Сегодня мы поговорим о первой попытке Ирландии стать самостоятельной республикой. Попытка эта, хоть и была неудачной, во многом предвосхитила ирландско-британские, кхм, отношения на ближайшие сто лет и стала очередной ступенькой на тернистом пути Ирландии к независимости. Начнем, конечно же, издалека.
Конец XIX – начало XX века запомнилась европейцам как Belle Epoque – Прекрасная Эпоха. Революционные потрясения весны народов вспоминались как страшный сон, а невиданный подъем технологий сделал жизнь среднего европейца на порядок лучше, чем поколение назад. Телеграф, радио и железные дороги связали континенты и острова, достижения в медицине увеличили продолжительность жизни и значительно снизили детскую смертность, повсеместно внедрялось обязательное образование. Незадолго до этого, в середине XIX века, произошли и серьезные изменения в социально-политической жизни Европы.
Начиная с середины XIX века по всей Европе стали зарождаться очаги национального самосознания и формирования наций как этнических и языковых субъектов геополитики. Разные страны прошли этот этап по-разному – где-то, как в Германии и Франции, произошло объединение маленьких региональных рейнджеров-самураев aka «региональные идентичности» в одного большого Мегазорда. Напротив, где-то (например, в Габсбургской монархии или в России) центробежные силы оказались сильнее – некоторые общности, оставшиеся без государства как инструмента политического представительства, стремились всячески обособиться и построить Прекрасную Польшу/Венгрию/Финляндию Будущего без русских/австрийцев/шведов (нужное подчеркнуть). Кто-то из тех, у кого получилось национальное государство, ВНЕЗАПНО обнаружил, что их обидели и недоложили лебенсраума. Расклад, как это часто бывает, понравился мало кому.
Масла в огонь подлить успели и небезызвестные товарищи (((Маркс))) и Энгельс. В 1848 году, когда всем и так пришлось несладко, ехидные Карл и Фридрих выпустили «Манифест коммунистической партии», в котором доступно объяснялось, что и как делать, чтобы всем стало хорошо. На самом деле в списке книг, повлиявших на историю человечества, «Манифест» стоит на четвертом месте после Библии, Торы и Корана. Если до этого все восстания тех, кого обидела общественная формация, были на уровне «взять все, да поделить», то теперь они обрели четкий философский и теоретический базис и программу – из коллективного Шарикова получился коллективный Швондер. Революционные мутки, как всегда, делались в Англии, и не исключено, что на английские деньги – англосаксы успешно замирили рабочее движение где звездюлями, где уступками, и были вовсе не прочь использовать новые идеи в качестве оружия против геополитических соперников. В общем, Европа, как всегда, оказалась накануне грандиозного шухера.
Гремучая смесь национализма и социализма (ха-ха-ха), как всегда, упала на самую благодатную почву. В середине XIX века был в Европе народ, который вот уже сотни лет терпел от более развитых соседей непрекращающиеся унижения, перманентно восставал и непокорствовал (всегда безуспешно) и постоянно пытался найти богатых покровителей для продолжения борьбы, и назывался этот народ ирландцами. Экономика Ирландии была построена на одной картошке и поборах с крестьян-арендаторов, за использование родного языка в школах били палкой, самих ирландцев считали еретиками и бунтовщиками и всячески препятствовали превращению в равноправных граждан, в общем, КОЛЕСО ГЕНОТЬБЫ И ЗРАДЫ вращалось с неописуемой скоростью. Как вы понимаете, жизнь на острове была вовсе не сахар.
Впрочем, в положении ирландцев был один парадоксальный плюс – Великий Голод и эмиграция миллиона человек поспособствовала образованию мощной диаспоры в Америке. Диаспора была реально мощная, англоамериканские протестанты местных любили не особо, поэтому жили ирландцы дружно, а деньги на борьбу с англоскасами собирали всех миром, вплоть до выдачи звездюлей не сдавшим. Борцы называли себя Братством Фениев – в честь легендарной дружины фольклорного ирландского героя Финна МакКумалла. Их движ выглядел несколько опереточно (очевидно, что восстание в империи, находящейся в зените силы, просто обречено на поражение), они больше озлобили англичан, чем пошатнули империю - но не один лендлорд-грабитель и не один судья-англичанин получил свою порцию стали, пороха и свинца. Собственно ирландское отделение фениев называлось Ирландским Республиканским Братством, это важные ребята, запомним их.
