Однажды в филиале бахрушинского музея «Творческая мастерская театрального художника Д. Л. БОРОВСКОГО» была организована замечательная выставка "Давид Боровский - Владимир Высоцкий". В аннотации к выставке говорилось:
"Два спектакля на «Таганке» соединили творчество художника Давида Боровского с творчеством актёра Владимира Высоцкого, поэта, автора и исполнителя песен. Роли Владимира Семёновича в Театре на Таганке – Гамлет У. Шекспира /1971/ и Свидригайлов в «Преступлении и наказании» /1978/, который стал его последней ролью, исторически зафиксированы на фотоснимках Александра Стернина."
Между тем, был ещё один спектакль, объединяющий этих талантливых людей. Несостоявшийся.
Театр на Таганке - театр поэтический. Героями спектаклей становились Пушкин, Маяковский, поэты-фронтовики, были постановки по стихам Евтушенко, Вознесенского. А вот спектакля по произведениям поэта, чьи песни гремели по всей стране, так и не случилось. Хотя планы такие были. Об этом рассказывали многие - от директора театра до рабочего сцены.
Идея спектакля появилась в начале семидесятых. В своих воспоминаниях все действующие лица сходятся на том, что первопричиной этому были сложности с авторскими концертами Высоцкого. Всенародно известный и собирающий полные залы артист по-прежнему не мог этого делать официально, не прикрываясь лекциями от общества "Знание" или ещё какой-нибудь мишурой. Надеялись, что с выходом спектакля ситуация изменится к лучшему - хотя бы появятся "залитованные" (т.е. получившие официальное разрешение на публичное исполнение) тексты песен. Работали над спектаклем с условным названием "Песни Владимира Высоцкого" в выходные дни театра. Как вспоминал Ю. Прозоровский, в ту пору рабочий сцены в ТнТ, в репетициях участвовали лишь пара рабочих-монтировщиков, осветитель и, конечно, сценограф. Да, декорации для этого спектакля создал Давид Боровский, чьи замечательные идеи сценического оформления сделали незабываемыми многие таганские спектакли. Как он сам говорил, "работали на энтузиазме постановочных цехов".
Коллеги в театре весьма смутно представляли, что это будет за спектакль. Даже те, кто знал о его подготовке:
Д. Боровский: "Один раз пришел Любимов, хотя по средам в театре обычно его не бывало. Но мы не торопились ему показывать."(Боровский Д.Л. Убегающее пространство, из бесед с театральным критиком Р.П. Кречетовой в 90-х г.г.) Правда, Перевозчикову в 1986 году Давид Львович рассказывал, что Любимов присутствовал на репетициях: "Репетировали втроём: Владимир, Любимов и я, иногда репетировали Высоцкий и Любимов".
В. Смехов: "Была такая задумка. Боровский придумал такие нары разновысокие, и на каждых нарах Высоцкий что-то должен был петь. Кажется, это должно было соединяться военной тематикой". (О В. Высоцком вспоминает В. Смехов / интервью М. Цыбульскому)
Да, военные песни там предполагались, безусловно. Но объединяющая идея была совсем другая. Дадим слово сценографу, всё это придумавшему:
"Высоцкий в его постоянной борьбе с цензурой за концерты, которые то и дело запрещались, давно предлагал Любимову поставить спектакль, в котором он был бы на сцене один (на Таганке такие поэтические представления игрались обычно в десять вечера). Тогда его песни получили бы цензуру, и Володя смог бы исполнять их всюду на законном основании. Думая о таком спектакле, я из его стихов и песен, в основном песен, вычленил идею, которую довольно легко было осуществить. «Казенный дом и дальняя дорога» — вот основной ее смысл. Казенный дом — тюрьма, зона. Дальняя дорога — поезд, «столыпинские» вагоны. Россияне, как нас теперь называют, либо отсидели и возвращаются, либо со временем «сядут». Perpetuum mobile. Вечное движение. В дороге встречаются разные типы, характеры, о которых Высоцкий, как никто, знал, и умел о них рассказывать и их показывать. Замечено, человек легче раскрывается перед случайными попутчиками. Значит, в такой сценической ситуации все могло бы прозвучать вполне органично. Решение было очень простым, подобную динамическую идею я опробовал в Милане в опере Луиджи Ноно: на два параллельных штанкета можно закрепить деревянные щиты в определенной системе и ритме. Щиты по размеру сближены, а по природе разные: просто доски, кузовные борта, двери парадных входов, распиленная створка теплушки, спальные полки общих вагонов (мы с Алексеем специально ездили все это добывать на товарную станцию) и т.д. И покачиваются, покачиваются... Словом такой двухуровневый модуль. Вот тогда-то мы сделали и опробовали такую установку, и Володя в выходной день театра приступил к репетициям. Правда, он часто уезжал, и было их всего три-четыре не больше. Система ему показалась удобной: прыгая с полки на полку, он переходил от одного своего персонажа к другому. Да, забыл, были еще банные полки, где он «Баньку» пел. <...> Мне до сих пор эта идея нравится: «В холода, в холода, от насиженных мест...»" (Боровский Д.Л. Убегающее пространство, из бесед с театральным критиком Р.П. Кречетовой в 90-х г.г.)
