Среди десятков идеальных стеклянных шаров, лежавших в резервуаре с алюминиевыми проволоками, один был не такой, как все. Нет, он тоже был стеклянный, тоже покрывался тонкой металлической пленкой, чтобы стать серебристо-блестящим, можно сказать зеркальным, но он не был идеальным. На двух сторонах этого шара виднелись небольшие вмятинки, как ямочки на щеках улыбающегося ребенка. Строго говоря, находиться тут шарику было нельзя, в резервуар попадали только идеально ровные шары, но у Риты не поднялась рука выкинуть игрушку. Она с детства мечтала стать стеклодувом и, когда ее взяли на фабрику елочных игрушек, где до сих пор делали настоящие стеклянные шары, звезды, пики, а не пластиковые копии, оказалось, что выдуть из маленькой палочки шар - задача не из простых. И этот шарик был первый, получившийся почти идеальным. «Ну, и пусть с ямочками» - решила она,- положу к остальным, потом попрошу, чтобы его покрасили, разрисовали, и заберу себе».
Вообще процесс создания каждой игрушки долгий, сначала их выдувают, ждут, пока они покроются металлической пленкой, потом макают в краску, а затем уже разрисовывают и украшают в художественном цеху. И всё это делают разные люди. Рите пришлось пробежать по всем отделам и попросить мастеров, что если кому-то попадет шарик с ямочками, не выкидывать его, а разрисовать и отложить в сторонку, для Риты. Прошло несколько дней, за это время Рита полностью освоила технологию выдувания шаров и выкручивала их, один за другим, радуясь каждому, как тому, самому первому.
Ну, а шарик в это время практически зажил своей собственной жизнью. После покраски, из зеркального он стал совсем светлым, почти белым, точнее, цвета слоновой кости, теплым и нежным. А разрисовать его взялась подруга Риты, Аня. Целый день шарик лежал в сторонке, терпеливо ожидая, пока будут разрисованы шары на продажу. Аня же, рисуя замысловатые узоры, все поглядывала на вмятинки. Потом вдруг решительно отложила очередной шар, взяла в руки этот и быстро-быстро нарисовала сначала глаза, потом нос, затем улыбку. Заглянула в ящик с лентами, бисером и прочими украшениями, достала оранжевые шерстяные нитки, немного покрутила их в руках, приклеила их к шарику, посмотрела на него еще раз и быстро добавила несколько мелких точек. А потом громко сказала: «Ну, привет!» Шарик, конечно, не мог сказать ей привет в ответ, но улыбался изо всех сил в ответ нарисованной улыбкой рыжей девчонки с ямочками и веснушками. «Нарекаю тебя Василисой, - сказала Аня и крикнула:-Рита, можно твой шарик пока у меня поживет? Жаль с такой красотой расставаться». Рита только кивнула в ответ, ей было даже приятно, что то, что надо было выкинуть еще в самом начале, вдруг понадобилось еще кому-то кроме нее.
Каждое утро Аня приходила на работу, включала свет и сразу же здоровалась с шариком: «Привет, Васька, как тебе тут без нас было? Не скучала?». Василиса, конечно, не отвечала, где это видано, чтобы елочные игрушки разговаривали, но постепенно здороваться с ней начала и Рита, а потом и другие работники фабрики елочных игрушек.
Жизнь на фабрике была не очень разнообразной. Каждый выполнял определенное задание. Елочные игрушки к новому году начинали делать буквально как только заканчивался старый. И заказов на настоящие игрушки меньше не становилось. Но были на фабрике и особенные дни-дни, когда сюда привозили на экскурсии детей. Сразу становилось шумно и весело. Стеклодувы показывали, как они выдувают разные фигуры из стекла, художники раскрывали свои секреты, а в самом конце каждый ребенок мог купить себе понравившийся шарик и написать на нем свое имя.
У Максима, например, дома уже было три таких шарика, один с его именем и два с папиным и маминым именами. Он был на фабрике ещё в детском саду, их возили на экскурсию, тогда вместе с мамой они и купили домой каждому по шару. А сейчас они приехали с классом. Второй раз, конечно, было так же интересно, как и в первый. Максим уже знал весь процесс создания игрушек, он то и дело отходил от экскурсовода, глазел по сторонам, смотрел, кто и чем занимается, как вдруг замер, увидев рыжие хвостики, веснушки и ямочки. Художница, сидевшая за столом, оторвалась от рисования, подняла голову на Максима, увидела, куда он смотрит, улыбнулась и сказала: «Знакомься, это Василиса, а тебя как зовут?» «А меня Максим»,- ответил мальчик. А потом, вдруг, сам не ожидая от себя, осмелел и сказал: «А она чья? Ваша? Она такая хорошая! Пожалуйста, можно я ее у вас куплю? Я ее буду беречь, очень-очень. Пожалуйста!»