Проблема Ирландии в тот момент была, в общем-то, в том, что опереточный терроризм при всей своей медийной привлекательности не может помочь обществу примерно никак. На повестке дня стоял малоприятный факт – вся политика, весь административный ресурс, все средства производства и вся земля почти целиком принадлежали англичанам. Те ирландцы, которым удалось выбиться в более-менее серьезные люди, видели решение этой проблемы в создании гомруля – ирландского парламента для ирландцев, который сможет сам порешать все вопросы. Довольно очевидно, что британцы каждый раз отклоняли прошения о гомруле, так еще и постоянно подсовывали выгодные для арендаторов аграрные реформы, вызывающие ТОННЫ НЕНАВИСТИ у населения. Однако у местных властей была небольшая (пока) проблема – все больше местных получало доступ к университетскому образованию, поэтому та самая консолидация, с которой мы начинали, становилась практически неизбежной.
Как всегда, началось все с гуманитариев. Примерно с конца 1880-х в Ирландии начинают появляться просветительские кружки, студенческие ассоциации и прочие клубы по интересам. На первых порах они не проявляли террористической активности - этим занималось в основном фении, однако деньги им перечисляли примерно те же источники. Из самых известных подобных объединений была Гэльская лига – группа поэтов, журналистов и фольклористов, и Гэльская атлетическая ассоциация - спортики, фанатеющие по традиционным ирландским играм (это вообще достаточно забавно, прикиньте, если бы у нас БТО Боровикова выросло из клуба любителей игры в лапту и городки). Организации выполнили свою работу на отлично – они катализировали появление довольно большой спаянной массы пассионарных, национально ориентированных middle-class ирландцев, осознавших, что:
1) С Британией нам не по пути
2) Мы должны и можем отделиться
В 1912 году произошло, собственно, то, что стало и причиной, и поводом перевести вялотекущий конфликт в острую фазу. Либеральным правительством Асквитта было в очередной раз внесен законопроект о гомруле, который в очередной раз прошел в Палате Общин (нижней палате Парламента) и в очередной же раз был отклонен Палатой Лордой (верхней палатой). Собственно, к тому времени ирландский вопрос порядком надоел почти всем, но консерваторы Палаты Лордов видели в Акте о гомруле фактически посягательство на целостность Империи.
Благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад – так вышло и на этот раз. Итоговый расклад всколыхнул всю Ирландию разом – северные регионы с большим количеством протестантов и англичан были недовольны самим фактом внесения такого законопроекта, южные были возмущены тем, что клятi лорды снова все испортили. Дошло до столкновений на улицах, каждая из сторон (в дальнейшем будем называть их «сепаратистами» и «юнионисты») формировали военизированные организации, естественно, не на свои деньги. Ирландия была готова вспыхнуть, как пороховая бочка.
На этом моменте экспозиция заканчивается, и теперь я представлю вам наших сегодняшних героев! Краткая музыкальная пауза, группа «The Wolfe Tones», цитата из композиции «Erin go Bragh»:
God bless gallant Pearse and his comrades who died:
Tom Clarke, McDonagh, McDiarmaid, McBride,
And here’s to James Connolly who gave one hurrah
And faced the machineguns for Erin go Bragh.
Среди всех вышеописанных персоналий последний по перечислению, но первый по значению – Джеймс Коннолли. Это был матерый социалист, который, к слову, много писал для Второго Интернационала и стоял у истоков всемирного профсоюза «Индустриальные рабочие мира»; де-факто он является основным теоретиком ирландского левого национализма (в том числе – военизированных организаций). Родившись в исключительно бедной семье, Коннолли был живым воплощением ирландского боевого пролетариата. Конечно же, он бывал в Америке, конечно же, хорошо научился там организаторской деятельности и, конечно же, не на свои деньги.
