Бурый утес, кое-где по трещинам занявшийся зеленью карликовых деревьев. Серые волны с гулом дробящиеся о его подножие. Пронзительный ветер несущий соль и рваные крики чаек. Гибкая фигура в развевающемся лиловом плаще на узкой тропе ведущей к вершине.
Тропа все круче. Да и тропа ли? Царапина на каменной шкуре… Едва ли кому-то в здравом уме… Но обладателю лилового плаща на вид можно было дать лет шестнадцать или около того. Вопрос о здравомыслии скалолаза отпадал сам собой.
И это было хорошо. Правильно. Нельзя упускать мелочей. Видеть его, конечно, не мог никто. Разве, чайки? Кстати, нужно проверить, видят ли… Должны. Но если б зрители и нашлись, картина не слишком озадачила бы их. Кому же еще лазить по скалам, если не дворянскому недорослю?
Он уже не в первый раз поднимался на утёс. Каждый раз приходил сюда.
Из-под сапога посыпались камни. Это тоже было хорошо. Правильно. Продумано. Камни и должны срываться под весом человека. Скалолаз улыбнулся и смахнул со лба прядь волос. Характерные движения. Именно на таких вот мелочах и зиждется правдоподобие… Хорошо, что он ничего не забыл.
Да, ведь, собственно, и совершается это восхождение каждый раз, чтобы проверить, освежить навыки. Зачем же ещё? Ритуал, но отнюдь не бессмысленный.
Хлопнув узкой ладонью в замшевой перчатке в последний раз по изъеденной ветром глыбе, молодой человек поднялся на крошечную, будто специально рассчитанную лишь на одного, площадку на вершине скалы и выпрямился над бездной. Ветер напрягся, рванул, раздул плащ и разметал волосы. И это уже было не хорошо. Слишком сильный ветер. Сильный и холодный. В такую погоду никто в здравом рассудке не станет оставаться на утёсе долго.
Но время еще есть. И… в любом случае, никто же не видит. Кроме чаек, которые ничего не поймут, а даже поняв – не расскажут. Он опустился на камень.
Миллионы нейронов, обменявшись электрическими импульсами, привычно рассчитали соответствующее анатомии человека положение тела и соответствующее перемене направления ветра движение плаща.
***
Ему было не шестнадцать лет, а около девяти веков. И звали его… Пожалуй, никак не звали. Он понимал, зачем имена нужны людям. Людей множество, и все они очень похожи друг на друга. Легко можно запутаться. Особенно, когда двое говорят о третьем.
Но драконов мало. Их биология такова, что каждый из них кажется уникальным и непохожим на прочих. И два дракона редко разговаривают между собой о третьем. Как, впрочем, и о чём-то другом. Так редко, что за девятьсот лет…
Нет. Драконам имена не нужны.
Но пусть будет Траксилласар. Имя не хуже прочих. Так он называл себя когда-то давно. Во времена, когда еще иногда появлялся в своем физическом обличии. Люди привыкли, что имена должны быть у всех. Не стоило их разочаровывать.
А то б они сами придумали мне имя, да неизвестно ещё какое.
Он улыбнулся этой мысли. Улыбка – сокращение мимической мускулатуры, не имеющей аналогов в физической структуре его настоящего тела, – возникла без малейшего сознательного усилия. Для того чтобы аватар казался реальным, нужно верить в его реальность самому. Чувствовать себя человеком, а не дремлющим под сводами древней пещеры червем длиной в двести шагов. Для того чтобы вести себя как человек, нужно быть человеком.
За девятьсот лет Траксилласар стал множеством людей. Данное его обличие когда-то именовалось «Гай Кета». Это был старый аватар, один из первых. Траксилласар давно уже не пользовался им. Разве что, когда требовалось влезть на скалу.
Ибо в моем возрасте трудно убедительно отыгрывать малолетку.
