...Когда кто-нибудь просит пищи, то не исследуй; здесь ты не
столько даешь, сколько сам принимаешь
(свт. Иоанн Златоуст, 55, 110).
Осенью утром бывает ещё очень темно, вставать совсем не хочется. Галинка проснулась, разбудила, спящего в ногах, Тигрика, потом поиграла с ним, прислушалась.
Бабинька у печки гремела чугунками, пахло кислым тестом, значит, будут куженьки на завтрак или пирожки с зелёным луком и яичками, а может быть плюшки. Галинка размечталась и снова уснула.
Проснулась девочка, когда в окно тихонько постучали. Скрипнула половица в прихожей. «Гости!» - обрадовалась Галинка, и, как была в рубашонке и босиком, выскочила навстречу гостю.
В дверях стояла незнакомая старушка в чёрной длинной юбке, на голове чёрный платок. Старенькое серое пальтецо поверх юбки, на плече котомка.
Галинке стало страшно, таких старушек в нашей деревне никогда не было. Нежданная гостья была бледной и очень худой.
Бабинька пригласила старушку к столу:
- Садись, Авдотья Васильевна. Раздевайся, сейчас кушать будем. Галинка, это баба Дуня, она пришла издалека, устала. Ты иди, оденься, умойся и тоже садись за стол.
Галинка бочком пробралась на кухню, чтобы не прикоснуться случайно к незнакомой и отчего-то страшной бабушке. Долго плескалась у умывальника, не хотелось ей идти за стол. Бабинька пришла за самоваром и поторопила внучку:
- Дочк, ты чего копаешься, давай скорее к столу!
Баба Дуня сидела на лавке, на любимом Галинкином месте. Рядом с ней лежала котомка. Пришлось девочке сесть на стул, подальше от гостьи.
Бабинька угощала бабу Дуню куженьками (так у нас зовутся ватрушки с творогом), наливала чай из самовара, приговаривала:
- Угощайся, Авдотья Васильевна, не стесняйся! Сахару клади побольше.
А баба Дуня съела маленький кусочек ватрушки, а остальное отложила на край стола. В чашку положила самый маленький кусочек сахара, а второй – рядом с ватрушкой.
*****
Бабинька расспрашивала гостью о здоровье, о том, что видела и кого встретила в дороге. Баба Дуня рассказала, что вышла из дома пять дней назад.
- Путь неблизкий: где пешком, где на телеге, даже на легковушке какой-то начальник подвёз. Ночевала, где придётся, но добрых людей на Руси немало, всегда в дом зовут, да только стыдно мне обременять людей-то.
- Авдотья Васильевна, так поживи у меня хоть до субботы. Вон, Галинкин отец - Женя приедет, на мотоцикле тебя отвезёт до дома-то.
- Да что, ты, Александра Ивановна. Как я останусь, нет, спасибо тебе, но не могу я. А как зять-то увидит меня – нищенку, мне совестно. Вот посижу у тебя часок, да в путь – дорогу обратную.
Галинка слушала бабушку в чёрном одеянии и, почему-то, у неё щекотало в носу, хотелось плакать.
- Подожди, Авдотья Васильевна. Сейчас я добегу до Пани Киселёвой, она на работу поедет на «хлебной машине» и тебя подвезут.
Бабинька накинула старенький пиджак, надела резиновые сапоги и выскочила из дома. Галинка осталась с бабой Дуней. Сидела, закрыв ладошками глаза, и старалась не шевелиться.
- Галюшка, ты меня не бойся, я тебя не обижу. У меня, вот, внуков нет. Всех моих деточек на войне убили, всех. А было их десять человек, сынков. Всех убили, Царство Небесное!
Галинка отняла ладошки от глаз:
- Немцы убили?
- Немцы, доченька, они проклятые. И сынков и мужа… Так и живу теперь одна, брожу по деревням. Кто покормит, кто с собой даст чего, дай им всем Господь здоровья и долгих лет!
- Бабушка, а дом у тебя есть?
- Есть, милая, как человеку без дома! Вот настанет зима, буду дома жить, зимой далеко не уйдёшь.
- А есть чего будешь, бабушка Дуня?
- Дак, я картошку вырастила, да морковь со свёклой, ещё капуста солёная. Насобирала грибов да ягод, насушила. Сухари ржаные – мешок. Хватит на зиму.
Вошла довольная бабинька. Стряхнула капельки дождя с пиджака, сняла намокший платок.
- Ну, Авдотья Васильевна, довезут тебя до Маршова, а там уж сама доберёшься, недалеко.
*****
Баба Дуня уехала на «хлебной машине» с продавщицей тётей Паней. Бабинька собрала для бабы Дуни всё, что могла. Котомка потолстела, была тяжёлой, да ещё сумка с незамысловатыми вещами, которые водились в русских деревнях в послевоенное время.
- Авдотья Васильевна, донесёшь сумки-то? Уж больно тяжело.
- Благодарствую, Александра Ивановна, я потихоньку, чай не пешком. А уж пять –то километров как-нибудь осилю. Спасибо тебе за всё, Храни тебя Господь, и детей твоих и внуков.
Машина тронулась. Галинка побежала следом, потом остановилась у дороги и долго махала ручкой бедной бабе Дуне.
Она не понимала, как эта бабушка живёт совсем одна, зачем немцы убили её сыночков и почему она ходит по деревням «сбирать милостыню», как сказала бабинька.
..Милостыня есть благо и Божий дар, и подаяние милостыни уподобляет нас по силе возможности Самому Богу. Это больше всего и делает человека человеком (свт. Иоанн Златоуст, 53, 619).