Вторым по важности среди этих людей я бы назвал Томаса Кларка. Если Коннолли был, скажем так, больше теоретиком, то Кларк был прожженным практиком – еще будучи подростком, учредил националистическую организацию, дрался с полицией, агитировал на площадях, а потом по указу главы Ирландского Республиканского Братства пытался взорвать, внимание, Лондонский мост (!!!). Не вышло. Кларк получил пожизненное заключение, вышел через 15 лет – в его поддержку собирали митинги и шествия из-за херовых условий содержания. Не иначе как не желая раздражать своим присутствием в Империи венценосных особ, счел благоразумным эмигрировать (куда бы вы думали?) – конечно, в Америку! Впрочем, в 1907 году вернулся возрождать движ. Не зря возвращался – следующего персонажа в тусу привел именно он.
Третьим номером хотелось бы упомянуть Патрика Пирса. Пирс был поэтом, журналистом, адвокатом, педагогом и блестящим оратором – с 1903 года он писал статьи и литературные произведения для Гэльской лиги. Кроме того, у него была своя частная школа, где он сделал многое для обучения детей ирландской культуре. Несмотря на, кхм, политизированность обстановки вокруг, Пирс не был членом каких-либо радикальных организаций, но, как это часто бывает, съездил в Америку (1913 год), пообщался со спонсорами и СРАЗУ ВСЕ ПОНЯЛ. В новообразованном Ирландском Республиканском Братстве Пирс сразу развернул бурную деятельность и был одним из важных организаторов рекрутинга и подготовки добровольцев.
Томас Макдона, Джеймс Планкетт, Мак Дермотт и упоминаемый в однои мз следующих куплетов песни Имон Кент, собственно, не были примечательны в той же мере, сколь и вышеперечисленные персонажи, но каждый из них был реально заслуженным членом Гэльской лиги, поэтом, драматургом, журналистом, швецом, жнецом и на волынке игрецом (все они пришли в организацию около 1900 года и на момент начала заварухи состояли в ней больше 10 лет). В песне не упоминается еще некий Джеймс Планкетт, однако от оставшихся коллег он тоже отличался несильно.
Самым забавным из командующих восстания, кстати, был некий Джон Макбрайд. От длинной английской руки он сбежал ажно в бурские республики Южной Африки, во Второй Англо-Бурской войне воевал против англичан, сбежал в Париж, там женился на подруге Коннолли, завел с ней сына, развелся, вернулся в Дублин – там его не пустили в националистические организации, потому что он был известен британцам – и так бы и прозябал, если бы случайно не встретил на улице повстанцев. Встретив их, он молниеносно принял решение «а хуле в стороне отсиживаться» и сразу примкнул, что называется, в чем был. Впрочем, сейчас нас интересует не это.
Остановились мы на моменте, когда билль о гомруле в очередной раз застрял в Палате лордов. Как мы помним, это вызвало бурление говн как в Ольстере, так и в остальной Ирландии, поэтому местные от греха подальше начали вооружаться. Организация, профессионально раскачивающая лодку, уже была – то самое Ирландское Республиканское Братство, однако нужны были юниты-ополченцы, а не коварные ассасины – поэтому люди в основном стали записываться в новообразованные «Ирландские Волонтеры» (почти все наши герои состояли и там, и там). На момент 1914 года сепаратисты имели под ружьем более 100 тыс. человек, юнионисты – примерно столько же, при этом обе стороны нелегально закупали оружие в Германии и в кратчайшие сроки наводнили страну винтовками.
