажешь, только обещай, что ты приедешь к нам, как только все прояснится.
— Конечно, милая.
Премьера: роман Петра Шейнезона «Крах»
Премьера: роман Петра Шейнезона «Крах». Продолжение
Премьера: роман Петра Шейнезона «Крах». Продолжение
Премьера: роман Петра Шейнезона «Крах». Продолжение
#современная проза #современные писатели #новый роман #литература #формаслов