Аня удивленно глянула на Ваську, потом на Максима, только хотела сказать, что этот шарик не для продажи, но внезапно ответила: «Она не продается, не для продажи, я тебе ее так подарю, забирай». Максим протянул руку, взял бережно игрушку, но художница его остановила: «Погоди, давай-ка мы ее сейчас хорошо упакуем, чтобы не разбилась по дороге».
«Мама! Мама! Смотри, какой у меня шарик!» - домой Максим буквально летел, так ему хотелось показать свое приобретение.
Мама взяла в руки коробочку, аккуратно достала игрушку и восхищенно ахнула: «Вот это девочка! Даже не знала, что такие игрушки у нас делают. Тебе денег-то хватило?»
Максим заулыбался: «Мне ее подарили, мам, она не продавалась, она одна была, и зовут ее Василиса». Потом помолчал и спросил: «А можно я не буду ее убирать к остальным елочным игрушкам, а положу на стеллаж, за стекло? Она там не разобьется, и ее видно будет. А на Новый Год можно будет и на елку повесить, рядом с нашими шарами».
«Можно», - ответила мама.
Так улыбчивая рыжая Василиса поселилась в комнате Максима. Каждое утро перед школой он говорил ей: «Привет!», а прибегая с уроков, спрашивал: «Не скучала?»
Но, однажды утром Максим проснулся и понял, что ему очень и очень плохо. Он позвал маму, мама поставила градусник, испуганно охнула и вызвала скорую помощь. Приехавший врач внимательно послушал Максима и сказал маме: «Собирайтесь в больницу, воспаление легких. Дома лечить нельзя. Вам можно лечь с сыном.»
Первые дни в больницы были очень тяжелыми, из-за высокой температуры Максим почти не вставал, ему ставили уколы и капельницы, мама все время сидела рядом, держала за руку, чтобы было не так больно и страшно, читала книги. Примерно через неделю болезнь стала отступать, и Макс начал чаще вставать, прогуливаться по палате и даже сам ходить по коридору, заглядывая потихоньку в другие палаты, надеясь познакомиться с каким-нибудь мальчишкой, все-таки скучно одному болеть.
В одну из палат дверь была закрыта очень плотно. Вообще, Максим, конечно, был любопытным, но в тоже время опасался, что его могут отругать. Он уже собрался пройти мимо, как вдруг услышал тихий плач. Тогда мальчик без раздумий толкнул дверь и зашел. В палате не было никого из взрослых. А в кроватке с высоким бортиком сидела совсем маленькая девочка в одной рубашечке и плакала. Волосики у нее были совсем коротенькие, как у мальчика, и вся она была какая-то странная. Какая-то худенькая и нескладная.
«Максим! Ты что тут делаешь? Я тебя потеряла», - за спиной раздался голос мамы.
«Мам, тут девочка. Маленькая. И она плачет», - повернулся он к маме.
Мама подошла к кроватке, взяла девочку на руки и ласково спросила: «И чего мы ревем? Испугалась? Давай я тебя покачаю, пока твоя мама не вернется».
Малышка замолчала и внимательно посмотрела на Максима, а потом и на его маму. Макс заулыбался, но улыбки в ответ не получил. Мама погладила девочку по спине и стала тихонько качать и ходить с ней по палате. Минут через десять девочка вдруг заснула, мама положила ее в кроватку и попросила сына: «Макс, покарауль немножко, вдруг проснется и снова испугается, я пойду, спрошу медсестру, где ее родители».
Мама вернулась через десять минут, совершенно растерянная. Села рядом с кроваткой и сказала: «Представляешь, Макс, у нее нет мамы». Макс изумленно спросил: «Как это? Как это может быть, нет мамы?»
«Вот так Макс, - ответила мама.- Ее привезли сюда из района, несколько месяцев она поживет в больнице, а потом ее переведут в Дом ребенка. Ей полтора года. А зовут ее Василиса».
«Мам, а давай тогда ее к себе заберем! Раз у нее мамы и папы нет.»
«Ты что, сынок! Так нельзя. Просто так детей не забирают. Для этого нужно собрать много документов и получить специальное разрешение.»
«Так давай получим это разрешения,» – не успокаивался Максим.
«Макс, чужой ребенок- это не котенок, не щенок. Да и что скажет папа?»