Мало кто знает, как развивались бы дальнейшие события, если бы не началась Первая Мировая Война. Почти сразу произошло две вещи: 1) и ольстерские, и ирландские добровольцы массово поперли на мобилизацию (оба движения выхлопотали право сформировать по дивизии), 2) акт о гомруле был со скрипом протащен в Палате Лордов с оговорками (Ольстер оставался под юрисдикцией британского парламента и поправка вступала в силу только после окончания войны). Национально-ориентированная интеллигенция, уже собравшаяся пострелять, в полной мере познала фрустрацию – обо всем договорились за их спиной, вопрос решился мирно и без мучеников за идею, а, главное, хотелось все и сразу, а получилось немного и потом. Дошло до смешного – в армию захотело около 90% «Ирландских Волонтеров», а в пользу отказа от мобилизации набиралось 10%, уговаривать не воевать на чужой войне приходилось лично Пирсу на митингах с угрозой опиздюлиться от констеблей. До кучи стало туго с оружием – немецкие транспортники больше не могли скрытно доставлять винтовки, впрочем, юнионистам было в данном плане не слаще.
Практически весь 1915 год Пирс со товарищи (по Ирландскому Республиканскому Братству) усиленно готовились к выступлению – сходки и боевые маневры проводились с завидными усердием и регулярностью. Напомним, тяжелого оружия у восставших не было – вся надежда была на хорошую плотность огня натренированных «Волонтеров» и стремительный захват складов с оружием и боеприпасами. Также проводилась еще одна важная часть работы – сагитировать добровольцев на прямое восстание (до этого средний «Волонтер», скорее всего, представлял более вероятным забив с братьями по разуму из Ольстера). Еще через уволившегося дипломата-ирландца Кейсмента, наладившего контакт с германским правительством, планировали завезти крупную партию оружия, чтоб наверняка — этим занимался лично Планкетт. Дело близилось к завязке.
К апрелю 1916 года германское правительство таки раздуплилось на крупную партию оружия (20 тысяч винтовок, 10 пулеметов, боеприпасы), которое планировалось завезти на замаскированном под нейтральное судно. На подводной лодке (!!!) вслед за оружием был отправлен Кейсмент, он был высажен 21 апреля на ирландском берегу, но тут произошел леденящий рыжие души ПИЗДЕЦ – Кейсмента поймали! Он успел отправить сообщение о том, что попался, но под арестом, видимо, просто рассказал все, что знал – это объясняет то, что на следующий же день, 22 числа, был арестован транспорт с оружием. Тут начался форменный разброд и шатание – глава «Волонтеров» Оуэн МакНилл решил элегантно не явиться на замес и отсидеться с пацанами, сколько потребуется (вряд ли Кейсмент знал так уж много имен), а комитетчики ИРБ решили, что пора-таки принять бой за свободу. Тем временем у англичан уже были доказательства того, что сейчас бомбанет, списки организаций не были таким уж большим секретом, но бдительная гэбня опоздала буквально на день.
24 апреля, в понедельник после Пасхи, около 1500 членов ИРБ и «Ирландских Волонтеров» собрались в заранее оговоренных точках и пошли захватывать административные и военные объекты Дублина. К полудню были захвачены почтамт, госпиталь Святого Якова, парк святого Стефана, хирургический колледж, верховный суд Дублина и пара пекарных производств в центре. Действовали повстанцы, скажем мягко, крайне осторожно, если не трусливо – они знали о том, что британцы знают о готовящемся восстании, поэтому атаковали только при большом перевесе и в бой особо не ввязывались – поэтому не отбили Дублинский замок с караулом в 30 человек и Тринити-колледж, в котором засели студенты-юнионисты (!!!). Более того, дублинским полицейским удалось как-то перегруппироваться, сбежать и рассказать, что, мол, караул, британских людей убивают. Впрочем, поэтов, писателей и патриотов такие мелочи жизни особо не волновали, они почти сразу засели в почтамте, переделанном под штаб, и стали заниматься тем, что по душе (пиздабольством) – написали на листочке, зачитали и подписали Прокламацию Ирландской Республики. Тем временем шли вялотекущие бои, 1000-1500 человек размазывались по центру Дублина тонким слоем и непредусмотрительно растягивали свой фронт.
