И всё же справедливо будет заметить, что в письмах, посылаемых красавице Натали, Александр Сергеевич очень редко упоминает о прочитанных книгах. Ни от кого не дошло до нас о разговорах Пушкина с женой о собственном творчестве. Похоже, оно мало её интересовало. Разве только как источник дохода. Так что у Долли Фикельмон были основания посчитать, что ум Натальи Николаевны невелик, а духовные интересы невысоки. Пушкин не слепой и видел всё как есть. Иногда у него это прорывалось. В письме Пушкина к Наталье Николаевне читаем такие строки:
«3 августа 1834 г. Из Петербурга в Полотняный завод.
Стыдно, жёнка. Ты на меня сердишься, не разбирая, кто виноват, я или почта, и оставляешь меня две недели без известия о себе и о детях. Я так был смущён, что не знал, что и подумать. Письмо твоё успокоило меня, но не утешило. Описание вашего путешествия в Калугу, как ни смешно, для меня вовсе не забавно. Что за охота таскаться в скверный уездный городишко, чтоб видеть скверных актёров, скверно играющих старую, скверную оперу? что за охота останавливаться в трактире, ходить в гости к купеческим дочерям, смотреть с чернию губернский фейворок, когда в Петербурге ты никогда и не думаешь посмотреть на Каратыгиных и никаким фейвороком тебя в карету не заманишь. Просил я тебя по Калугам не разъезжать, да, видно, уж у тебя такая натура. О твоих кокетственных сношениях с соседом говорить мне нечего. Кокетничать я сам тебе позволил — но читать о том лист кругом подробного описания вовсе мне не нужно».
К этому времени то, что три года назад было для него тайной, покрытой мраком, таковой уже не является. И хотя находится много желающих (из когорты приемлющих либо чёрное, либо белое) утверждать, что Наталья Гончарова стала для поэта верной женой, заботливой матерью детей, хорошей хозяйкой и нежным другом, московская барышня Наташа, выросшая в провинции, сформировавшаяся там, награждается мужем званием «жёнка моя пребезалаберная». По прошествии лет можно встретить и противоположные суждения, что в домашней повседневной жизни мадонна проявляла себя капризным, взбалмошным, требовательным, суетным, вздорным существом. Но откуда берутся подобные характеристики, можно только гадать.
Как выглядит его ангел из Полотняного Завода в глазах других людей всегда волновало Пушкина. Уже будучи женатым, он постоянно, скажем так, корректировал её манеру держаться в обществе, чтобы она не выпадала из рамок приличия, в каких он хотел её видеть. Какая там светская образованность и откуда литературные увлечения?! Он очень боялся вульгарности, провинциализма. Поэтому в письмах можно встретить и такое:
«Ты знаешь, как я не люблю всё, что пахнет московскою барышнею, всё, что вульгар (comme il faut vulgar)… Если при моём возвращении я найду, что твой милый, простой, аристократический тон изменился, разведусь, вот те Христос».
Любому, кто будет дивиться таким словам, предлагаю для сравнения перечитать «супружеские» наставления, которые в письме (4 марта 1820 г.) давал Виктор Гюго своей невесте Адели Фуше:
«Моя дорогая, милая моя Адель. Мне надо кое-что сказать тебе, но я смущаюсь. Не сказать нельзя, а как приступить — не знаю… Я хотел бы, Адель, чтобы ты меньше боялась испачкать грязью подол платья, когда ходишь по улице. Я только вчера, но с большой грустью заметил, какие предосторожности ты принимаешь… Мне кажется, что стыдливость важнее, чем платье. Не могу выразить, дорогой друг, какой пыткой было для меня то, что я испытал вчера на улице Сен-Пер, когда увидел, как на тебя, мою чистую, целомудренную, мужчины бросают бесстыдные взгляды. Мне хотелось предупредить тебя, но я не смел, не находил в замешательстве нужных слов. Не забывай того, что я написал здесь, если не хочешь поставить меня перед необходимостью дать пощёчину первому же наглецу, который дерзнёт разглядывать тебя…»
Письмо, полное благонравия, которое, согласитесь, выглядит более чем странным вне времени и своей среды. А ведь надо учесть, что пишет француз, чья страна во мнении всего мира — это «страна эротической любви».
Сватовство к девушке, по собственному признанию Пушкина, его не любившей, исходя из надежды, что со временем полюбит, оказалось никаким не компромиссом. Оно предопределило, теперь, когда мы знаем финал житейской истории, вольно или невольно события его последних лет и дней. Совместная жизнь Александра Сергеевича и Натальи Николаевны продолжалась недолго. 5 лет 11 месяцев и 8 дней длилось его «мучительное» счастье. Отношениям с прекрасной провинциалкой суждено было замкнуть роковой круг. Отсутствие взаимности в семейной жизни лишь добавило Пушкину несчастий, которых ему и без того хватало.
Это был его выбор.
Уважаемые читатели, если статья понравилась, голосуйте и подписывайтесь на мой канал. Буду признателен за комментарии.
И читайте мои предыдущие эссе о жизни Пушкина (1 — 55) повествования «Как наше сердце своенравно!» Нажав на выделенные ниже названия статей, можно прочитать:
Эссе 6. Дочь не смолчала: «Папа, я ведь его совсем не знаю!»