Уже несколько дней Колосов с самого утра закрывался в своём кабинете. Кристинке Ерофеевой, своему делопроизводителю, мрачно и сухо кивал:
- Я занят. Целый день. Ко мне – никого.
И правда, – до самого вечера Игорь Вячеславович не выходил из кабинета. Кристинка с недоумением поглядывала на дверь директорского кабинета: ещё недавно, сразу после планёрки, Колосов громко и весело просил:
- Кристиночка! Чайку бы! Со сливками. И пусть Надюша пару ватрушек принесёт.
Если не уезжал в Управление, то ближе к обеду выглядывал из кабинета:
- Что там у нас на обед сегодня? Организуйте, Кристиночка! Неуправка у меня с делами, – придётся обедать без отрыва от производства!
А потом у Колосова началась любовь с Иркой, женой инженера Хуторного… Не то, что планёрки, чай со сливками и ватрушками, – директор самого себя забыл… В шахтоуправлении показывался на пару минут, на бегу делал какие-то распоряжения, немного виновато взглядывал на Кристину… Кристина понимающе усмехалась: тайны хранить умеем, – нам по должности положено! Игорь Вячеславович улетал в медпункт – такой уж интерес к медицине вдруг почувствовал… Целый день решал вопросы с ремонтом медпункта, с поставками медикаментов… Словом, шахта «Верхнелуганская» приобрела явно медицинский уклон: того и гляди, профиль предприятия сменим… ну, например, на курортно-санаторный, – ехидничали мужики.
Всё же Кристине было жаль Колосова, и она отважилась заварить чай. Позвонила в шахтёрскую столовую:
- Надюш, как там с ватрушками дела? Давай быстрее.
Заглянула в кабинет, вопросительно улыбнулась. А Колосов даже глаз не поднял от документов. Кратко бросил:
- Я занят.
В обед Кристина на всякий случай тоже приоткрыла дверь директорского кабинета. Колосов, казалось, не заметил своего делопроизводителя. Зато Кристина успела рассмотреть: перед Колосовым лежат те же бумаги, что и утром… Такое чувство, что директор к ним так и не притронулся.
Не узнать причину перемен в настроении директора – себя не уважать. В обеденный перерыв Кристинка – надо же когда-то начинать худеть! Весна на дворе! Лето не за горами!.. Донец, Азовское море!.. – вместо столовой решила пройтись по этажам шахтоуправления. В планово-экономическом девчонки пожимали плечами, техник- картограф Верочка Ившина из маркшейдерского отдела тоже ничего не знала… Кристина спустилась на первый этаж, вышла на крыльцо. На скамейке под клёнами увидела Софию Андреевну из технологической службы: вот!.. Как там: на ловца – и зверь… София Андреевна – крёстная младшей дочери Колосова. Кристина присела рядом. Ну, понятно: про хорошую погоду перекинулись парой слов, про то, что яблони в этом году цветут – небывало прямо… Потом Кристинка выразительно вздохнула:
- Что-то Колосов загрустил…
София Андреевна усмехнулась:
- А с чего ему веселиться. Татьяна от него уехала. И дочек забрала.
Кристинка ожидала любого объяснения… но – чтобы Татьяна уехала от Колосова!..
- Уехала?..
София Андреевна окинула Кристинку насмешливым взглядом:
- А то ты не знала!.. Не знала, что Колосов с подружайкой твоей, Иркой Хуторной…
Кристина захлопала длинными густыми ресницами:
- Я?.. Я!!!.. Не моя тайна, София Андреевна!
- Татьяна и без тебя всё знала… Надеялась, что опомнится Игорь… Думала, что просто увлёкся мужик, – ну, глазищи зелёные в пол-лица, ноги – от ушей… А мужику что надо, – особенно, если до предела измотан работой. Особенно, – если такая вот, как Ирка, поманила глазищами-то, пообещала… . А у них, у Татьяны с Игорем, так прочно всё было. И трещинки никогда, – от которой семья пошатнулась бы. А потом узнала Татьяна, что Ирка Хуторная аборт сделала… От Игоря беременная была. У Лидии Кузьминичны племянница в больнице работает. Рассказывала, что у Ирки двойня была. Ну, и… Татьяна всё перестирала, наготовила, – полный холодильник кастрюль… Вещи собрала и уехала. Колосов к полуночи заявился домой… а дома пусто, – ни жены, ни девчонок. Татьяна даже записки не оставила. Просто уехала.