Уже на следующий день, 25 апреля, в Британии было введено военное положение. Полномочия были переданы бригадному генералу Уильяму Лоу, который без разведки решительно ворвался с тоже примерно с полутора тысячами солдат и сразу отбил здание ратуши, закрепившись в нем. 26 апреля из Англии начали прибывать подкрепления в заметно превышающем число повстанцев количестве (разные источники называют цифры порядка 15-20 тыс. человек за все время). Расчет на то, что британцы не бахнут по жилым кварталам, не оправдался на все сто процентов – по всему центру бахнули, причем не только из арты, но и из орудий специально приведенной по реке канонерской лодки. Дублинский замок с арсеналом британские войска заполучили сразу, с остальным пришлось попотеть до субботы. В целом, ирландцы оборонялись более-менее нормально, в некоторых местах даже нанеся британцам серьезный урон (на мосту Маунт-Стрит чуть меньше двадцати человек сдерживали несколько рот снайперским огнем, хорошо организована оборона была и на Норт-Кинг-стрит). Однако силы были, как мы понимаем, КРАЙНЕ неравны, поэтому после многочисленных обстрелов артиллерией 29 апреля Пирс подписал документ о безоговорочной сдаче восставших. Надо отметить, что из-за противоречивых приказов серьезного движа фактически не было нигде, кроме Дублина, отряды «Волонтеров» в остальных крупных городах получили приказы от Оуэна МакНилла не выступать и, собственно, не выступили. В некоторых городах (например, в Эшборне) поперестреливались с констеблями и потом все равно сдались по приказу Пирса.
Итог восстания был незавидным – подписанты Прокламации (Пирс, Конноли, Макдона, Кент, Планкетт, Макдермотт, Кларк) были казнены, как и Макбрайд и еще несколько человек, непосредственно командовавших войсками повстанцев. Убито было всего около 450 человек (254 из них – гражданские), ранено чуть больше 2500. Однако кое-каких целей революционеры все же добились.
На самом деле все достижения Пасхального восстания были связаны практически исключительно с тем, что англичане удивительно метко стреляли себе в ногу раз за разом. Проблемы начались еще тогда, когда они прозевали начало восстания и опоздали буквально на день – кровопролития можно было избежать (около ста тысяч «Волонтеров», напомню, послушалось приказа не выступать, а некоторые даже сдали оружие сами). Но и это еще не все – как мы помним, британцы вовсе не стеснялись применять тяжелое вооружение в самом центре города, из-за чего погибло и было ранено больше простых ирландцев, чем непосредственно восставших. Узнав об этом, многие жители острова стали не просто тихо бухтеть против британского владычества, а реально возненавидели власть.
Добила хрупкий мир мобилизация 1918 года. По новым условиям, военнообязанными считались все мужчины Соединенного Королевства от 18 до 51 года, включая Ирландию. Для страны, пятьдесят лет назад потерявшей около половины населения из-за голода, это было, извините, ударом серпом по яйцам – к тому же, насчет братства народов Британской Империи ирландцы имели свое определенное мнение. Как только война закончилась, был созван гомруль – да вот незадача, сепаратистская партия «Шинн Фейн» набрала 73 голоса из 101. В начале 1919 года парламент подавляющим большинством голосов объявил о независимости Ирландии от Соединенного королевства, вскоре начались первые столкновения между образованной из «Ирландских волонтеров» ИРА и правительственными войсками. На этот раз повстанцев ждал успех – 6 декабря 1921 года вся Ирландия, кроме Ольстера, была объявлена доминионом.
P. S. Да, совсем забыл – вот этот замечательный броневичок был сделан британскими юнитами 26 апреля потому, что БТРов и БМП тогда еще не было, а ехать за броней хотелось. Комизм ситуации в том, что корпус его сделан из парового котла местной пивоварни «Guinness». На этом все – желаю всем поменьше восстаний и по целому грузовику-пивовозу каждому:)
Автор - Павел Ильчук
Поддержать автора: 2202 2032 3260 7848 Павел Сергеевич И.
#ирландиякат #ильчуккат