Камо назвал сына Данко.
Однажды Роза оставила сына с отцом, чтобы немного отдохнуть после бессонной ночи.
Маленький Данко последние несколько дней не давал спать всему дому.
Роза устроилась на диване в кабинете Камо.
Толком поспать не удалось. На сердце было тревожно. В голову лезли разные мысли. Она всё думала о том, как Фуня предостерегала её от чего-то.
Встала с дивана, поднялась на второй этаж и услышала, как Камо говорил сыну:
— Данко, ты останешься тут за меня. Я сделал всё, что мог, я сделал даже больше, чем мог. Но я боюсь всё равно. Мне осталось немного, совсем немного для того, чтобы ты запомнил меня таким, какой я есть. Береги свою мать, береги своего брата.
Сердце Розы бешено заколотилось.
Она резко открыла дверь, уставилась на Камо.
Тот опустил голову.
— Всё, Роза, — прошептал он. — Сегодня ночью меня не станет. Понимаешь? Фуня говорила, что как только наш сын перестанет спать ночами, моя жизнь закатится. Давай я сейчас буду с тобой прощаться. Позови поскорее Лачо. Он тоже очень дорог мне.
Роза дрожала. Она подошла к Камо, он посадил её к себе на коленки.
Роза гладила мужа по волосам, по бороде. Он ловил губами её пальцы и целовал их.
— Позови поскорее Лачо…
Роза сходила за старшим сыном. Пятилетний Лачо разговаривал очень плохо. Больше общался жестами и мычанием. Камо понимал его даже больше, чем Роза.
Мальчик забежал в комнату и прижался к Камо.
— Ну вот, — прошептал Камо, — теперь все в сборе. Остался у нас с вами последний совместный ужин.
— Замолчи, — закричала Роза. — Немедленно замолчи! Зачем ты меня пугаешь?
— А это не я! — Камо крикнул так громко, что Данко вздрогнул и заплакал. — Это всё ты виновата! Ты познакомила меня с этой старухой. Она как хочет, так и управляет нами. А мне ещё жить и жить, и тебе тоже. Если любишь, давай уйдём вместе. Наших детей в обиду никто не даст. Твоя мать позаботится о них!
— Как это уйдём, — удивлённо спросила Роза. — Куда?!
Камо посмотрел на потолок, поднялся и указательный пальцем попытался дотянуться до него.
— На небеса, Роза! Вместе уйдём туда, разрушим все старухины планы.
— Камоооо, — застонала Роза, — что же ты такое говоришь? Как же я оставлю детей одних?
Великан помолчал, а потом произнёс:
— А я думал, что ты любишь меня. А ты… Я умру и ты даже не всплакнёшь обо мне… Роза, Роза… Я защищал тебя все эти годы. А ты хочешь остаться тут без меня? Кому ты нужна, Роза? Своей матери? Фуне? Никому ты не нужна! Ни-ко-му! Я уйду, а у тебя заберут всё, что есть. Ты слаба и беспомощна. Ты никому не нужна, только мне.
Роза взяла Данко на руки и вышла из комнаты. Вслед за ней пошёл Лачо.
Камо вдруг заревел, зарычал так сильно, что Роза вздрогнула и поспешила вниз.
На громкое рычание Камо сбежались все слуги.
Из своей комнаты вышла и Алима. Она уже еле передвигалась. Дышала тяжело, и всё время стонала.
По-прежнему между ней и Розой не было никаких разговоров.
А тут вдруг Алима обратилась к дочери:
— Роза, мне так тяжело. Помоги мне, просто поговори со мной. Камо болен? Почему он так кричит?
— Мне тоже тяжело, — Роза ответила резко и отвернулась от матери.
— Ну тогда нам нужно держаться друг друга. Вдвоём легче пережить горе.
— Какое горе? — Роза уже была готова разрыдаться.
— Камо болен, я могу помочь тебе с детьми, а ты побудь с ним.
— У детей есть няни. Они мне помо…
Роза не успела договорить.