Больше на эту тему мама и Максим не разговаривали. Но теперь каждую свободную минуты они с мамой либо шли в палату к Василисе, либо забирали ее к себе. Только один раз медсестра сказала маме: «Вы бы поменьше ее на руках носили, а то привыкнет, что мы потом делать будем, у нас свободных рук нет». Мама промолчала, но брать девочку не перестала. Весь месяц, пока Максим лежал в больнице, он практически не отходил от Васьки. Старался веселить ее, когда она начинала плакать, делал ей сороку-ворону, читал наизусть все стишки, которые помнил и вслух свои книжки. Девочка хоть и не понимала, но слушала очень внимательно. И всегда тянула к Максиму ручки, чтобы он ее взял и поносил, тем более, что она была совсем легкая.
А потом настало время выписываться.
«Мама! А как же Василиса будет? Она останется совсем одна, мама!» Но она молчала и старалась не смотреть на Максима.
На следующий день мальчика выписали. Он зашел к Василисе, положил ей свою игрушку, мягкого зайца, который очень нравился малышке, обнял и быстро вышел.
Вечером, уже перед сном, когда мама пришла ему почитать, Максим вдруг отказался: «Знаешь, мам, Василинке там никто не читает, мне тоже не надо».
А через день маме позвонили из больницы и попросили по возможности прийти. Как потом мама рассказала, после того, как они уехали домой, девочка просто легла и стала смотреть в одну точку, отказываясь от еды.
«Я пока буду ездить туда, после работы, хорошо?» – спросила мама папу Максима.
А папа помолчал и ответил: «Если ты точно уверена, надо оформлять документы. Я согласен.»
Максим даже сразу не понял о чем речь, а когда понял, едва не разревелся. Его родители, самые лучшие родители в мире, решили взять маленькую девочку домой. Мама думала об этом, оказывается, все время, но боялась, что им ее не отдадут. Оказалось, все не так сложно.
Забирали Василису все вместе. Мама, папа и Максим. Но до этого сначала накупили ей разных вещей, у девочки их совсем не было. А еще достали детскую кроватку Максима и поставили в его комнате.
"Будете пока в одной комнате жить,"- сказала мама.- А потом что-нибудь придумаем."
"Ничего не надо придумывать, пусть всегда живет в моей комнате,"- радостно согласился Максим.-Места же много, нам хватит."
Увидев Максима, Василиса схватила его за руку, заулыбалась, а когда пришлось руку отцепить, чтобы сесть в машину, громко зарыдала. Так и пришлось ехать, держа ее все время за руку. Не отпускала она его и дома, боясь ступить без него и шага. Даже мама никак не могла ее отвлечь.
"Хорошо, что завтра выходные, да мама?" - заметил Максим. -А то придется мне с ней в школу идти".
Прошло три месяца. Уже наступила зима и близился Новый Год, наступало время наряжать елку. За это время Василиса сильно изменилась. Она уже не боялась оставаться без Максима. Но всегда просыпалась рано утром, чтобы проводить его в школу, а после обеда всегда ждала его, крутясь около дверей. Стали отрастать волосики, да и сама малышка была уже не такой худенькой и крошечной. А папа даже в шутку называл ее пузыриком, уж очень забавно и быстро бегала, как шарик ртути, по дому. Единственное, что огорчало Максима, младшая сестра совсем не смеялась. Улыбалась, громко плакала, иногда даже скандалила, но никогда не смеялась.
"Ну, что Максим, елку наряжать будем? Новый год через два дня", - напомнил папа.
"Конечно, будем!" - от радости Макс даже в ладоши захлопал, и папа занес в дом елку, а затем полез за игрушками.
Василиса стояла в стороне. Она никогда раньше не видела ни елку, ни елочные игрушки и даже подумывала зареветь, но Макс быстро успокоил сестру.
"Смотри, это шарики. Они стеклянные! Их пока не трогай, могут разбиться. Держи, вот тебе деревянные игрушки, вешай, где хочешь!"
А папа взял Ваську на руки и стал помогать ей наряжать елку. Игрушку за игрушкой, пока в коробке не осталось три последних шарика, с надписями Максим, Наталья и Валерий. Это были их имена .
Папа достал шарики, покрутил в руках и сказал: « Надо ехать в магазин и покупать еще шарик. У Василисы то шарика нет своего!»
И тут Макс вспомнил: "Погоди, папа!" и рванул в свою комнату. Там на полке, за стеклом лежал тот самый шарик. С рыжими хвостиками, веснушкой и улыбкой.
"Папа!!! Это же не просто шарик! Он волшебный! Я только сейчас понял. Смотри, на нем же Васька наша нарисована, и на фабрике, когда мне его подарили, сказали, что это Василиса!"
А Василиса, глядя на стеклянный шарик в руках старшего брата, вдруг впервые засмеялась во весь рот, глядя на нее, захохотал Максим, засмеялся папа и прибежала с кухни мама и глядя на смеющихся детей, вдруг сказала: "Гляньте, а у нашей Василисы ямочки на щеках!"
"Точь- в- точь, как на шарике", - ответил папа и подмигнул Максиму.