Ветер ударил немилосердно. Траксилласар машинально поправил застежку плаща. Две небольших скалы, два окруженных морем каменных зуба, четко выделялись на горизонте. Поднимаясь на утес, он всегда долго смотрел на них. Собственно… с некоторым удивлением вспомнил дракон, – а ведь я никогда ничего иного здесь и не делал.
Есть ли в островах что-то завораживающее, или в пустыне вод просто не на что больше смотреть? В тихую погоду казалось, что скалы плывут в отражающей небо глади. Впрочем, здесь редко бывала тихая погода. За девятьсот лет… Впрочем, нет. Первые полтора века я жил не здесь.
Вот бы попасть туда, на вершину правой скалы, подумал Траксилласар. Хорошо было бы там оказаться… И тут же вспомнил, что, оказываясь на вершине утёса, часто думал об этом. Всегда думал.
Оказаться на острвке было несложно. Достаточно пожелать, и сотканный из невесомых эфирных нитей аватар исчезнет в одном месте и появится в другом… Даже читать специальное заклинание не потребуется.
Но он ни разу так и не сделал этого. Зачем? С практической точки зрения перемещениене имело смысла. Пустая трата времени. А время Траксилласара стоило дорого.
И кстати о времени. Не пора бы заняться делом?
Пора бы. Не даром же он принял человеческий облик? Двумя днями пути южнее его ждал Город. В городе же дракона ждали дела. Ибо именно там, а не в горах и не в поле, проще всего было добыть золото и еду. Наделяя драконов одновременно разрушительной свирепостью и мудростью веков людская молва противоречила сама себе. Бесплатно Трактилласар не разрушал ничего уже… Да, собственно, он и за деньги-то занимался такими делами лишь в бурной молодости.
Врочем, нет. Продовольствием стоит озаботиться в первую очередь, решил дракон. В этот раз он спал, как ему казалось, лет пять и должен был испытывать сильный голод. Наверняка должен был. Поддержание столь сложного аватара, распознаваемого как иллюзия разве что самыми изощренными методами магии, требовало полной концентрации. Оставаясь Кетой, он был лишен возможности ощущать свое подлинное тело.
Но и фальшивое тоже, с неожиданной горечью подумал Траксилласар. Многие грани жизни людей ускользают от меня. Запахи, вкус, большая доля осязания. Будь это тело настоящим, я больше бы получал радости от него.
И боли. Возможно, и боли тоже. Он давно уже не испытывал боли. Его настоящее тело могла потревожить, разве что, рухнувшая гора. Что ж… Боль… Это тоже могло бы быть интересным ощущением.
Но к делу… Траксилласар произнес заклинание телепортации, и в руке аватара появился меч. Эфирным моделям клинков дракон не доверял, и всегда, отправляясь в Город, брал с собой один из мечей со стойки в пещере. Настоящий. Железный. Надежный.
Ржавый.
Верно, долго я спал, неприятно удивился дракон. И куда ж мне теперь с таким мечом? Что ещё испорчено водой в моей пещере? Но всё можно поправить. Меч я, конечно, в городе отыщу новый, лучше прежнего. Там же и слуг найму. Пусть приберут пещеру и почистят оружие. Да заодно и меня очистят тоже.
Траксилласар досадливо поморщился. Суета, хлопоты… Даже еда. Купить и загнать в пещеру стада скота, да еще и не привлечь к убежищу лишнего внимания… Он дорожил своей пещерой, глубокой, укромной, достаточно просторной даже для его гигантского тела. Обладающей, подобно многим другим пещерам, способностью концентрировать текущую по жилам земли магическую энергию. Ману.
Драконам нужно много маны. Например, для того, чтобы поднять в воздух тело длиной в полполета стрелы…
Давно я не летал.
Впрочем, и к лучшему. Если увидят… Траксилласар уж, пожалуй, и сам не мог представить, как можно его убить. Но верил, что они – найдут способ. Когда они узнают о золоте, их будет не остановить.