… Тогда Саня ушёл от Полины на рассвете. Так же, по-мальчишески, в окно. Полина тревожилась:
- Как же ты, Сань?
Санька улыбнулся:
- Я ж помню, Полинка… Кусты сирени под окном твоим… а дальше – яблоня, за ней изгородь… А там – вишни наши. Так и шёл. И назад – так же. Я уже привык, – будто всю жизнь так ходил.
Полинка заплакала:
- Оой, Санечка!..
А потом, на работе, прятала от девчонок-воспитательниц счастливые, уставшие от бессонной ночи глаза… Когда оставалась одна в своём кабинете, жарко вспыхивала от стыда, – за то, что ночью ей было так хорошо с Саней… так хорошо и не похоже на то, что происходило у них со Звягиным… Стыдно за свои тихие стоны, за чуть слышное:
- Саань!.. Ещё!..
За своё горькое и счастливое признание ему:
- Я не знала… что так бывает…
А Санька всю следующую ночь просидел под Полинкиным окном, в зарослях сиреневых кустов… Знал, что она ждёт его. Но от вчерашней безоглядной смелости не осталось и следа… Саня вспоминал, как приехал в посёлок с Ириной, как догнал Полинку у детского садика, сказал, что женится… Назвал Полинку одноклассницей. От этого слова у самого сердце колючим инеем вдруг покрылось. А Полинка улыбалась, что-то говорила про его красивую невесту…
А теперь, когда дни и ночи были для него одинаково чёрными… Когда неумолимо чёрным было даже солнце, он по вечерам прислушивался к Полинкиным шагам. Он не видел Полинку, если она стояла перед ним… Но видел её всю, до мелочей, – до мягкого света в карих глазах, маленьких, нежно-круглых мочек ушей с серёжками-«гвоздиками», до изгиба бровей, тонких пальчиков, – когда не спал по ночам… вспоминал, как целовались они с Полиной, как сдерживала она его бесстыдные руки, – чтобы сберечь для него всю их первую нежность, первое, такое желанное счастье… Чтобы не расплескать его, до капельки сберечь,– для самой первой их ночи… Сжимал ладонями виски:
- Как же так вышло-то!..
Как вышло, что утонул он в зелёных волнах Иркиных глаз, утонул и остался там, на дне… А Полинка на их берегу осталась…
А ласки так хотелось… Нежности так хотелось, – их с Полиной несбывшейся нежности. Перемахнул через плетёную изгородь, в каком-то чаду подтянулся к приоткрытому окну, неслышно спрыгнул в знакомую комнату… И Полинка не оттолкнула его! Была такой нежной, что даже беспросветная чернота в его глазах счастливо закружилась…
А днём снова обожгла безысходная тоска: он не видел Полинку…
Свистнул Мишке Бутынцеву:
- Сгоняй к Ветлугиным…
Снова выпил бутылку самогонки,– сам: чтобы была причина не подтягиваться сегодня к Полинкиному окну… Полина в своём простом счастье просто не успела понять, что он не нужен ей… Она так безнадёжно ждала их счастья…а когда оно сбылось, – просто не обратила внимания, что он не видит её. Не обратила внимания на его вопрос:
- Жалеть не будешь, Полинка?..
Будет жалеть, – сам понимал…
Машину Колосова Саня узнал по звуку. Игорь Вячеславович подошёл к нему, осторожно пожал руку:
- Как дела, инженер?
В голосе Колосова – неприкрытая вина… Чувствовалось, как директор неловко улыбался:
- Мы тут с Виталием Дмитриевичем подумали… а давай махнём в Глубокую балку!.. У меня с осени аж три бутылки терновки стоят! Выдержанная получилась!... Всё ждал подходящего случая, а самый лучший случай – когда вот так, собрались и поехали…
Саня плечами пожал:
- Терновка – так терновка…
Всё же прихватил с собой начатую бутылку ветлугинского первака.
Когда выпили по первому стакану, Саня по привычке поднял глаза на голос Колосова:
- Что там на втором – с вентиляцией?.. Комбайн в новую лаву спустили?
Пили и говорили, – про взрывные работы на первом, про насосы по откачке воды, про крепление выработки на третьем… А потом Колосов тяжело положил на Санино плечо свою руку:
- Александр Петрович! Знать ты должен.
Саня усмехнулся:
- Знаю.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Часть 11 Часть 12 Часть 13 Часть 14 Часть 15
Часть 17 Часть 18 Часть 19 Часть 20 Часть 21
Навигация по каналу «Полевые цветы»