— Доченька, у меня телефон не работает, можно позвонить? — старушка в потрепанном пальто просительно заглядывала в глаза и ежилась, будто боялась, что я сейчас ей нагрублю в ответ.
— А вы номер помните? — спрашиваю, выбирая в меню раскладку цифр.
— Да-да, у меня ту... Вот... — Она радостно выдыхает, открывает свою старенькую сумку и достаёт пачку разных бумажек с записями, перебирает бледными узловатыми пальцами и выуживает нужный клочок. — Ольга Япрынцева, вот написано... — волнуется, передавая мне номер как сокровище.
Я набираю комбинацию, а она продолжает торопливо объяснять, как у нее сломался телефон, а она не успела толком договориться и теперь не знает где и во сколько ждать эту Ольгу.
Слушаю вполуха, у самой в голове крутятся мысли о том, что сейчас и бабушки-одуванчики могут быть мошенницами, хотя поверить в это, глядя на эту старушку, тяжело. Протягиваю ей телефон, когда слышу гудки. Она переспрашивает, как правильно держать трубку, неуклюже прислоняет к уху и по привычке стариков сразу повышает голос, как только слышит ответ.
Я наблюдаю за ней и слушаю — сейчас делать добрые дела стало непросто, можно вляпаться в историю. Про себя решаю, что убежать с телефоном она точно не сможет, а с остальным разберусь.
Старушка торопливо выясняет место встречи, затем отдает мне телефон, благодарит много раз, несмотря на то, что просьба пустяковая и мне ничего не стоила. Становится неловко от своих плохих мыслей и такой благодарности. Хочется, чтобы она уже перестала. Но ей все еще стыдно за просьбу, она чувствует себя обязанной и старается проявить интерес.
Это как когда ты долго не общаешься с кем-то, а потом вспоминаешь о человеке потому, что он может быть в чём-то полезен. И чтобы завуалировать просьбу, начинаются подобные танцы с бубнами — обе стороны понимают, что будет просьба, но сначала надо провести эту бессмысленную церемонию про "как дела? Давно не виделись" и прочее, потому что сразу приступить к делу невежливо. Хотя отнимать время у занятого человека пустой болтовней еще невежливее. А в завершении оба обмениваетесь фразами типа "надо бы как-то встретиться", но оба знаете, что это лишь формальность и встречаться незачем.
Она действует так же, начинает расспрашивать про смартфоны, удобно ли, у нее кнопочный телефон, а новый брать боится.
Говорю, что это очень удобно, отвечаю обрывисто — я не мастак в общении, особенно с незнакомыми людьми. Старушка замечает мое настроение и умолкает. Но через минуту пытается завести разговор снова, о моих детях, которые играют неподалеку и периодически подбегают к нам, с интересом глядя на незнакомую женщину.
Обсуждать детей я тоже не люблю. Говорю сухо. Наконец она поднимается со скамейки, снова благодарит и уходит, сгорбившись и тяжело ступая.
А я думаю о том, как сложно таким вот старушкам сейчас в мире. Когда они привыкли к неторопливому ритму жизни, оплате на почте, бумажным письмам и живому общению, а приходится осваивать новые технологии. Страшно попросить о помощи, страшно, что обманут или нагрубят. И бродят такие одинокие старики и старушки, пытаются приспособиться, найти кого-то чтобы хоть на полчасика почувствовать себя причастными к жизни. Быть не обломками современного человечества, а целой его частью. И не могут. И все, что им остается — держаться за привычное и устоявшееся — очереди в поликлиниках, почтальон с пенсией, посиделки на лавочке и разговоры о том, как раньше всё было по-другому.
Грустно.