Я сам слишком долго был человеком, чтобы не понимать этого.
Совершенство физической природы драконов делает их недоступными естественной смерти. Тем больше оснований свести к минимуму риск смерти насильственной...
Он ходил в Город за золотом. Золото притягивает колдовскую энергию подземелий. Серебро, например, нет, а золото – притягивает. Золото и некоторые камни. По этому, драконы селятся в пещерах и собирают сокровища. Чтобы расти и становиться могущественней. Траксилласар достиг большого могущества. Настолько, что уже и других драконов не опасался. Едва ли в мире кто-то был ещё сильнее его.
А где взять золото, если не у людей? Заработать, украсть, выменять… У него был большой опыт. И стартовый капитал. Став торговцем, за столетия дракон вытянул из Города горы золота. Но денег не стало там меньше. Ведь, люди умели получать золото из песка и камня. В молодости Траксилласар интересовался их методами, но нашел процедуру сложной и малоэффективной. По сравнению с торговыми операциями. Кстати, и сами люди, видно, думали также. В конце концов, за редким исключением и представители этой расы добывали золото не из земли, а из карманов друг у друга.
Или из моих.
Мда… Даже дракону не стоит забывать о смирении. Безжалостно подавляя едва шевельнувшуюся в глубине души ярость, Траксилласар вспомнил, сколько раз когда и кем был обманут и обобран, заключив неудачные сделки. Вспомнил старательно. Люди хитры, но… он ничего не забыл. Гневу нельзя давать воли. Однажды допущенные шибки – лишь материал для анализа.
Конечно же, слуг, сразу после того как они помогут со скотом, начистят его чешую и приберут пещеру, придется убить. Чисто практическое решение. Раньше он, бывало, заключал длительные союзы… Хе! По молодости едва ли не подумывал создать свое королевство… Но тогда еще у него не было столько золота.
Сугубо практическое решение.
В тучах возник разрыв, и на воде стала расти сияющая серебром полоса. Ветер будто бы ослабел.
Есть два пустых занятия: убивать людей и убирать снег. Снег растает, а люди умрут. Так они сами говорят.
Идти в Город расхотелось.
Ерунда, отмахнулся Траксилласар. Мне не хотелось туда идти еще в прошлый раз… Нет. Давно уже не хотелось.
Но иначе – куда? И зачем? И как?
В любом же случае, нужно достать еду.
Клочья туч окончательно расступились, и солнце осветило утес. Море засверкало и окрасилось лазурью…
Вот оно – истинное сокровище. Сокровище, которое я не могу захватить. Нет! Я не могу даже охватить его. Оно больше, чем может вместить мое сознание. Попытавшись разом объять эту красоту во все ее глубине и полноте, я сам растворюсь в ней. И тогда грань между моим существованием и несуществованием истончится и потеряет смысл.
Ух! Кто же подумал это? Я? Надо же, куда меня занесло, поразился Траксилласар. Всегда замечал, что во мне умирает поэт… Чем бы его, подлеца, чтоб, наконец, умер?
Блажь… Нужно идти. Не стоит нарушать порядок, мною же установленный, испытанный и столь долго обеспечивавший моё существование... Но почиститься-то я, по крайней мере, способен самостоятельно, решил дракон.
Странная, пару веков – или дольше? – не приходившая в голову мысль внезапно захватила его. Конечно! Тоннель, где лежит его тело, выходит прямо под воду. Здесь, недалеко. И выход достаточно широк. Прервав заклинание, он сможет выползти прямо в море. Смыть копившуюся годами пыль, капающую со сводов известь. И помет делящих с ним убежище нетопырей.