Если репетиций в театре было и не очень много, то раздумий и планов в голове Высоцкого было более чем достаточно. В блокноте, известном как "Москва - любовь моя", сохранился "Примерный порядок" песен с вариантами. В перечне 33 песни! И для каждой Высоцкий придумывал мизансцену с использованием всех этих щитов-полок, рисуя схемки и записывая мысли.
Например, начинать он хотел с песни "Он не вернулся из боя". Начинать сзади установки, затем поднырнуть и оказаться как бы внутри казармы/землянки/блиндажа. И петь, глядя на пустую койку, где вчера ещё лежал друг, но расширяя эту зрительную пустоту на строках "Наши мёртвые нас не оставят в беде, Наши павшие как часовые". "Попутчика" разыгрывать в купе с гипотетическим соседом. В "Охоте на кабанов" - использовать гитару как винтовку. В "Канатоходце" собирался по этим штанкетам как по канату ходить (страшно даже представить такое).
Ещё немного воспоминаний тех, от кого зависел репертуар театра:
"В. Перевозчиков: Спектакль по песням Высоцкого, - на каком этапе была работа?
Юрий Любимов: Да, мы думали с Давидом Боровским сделать Владимиру такой спектакль и начали репетировать. Но потом он уехал в Париж, и как-то это дело распалось. <...> Было несколько репетиций, но печалиться особенно не стоит - это была бы форма концерта. Концерта, который обрёл бы официальный статус спектакля в нашем театре. (24 марта 1989. Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого: книга вторая)
"В. Перевозчиков: Моноспектакль по песням Высоцкого… Вы знали об этой работе?
Николай Дупак: Не только знал, но и большие надежды возлагал на эту работу. Начинали делать ее в малом зале, и предполагалось, что это будет спектакль «Песни Владимира Высоцкого». Были готовы декорации, их делал Давид Боровский. Почему спектакль не вышел? Мне кажется, что Володя сам отказался от этого замысла.". (Ноябрь 1987. Живая жизнь: штрихи к биографии Владимира Высоцкого. Книга 1.)
Почему же не состоялся этот спектакль? Наверное, правы те, кто считает, что прежде всего сам Владимир Семёнович охладел к этому замыслу. Во-первых, долго запрягали. Человек не может гореть одной идеей несколько лет, тем более, при такой насыщенной выступлениями и съёмками жизни.
Во-вторых, скрытое и явное недоброжелательство других актёров, обычная ревность - каждый считал себя не менее талантливым, а кто-то и более, а спектакль одному Высоцкому?! Как говорится, двум медведям в одной берлоге не ужиться. Однажды прочитала фразу, объясняющую очень многое в этом театре: "Знаете, когда в театре началась работа над спектаклем "Владимир Высоцкий", его друзья-актёры разучивали песни, которые вся страна знала наизусть." (В. Шехтман, интервью В. Перевозчикову, апрель 1987 г. Живая жизнь, кн. 2). Я бы слова "друзья-актёры" взяла тут в кавычки.
Ну и в-третьих, а может быть, и во-первых и во-вторых, как мне кажется, подсознательно Высоцкий понимал, что третий спектакль в театре по стихам одного поэта - перебор. Не хотел быть третьим, "меньшим братом". Может быть, не хотел сравнений, опасался их. Ведь наверняка ещё одним рубцом на сердце легла милая непосредственность одного режиссёра, который отказал Высоцкому в роли Сирано де Бержерака с аргументом: "Его должен играть НАСТОЯЩИЙ ПОЭТ"... И соглашусь с Любимовым: хотя каждая песня Высоцкого - это готовый миниспектакль, всё же одному человеку сложно удерживать внимание публики так, чтобы не превратить действие в банальный концерт.
Ну и не больно-то начальству хотелось по большому счёту добавлять себе новую головную боль с пробиванием разрешений и согласований на этот спектакль.
Когда после смерти Владимира Высоцкого возникла мысль о мемориальном спектакле, Давид Боровский напомнил Любимову старую идею про «казенный дом и дальнюю дорогу». И он такой вариант принял, декорации уже построили (мне кажется, что фото А. Стернина зафиксировало именно этот момент, а не репетиции самого Высоцкого). Но в последний момент сценографу пришла в голову другая идея с перевёрнутым зрительным залом, которая в итоге и была реализована. Наверное, это правильно...
Источники:
Владимир Высоцкий. Архивы рассказывают -5 / сост. Ю. Гуров, С. Дёмин, Б. Черторицкий. - Новосибирск, 2014. - С. 146-159.
Чичерина В.В. Театр на Таганке с Высоцким и без. Люди, события, мнения. - М.: Вершины, 2018. - С. 105.
Боровский Д.Л. Убегающее пространство / рис. и фото городов автора. - М.: Эксмо, 2006.
Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого: книга первая / интервью и лит. запись В. Перевозчикова. - М.: Моск. рабочий, 1988.
Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого: книга вторая / интервью и лит. запись В. Перевозчикова; сост. Б. Акимов (М.: Алгоритм, 2023).
Спасибо, что прочитали. Если вам понравилась статья, познакомьтесь с другими материалами канала: Каталог статей "Стихии Высоцкого".