Он молчит, смотрит куда-то в сторону, я не могу понять выражение его лица. Я повторяю вопрос:
– Каких?
– Тут в горах, есть пещера. В ней есть – он заминается, пытаясь подобрать слово – богиня-демон. Она – еще пауза – спала. Но они ее все-таки разбудили. И когда поняли, что я был прав – запечатали снова. С большими потерями и вместе с собой.
– То есть?
– То есть большая часть ядра отряда сейчас в пещере, спит вместе с этой богиней. Те, кто не погиб – в этой крепости. Большая часть местных, еще во время боя перешла на сторону своего божества – и была перебита. Из выживших большая часть ушла еще в начале дождей, меньшая – осталась здесь же, в крепости.
– Так мы в плену? Или нет? Почему тогда они тебя выгоняют?
– Мы были в плену – до той битвы. Перед ней, оказывается, из капитан оставил указание, что если я окажусь прав – я свободен.
– А я?
– А на счет тебя они до сих пор не уверены, что ты выживешь. Нам очень повезло, что сферу стазиса я с тебя снял тогда, когда была битва. Успел едва-едва. Я все еще сильно не хочу показывать, кто я на самом деле.
– На сколько плохо мое состояние?
Он задумывается. Я терпеливо жду.
– Тень сняла с тебя спереди всю кожу, и мышечный слой до кости. Провала часть сухожилий, диафрагму, к счастью не задела ни один орган в брюшине, но зацепила один из дополнительных легочных мешков и надсекла гортань. – Князь остановился, помолчал и продолжил – Мне пришлось дополнительно надрезать часть сухожилий и суставные сумки.
– Лицо?
– О женщины! – Мне почудилась усмешка. – Лицо тень не задела.
Внезапно Ворон подхватил меня на руки, встал и подошел со мной к другому углу камеры, опустился со мной на одно колено, устроив меня так, что бы мне стало видно кучу какого-то металла в углу: граненные иглы, тонкие, даже на вид острые диски, маленькие клинья.
– Это то, что я достал из тебя. Это было в твоих суставах и сухожилиях. Кто это сделал?
В глазах потемнело, я снова ощутила холод плиты и услышала звяканье инструментов.
– Ядвига – и темнота оказалась сильнее меня.
Очнулась я ночью, во всяком случае в камере было темно. Пришлось пару раз моргнуть, убеждаясь, что действительно ночь, а не у меня снова отказывает зрение. Князь дремал, завернув нас обоих во второе одеяло, запрокинув и прислонив голову к стене, все в том же углу, в котором обычно и сидел. Ничего другого в поле моего зрения не было и я принялась его рассматривать внимательней, пожалуй в первый раз за все время моего вынужденного с ним взаимодействия. До этого он просто воспринимался как сила, с невнятной угрозой – как буря где-то у горизонта, по которой непонятно, обойдет ли она стороной, или ты окажешься в самом ее центре. Шея, обманчиво близкая и беззащитная, и щеки – в мелких порезах и неровно выбриты. Да, я знала, что он может сделать так, чтобы в этом не было нужды, но здесь и сейчас он старался максимально быть человеком. Черты лица действительно тонкие, не смотря на массивную, по меркам моего народа, челюсть. Под глазами залегли тени, наметились морщинки у глаз и на лбу. И только сейчас я поняла, что он не дремлет, а действительно спит, и спит причем крепко, раз не среагировал на то, что я проснулась. Взгляд невольно снова вернулся к шее. Почему он меня не убил? Был бы свободен, вернулся бы к своему отряду, если так уж надо – воплотил бы нас на Дорогах. Значит, ему теперь ценно это тело? Или решил, что триста лет все же пренебрежимо малая величина, и можно подождать? Он говорил про обещание, но ведь единственная, кому он мог что-то пообещать – это Странник. Странник, по нелепой случайности, моя пленница. Пленница, которую я б с большой радостью бы освободила, если бы знала, как. Или которая освободится с моей смертью? Но тогда почему она не стала свободна еще тогда? Я сглотнула, невольно вспомнив вкус собственной крови в горле.