Хотя… Траксилласар.. Нет – Кета – оглянулся… Пожалуй, заклинание можно бы и не прерывать. Чудно будет увидеть собственное тело вот так – сверху. Увидеть, как оно – безмерное, золотистое, могучее – скользит под рябью волн. Увидеть, как появляется над водой окруженный кружевами бурунов гребень. Воистину, стоит быть человеком уж затем, чтобы осознать величие древнего дракона…
А уж потом можно будет вернуться в тело и почувствовать, как холодная вода струится по чешуе. Разогнаться, ощущая гудение мышц, вынырнуть… Можно будет доплыть до тех скал на горизонте и выползти на камень.
Интересно, сумеет ли он забраться на вершину? Пожалуй, там довольно круто… Но, ведь, сами скалы не так уж велики в сравнение с ним…
Траксилласар сосредоточился. Управлять разом двумя телами – трюк не из легких. Вообще-то, это – невыполнимый трюк. Поддерживая аватар, дракон кажется спящим. Едва ли не мертвым, словно жрец, погруженный в глубочайшую медитацию. Но это не сон. Это – предельное, пусть и привычное, напряжение, которое иногда приходится поддерживать месяцами. Даже когда аватар «спит». Нехорошо будет, если разойдутся слухи, будто купец такой-то ночами исчезает из постели…
Два тела разом, – против природы. Даже против природы дракона. Шизофрения наоборот. Таким даже люди не болеют.
Но все должно получиться. Раньше получалось. Пару раз. Ну, почти.
Не вышло.
Расслабиться. Попробовать еще раз. Я, ведь, не ждал, что получится сразу, правда? Не сразу, но получится.
Получится… А потом? В Город? Что за проклятие, в самом деле… Но, если не в Город, то – куда?
В море. Что в Городе? Золото? А что мне в золоте? Мало ли у меня золота?
А еда?
Стоп. Море. Причём здесь море? На этот раз Траксилласар удивился уже не на шутку. Море-то здесь причём? Что делать мне там?
...Но в море можно будет поохотиться на китов. Там есть киты, он видел. Они довольно велики, но все же не так велики, как дракон. Наверняка их можно поймать.
Когда-то он охотился на оленей.
Когда-то… Что за странная идея? Я даже не знаю, легко ли найти китов. Сезон ли им? Им же, кажется, бывает не сезон... Придется в Городе спросить у рыбаков.
Я не пойду в Город.
Попытка.
В море…
В море… Как это: вынырнуть посреди океана, когда вокруг, сколько хватает зрения, только лунная рябь? Велик ли он будет, если не с чем сравнить его тело?
…Или в шторм… Когда ветер и волны бушуют на поверхности, а в глубине тихо и сумрак? Глубоко ли он сможет нырнуть? Трудно ли будет не дышать несколько дней? Едва ли слишком трудно…
И как это: дремать в глубине под толщей воды, а не камня? Делают ли это киты?
Странно. Мне девятьсот лет, огорчился дракон, но я совсем ничего не знаю о китах. Похоже, я слишком долго убирал снег.
Еще попытка.
Уж не застрял ли я?
Переключусь на естественное зрение, решил Траксилласар.
Тьма.
Правильно. Там и должно быть темно. Свет!
И ничего.
Ха! Я старею. Шутка.
Не отступать же? Он никогда не отступал.
…Так, – в крайнем случае, совершал маневр уклонения…
…И там, в глубине вод, я встречу тварей, которых, возможно, не видел никто… Там, на дне, где простерлись горные цепи и ущелья, никогда не видевшие солнца. Там, где нет чередования дня и ночи, и лишь причудливые рыбы возжигают свои бледные огни…
Удача!
Словно струя золота блеснула под волнами.
…Показалось. Проклятье.
Это от напряжения. Я справлюсь. Я выйду.
…В море… Да, именно! Я выйду в море. Для начала влезу на эти скалы, а потом...
И я не вернусь.
Я не вернусь. Эта мысль ошеломила Траксилласара тяжестью окончательного решения и пронзила почти забытой смесью ужаса и восторга. Чувствами, которых он не испытывал давно. Очень давно. С той поры, как… Да… Вот, с тех самых времен, когда аватар Гая Кеты еще подходил ему.
