С возрастом становится меньше друзей и меньше писателей, к произведениям которых хочется возвращаться. Для меня один из таких – Чак Паланик. Его тяжело читать, его жутко читать, противно… но не покидает ощущение, что большая часть его мыслей – это как раз то, что ты тщательно скрывал от всех, но это вдруг оказалось вынутым из твоей головы… А это, я вам скажу, и есть признак настоящей литературы, да и настоящего искусства в целом. Как будто мысли, идеи, образы парили в некоем общем пространстве, но пришел… Паланик и записал их!
Так что я взяла его книжечку под названием «Дневник» и вручную – вот своими реально пальцами – перенабрала в вордовский файлик самые яркие и смачные цитатки, да и выложила их для вас. Почему нет? Читаем.
Моему деду Джозефу Толленту, который говорил мне быть тем, кем я захочу.
Погода сегодня – умеренная тревожность, переходящая в сильный страх.
Пока ты это прочитаешь, ты станешь ещё старше.
Годовые кольца вокруг шеи – поперечные морщины.
Если ты это читаешь, добро пожаловать в реальность. Вот чем кончились твои чудесные неограниченные возможности. Твой нереализованный потенциал. Вот что ты сделал со своей жизнью.
Всё, что тебе нужно знать – ты оказался мешком дерьма.
Но че лучше она рисовала, тем хуже становилась её жизнь – пока ей не перестало хватать реального мира. Пока она не стала для всех чужой.
Чтобы никто не говорил, будто она сошла с ума, она посвятила жизнь искусству, а не видениям.
Ты умер и в раю, с тобой уже всегда всё будет хорошо.
Когда проживешь где-то достаточно долго – в доме, в квартире, стране, - тебе становится там тесно.
Есть масса способов совершить самоубийство без смерти как таковой.
Там написано карандашом: «Выбери в библиотеке любую книгу». Чьё-то самодельное бессмертие. Чье-то наследие. Чья-то жизнь после смерти. Просто чтобы что-то написать: погода сегодня пьяно-сопливая, с периодическими вспышками отчаяния и раздражения.
Мы все хотим как-то себя объяснить. И никто не хочет, чтобы его забыли.
От обоев пахнет, как будто на них пришли умирать миллион сигарет.
Пора бы очнуться от собственной комы.
Мисти не должна тебе ничего, кроме большого и толстого развода.
Чтобы создавать настоящее искусство, нужно страдать.
Прочитанные слова могут стать пощечиной.
Все усилия на свете не будут иметь значения, если у тебя нет вдохновения.
Если бы ты рисовала то, что у тебя в душЕ, это бы повесили в музее.
Жизненный парадокс профессионального художника. Как мы впустую тратим жизнь, пытаясь себя выразить, но сказать нам нечего. Мы хотим, чтобы творчество было цепочкой причин и следствий. Предсказуемых результатов. Продаваемого продукта. Мы хотим, чтобы преданность делу и дисциплинированность равнялись признанию и награде. Мы встаем на беговую дорожку колледжа искусств, получаем степень магистра и тренируемся, тренируемся, тренируемся. Нарабатываем навыки – но так ничего толком и не можем показать. Как говорил Питер, ничто нас так не злит, когда какой-нибудь наркоман, ленивый бомж или слюнявый извращенец создают шедевр. Словно случайно.
Платон сказал: «Кто приблизится к храму Муз без вдохновения, веруя, что достойно лишь мастерство, останется неумелы, и его самонадеянные стихи померкнут перед песнями безумцев».
Великие художники на самом деле великие инвалиды.
Тому, чего не понимаешь, можно придать любой смысл.
Она богата и умеет садиться в позу лотоса.
По теории искусства не говорят, что слишком большой комплимент бывает больнее пощечины.
Люди терпят друг от друга самое худшее, но развод и аборт сюжетом не предусмотрены.
А мы, между прочим, уже давно не благородные. Мы катимся на дно.
Как вид, мы захватываем землю и защищаем её. Иногда мы мигрируем вслед за погодой или дичью, но мы знаем, что для жизни нужна земля, и наш инстинкт – закрепить свои требования.
Твои слова. Твоя жизнь после смерти.
Целые поколения деревьев поднимаются, падают и снова прорастают из собственных мертвецов.
Где-то за лесом шипели и взрывались волны.
«Гусиные лапки» у глаз доказывают, что он часто улыбается. Чаще, чем хмурится. Шрамы счастья.
Любая картина – автопортрет. Угол, который ты выбираешь, освещение, композиция, техника – это всё ты. Даже причина, по которой ты выбрал конкретную сцену, - ты. Ты – каждый цвет и каждый мазок. Единственное, что способен сделать художник, - описать своё собственное лицо. Ты обречен быть собой. Это дает нам свободу рисовать что угодно, ведь мы всё равно рисуем просто себя. Твой почерк. Твоя походка. Твой любимый узор сервиза. Всё выдает тебя. На всем, что ты делаешь, печать твоей руки.
Всё – автопортрет.
Всё – дневник.
Бесполезные детали бесполезны только до тех пор, пока ты все их не соединишь.
Работа художника заключается просто в том, чтобы не забыть.
Просто к сведению: в художественном колледже могут научить технике и ремеслу, но не дадут талант. Нельзя купить вдохновение. Нельзя добраться рассудком до прозрения. Выработать формулу. Найти на карте дорогу к просветлению.
Художника всегда преследует мысль, что он тратит жизнь понапрасну. А правда в том, что где бы ты ни хотел быть, ты сейчас не там.
Можно повторять одни и те же чудеса снова и снова, если никто не помнит предыдущего раза. Запомните это.
Если верить Платону, мы ничего не изучаем. Наша душа прожила уже несколько жизней, что мы знаем всё. Учителя и образование могут лишь напомнить нам то, что мы уже знаем.
Мы все умрем. Цель не в том, чтобы жить вечно. Цель в том, чтобы создать то, что будет жить вечно.
