- ГосподиИисусеБоженька, спасибо! Спасибо большое, БоженькаИисусеГосподи! Спасибо!
На вид ему лет 6-7. Темно-русая челка до ресниц. Под ней глазища – серые и безмятежные, как у младенца, которого к материнской груди приложили.
Он так старательно крестится и кланяется, что все присутствующие (сегодня утром их немного, человек 10 на весь храм) смотрят только на него.
А он в себе, не замечает любопытных взглядов. И вообще, разговаривает с Ликом Спасителя на иконе так, будто это его школьный приятель, который помог выбраться из передряги.
- ГосподиИисусеБоженька, я теперь тоже выполню, что обещал. Я начну библию читать. И с бабушкой не буду больше спорить. Раз ты так, то и я так. Как обещал.
Подслушивать нехорошо.
Но не подслушивать не получается.
Чтоб вот так прийти в церковь благодарить, нужен повод. И судя по горячности «благодарю», повод весомый.
Мальчик тем временем заканчивает свою беседу. Уверенно покупает в киоске две свечки. И ставит одну в кандилу перед Распятием Иисуса. Со второй направляется к Образу Богоматери, около которого стою я.
Подсвечник заполнен, и у мальчишки никак не получается дотянуться до единственного свободного места.
- Тебе помочь? – спрашиваю.
Кивает.
Зажигаю свечку и устанавливаю в свободную лунку.
- Спасибо, - говорит мальчик. Крестится на икону.
- Я могу тебе еще чем-то помочь? - говорю.
Смотрит удивленно.
- Просто ты так горячо молился. И благодарил! – объясняю.
- Да. Это я за то, что у нас в школе занятия отменили благодарил! – улыбается до ушей.
Стою немного ошарашенная.
Пожилой мужчина рядом громко хмыкает.
- И у папы работу на дом перенесли. И у мамы. И теперь мы все вместе месяц дома сидеть будем. И всякие фильмы смотреть. И в игры играть. Я так рад! Пусть подольше не смогут победить вирус. Чтобы все дома оставались. Я ведь об этом ГосподаИисуса на новый год просил! Я не верил. А он услышал. И сделал все, как я просил. Теперь я в Бога верю.
- Ты что ж такое говоришь? Ты хоть соображаешь, что говоришь! – взвизгивает рядом женщина лет 50. – Люди умирают. А он радуется!
У нее от возмущения на щеках красные пятна проступают:
- Да, еще в церковь пришел! Ты хоть знаешь, что в мире творится? Да как ты смеешь вообще, недоумок!
Вокруг мальчика моментально собирается кружок осуждающих. Я инстинктивно делаю шаг вперед, загораживая ребенка от нервной женщины.
- В магазинах пустые полки. Гречку не достанешь. Больницы уже переполнены. Лекарств не хватает. С каждым днем все хуже и хуже. А он радуется, что мама с папой дома!
Кричащая входит в неуправляемый занос.
Я думаю, куда бы мне увести мальчика, но в этот самый момент к нему подходит пожилая женщина, берет за руку и тянет в сторону выхода.
- Ах, так это ваш ребенок? – не унимается пятнистая. – Как же вы его воспитываете? Вы ему кто - бабушка? А родители его, о чем думают? Люди страдают, в мучениях умирают, мир катится в бездну, а он радуется, что в школу ходить не надо!
Бабушка ничего не отвечает, просто тащит мальчика за руку к двери.
Мальчик растерян. Семенит за бабушкой, спотыкается.
Я тоже как-то неуклюже пячусь, сбоку от мальчика.
Групка прихожан следует за нами как рой пчел.
Вдруг. Неожиданно даже для себя, я резко оборачиваюсь к орущей женщине и произношу тихо, но отчетливо:
- Давление!
Она останавливается, как вкопанная:
- Что?
- Не орите, - говорю, - во-первых, вы в Храме. А во-вторых, давление повысится. Вам же врач сказал, не волноваться. А то так и до второго гипертонического криза доораться можно.
Пятнистая моментально бледнеет. Вид как будто мешком по голове стукнули.
Наступает такая тишина, что слышно, как потрескивают свечи.
Все удивленно смотрят на меня.
- Все проходит, и это пройдет. И если ребенок радуется тому, что сможет больше времени с мамой и папой провести, то так тому и быть. Что от того, что он начнет вслед за взрослыми ждать всадников Апокалипсиса? Это сильно поможет страдающим? Нам бы всем тоже не помешало вот это умение: радоваться тому, что есть сейчас, а не трястись за то, что возможно мы потеряем в будущем.
Я забыла, кто это сказал: главный признак веры - внутренний покой. И выражается он в отсутвии страха перед жизненными обстоятельствами. Но кажется, среди нас только один этот мальчик – истинно верующий.
Закончив свою неожиданную тираду, которой я удивилась не меньше, чем окружающие, выхожу из церкви.
Что это было, думаю. Что это на меня нашло?
Снимаю платок, убираю в сумку.
Чувствую, кто-то мягко трогает меня за рукав. Оборачиваюсь. Бабушка того самого мальчика. Он уже отбежал в сторону лавочки с церковной выпечкой.
- Спасибо, что заступились, - говорит пожилая женщина. – Родители у него перед новым годом на развод подали. Я ему тогда сказала, молись, Ромочка, Иисусу. Проси, чтобы родители одумались. Им бы просто бег остановить, остаться дома, без суеты и лишних людей. Поговоить. Друг друга услышать. Ну вот… так и вышло… Не знаю, разведутся. Или нет. Но хотя бы разговаривать начали…И про Ромку вспомнили.
- Все будет хорошо! – говорю я женщине.
- Дай вам Господь здоровья! – она меня крестит. – Я понимаю, что в мире трагедия. Но ведь зачем-то она нужна? Урок нам всем такой. Может, как раз для того, чтобы люди остановились на время. И поняли, что действительно у них самое ценное и дорогое в жизни.
- И что же?
- Сама Жизнь. Дети. Здоровье. Семья. Любовь. Все остальное – просто суета…
- Вы правы...
- Вот я и говорю, не гречкой же единой жив человек.
- Конечно, - киваю я. – Еще макаронами и туалетной бумагой.
И мы хохочем совершенно неподабающим для церковной паперти образом.
Что поделать, смех – душу от груза избавляет. А к легкой душе ни один вирус не приклеится.