Я уплыву туда, – за горизонт, – и никогда больше не вернусь в пещеру. Я погружусь в глубины и навсегда останусь среди их тайн и безмерности. Я ухожу.
...Но сокровища! Моё золото! Нет...
Да. Я ухожу. Что мне здесь? Убирать снег еще девять веков?
И золото вдруг показалось дракону чем-то неважным. Это было ужасно и ново. Но ничего поправить почему-то было уже нельзя.
Я не вернусь. Только бы выбраться. Если даже пещера обрушилась и придавила меня во сне, – тем хуже для камня.
Сейчас всё должно получиться.
***
Колоссальное змеиное тело в недрах пещеры конвульсивно вздрагивало. Высохшие глазные яблоки ворочались под склеенными окаменевшим гноем веками. С глухим стуком сыпались на камень отставшие чешуи. Вспыхивал и гас призрачный свет. Вырвавшаяся из открывшегося портала саламандра явилась среди сталагмитов, закружилась и истаяла, так и не найдя ничего доступного своей огненной ярости.
***
Я всю жизнь убирал снег. Я убрал проклятые горы снега. Такие горы, которые, как говорят, плавают по морю далеко на севере. Теперь я увижу этот плавучий снег, но я не стану убирать его!
Ну!
***
Тело дернулось сильнее. Позвонки лопнули, ветхая шкура разошлась, огромная, как овин, голова отделилась и завалилась на бок. Мутная кровь хлынула из разорванных артерий. Из отверзшейся пасти вывалился раздвоенный язык, неожиданно живой и мясистый на фоне иссохших челюстей.
***
Я не вернусь!
***
Давление упало. Активность коры головного мозга снизилась до минимума. Но это еще не был конец. Безвестные нервные узлы механически, безошибочно, четко продолжали отдавать бесполезные приказы.
Артерии были перехвачены сфинктерами, и кровь остановилась. У драконов девять сердец. Из двух оставшихся в голове «жаберных» сердец левое встало уже давно, – несколько десятилетий назад, – сразу затем, как отказало главное сердце, расположенное в середине туловища.
Правое было отключено и теперь проходило регенерацию. Но, получив разряд, оно вздрогнуло и пошло. Легкие стали недоступны, но кислород прямо в крови извлекался назад из углекислоты магической силой, запасенной в костях черепа и зубах. Сохранившийся в языке жир быстро разлагался, возмещая потерю жидкости. Слюнные железы начали перестраиваться для выведения из организма продуктов распада.
Они не успевали. Связанное с перестроением органов ускорение обмена веществ стремительно отравляло кровь.
Впрочем, запасы магической энергии должны были иссякнуть еще раньше. Некаталитическое разложение углекислоты – энергоемкий процесс.
Но пока давление поднялось.
***
Когда он открыл глаза, ясная безлунная ночь смотрелась в зеркало вод. Траксилласар должен был удивиться этому. Но не удивился.
Ветер стих, либо он больше не мог ощущать его. Скорее второе. Не могло случиться, чтоб над морем совсем не было ветра.
Стало быть, заклинание расстроилось. Аватар распадался.
И пусть. Зачем я вообще поддерживал этот аватар?
Ах, да…Хотел глянуть на себя со стороны…
Баловство. Не получилось. Откуда вообще взялась эта дикая идея с управлением двумя телами? Проблема в смирении, о котором нельзя забывать. Нужно было просто прервать заклинание и выходить. Нужно…
Да. Сейчас.
Но Траксилласар медлил, с болезненным, напряженным вниманием вглядываясь в нечеткую линию, соединяющую два усеянных мерцающими звездами поля: море и небо. Почему-то эта картина полностью захватила его…
Я не вернусь, я уйду, улыбался дракон. Как же я это замечательно придумал!
Где-то там – в сгущающемся, поглощающем мраке – скрывались две скалы. Две его скалы. Невидимый уже горизонт притягивал, манил, звал.