Со второго этажа молниеносно спустился Камо, схватил Алиму за плечи и закричал:
— Ведьма, это всё ты и твои кобели! Это они угрожают мне! Это они пишут мне страшные письма! Это ты хочешь выгнать нас из дома! Я упеку тебя обратно в госпиталь. Там тебе пожизненно оплачено проживание.
Камо продолжал трясти Алиму за плечи, та выла, пыталась вырваться.
На помощь поспешил садовник и некоторые слуги.
Но Камо был в бешенстве. Он разбросал всех по сторонам в одно мгновение.
Роза держала старшего сына за руку, тот вырвался и вцепился в ногу Камо.
Великан поднял ногу, и сильно ею дёрнул. Лачо упал на пол, вскрикнул и замолчал.
В гостиную ввалились несколько рослых мужиков, которые охраняли дом. Они с большим трудом связали разбушевавшегося Камо.
Тот брыкался, рычал, кусался.
Но теперь лежал в коконе из верёвок.
Роза не помнила, как у неё забрали Данко.
Не помнила, как Лачо оказался на её руках.
Слёзы капали на побледневшее лицо мальчика. Роза тормошила его за плечи, прикладывала ухо к груди.
Она слышала чей-то крик и стон. Но она не понимала, что это кричит она сама.
Алима гладила дочь по волосам. Целовала её в лоб.
Вместе с Розой тормошила мальчика за плечи.
В гостиной стало очень шумно. Пришедший доктор лишь развёл руками. Рядом с Розой полицейский допрашивал испуганных слуг.
Перед глазами Розы всё плыло. Она вдруг перестала различать лица людей.
Чувствовала, как кто-то пытается уложить её в постель, но Роза тянула руки, рвалась вперёд.
А потом перед глазами всё стало фиолетовым. Потом цвета стали тускнеть и всё пропало: и стоны, и крики, и прикосновения.
О чуде, которое случилось во время похорон Лачо, Роза узнала, когда пришла в себя.
Пять дней она была в беспамятстве. Когда открыла глаза, рядом с ней сидела мать.
Роза взглянула на неё удивлённо. Алима была уже без живота: румяная, красивая, с блестящими волосами. От Алимы пахло свежим хлебом и сеном.
Роза приподнялась на локтях. Повертела головой.
— Где я? — спросила она.
И не дождавшись ответа от матери, закрыла лицо руками и заплакала.
— Не плачь, — голос Алимы был ласковым и спокойным как в детстве.
— Где мои дети? Где мой Камо?
— Все дома, — прошептала Алима. — Успокойся, я велю привести тебе детей. Но сначала ты должна успокоиться. Зачем им смотреть на твои слёзы? Я кормлю твоего Данко своим молоком.
Он привык, кушает хорошо. А Лачо у тебя очень умный мальчик! Он воскрес, Роза! Он святой!
Роза резко вскочила с кровати, но Алима уложила её обратно.
То ли руки матери оказались очень сильными, то ли Роза совсем обессилела, но она послушно прилегла на подушку.
— Приведи мне детей, — попросила она слёзно. — Приведи мне детей.
Когда Алима вернулась, Роза сидела на кровати.
Первым она увидела Лачо. Её старший сын держал бабушку за руку и шептал:
— Мама, мама, мама.
Он забрался на кровать к матери и уткнулся в её плечо.
Роза отодвинула его от себя, стала гладить по волосам, по щекам.
На лбу красовался огромный фиолетово-чёрный синяк. Правая бровь была сильно рассечена, но рана уже затягивалась.
— Мама, мама, — шептал Лачо.
И пока Роза рассматривала своего старшего сына, Алима присела рядом, приложила Данко к груди и прошептала:
— Кушай, мой ангел!
Алима не говорила дочери о Камо.
Когда Роза спустилась вниз, всё прочитала в газетах.
Их было, кажется, больше обычного.
Почти во всех газетах было фото связанного Камо, и пестрели заголовки: «Повержен самый сильный карточный игрок Российской империи», «Зверь в образе человека», «Преступник в тюрьме, город в безопасности», «Цыганский великан yбил ребёнка», «Кaзнь великана».
Продолжение тут