Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 167 часть 3
«К бабушке… Иду в дом бабушки — это лучше, чем идти в никуда, — с грустью подумала Алёнка. — Раньше мама меня с голубым чемоданчиком из дома выставляла, а теперь без всего. Она считает, что мне это пойдёт на пользу, надеюсь, что это так. Неприятности преследуют одна за другой. Повезло, что бабушка на моих глазах сознание потеряла, а то бы её уже не спасти. Как же я напугалась за неё. Душа выпорхнула как бабочка из её груди и полетела на свет, насилу уговорила её вернуться назад… А может и зря уговорила? — её терзали вопросы на которые она ещё не знала ответы, — Вмешиваться нельзя, а я вмешалась. Что сделано, то сделано, надеюсь, что бабушка выкарабкается и не останется инвалидом…»
Она шла и не обратила внимание на идущую ей навстречу Оливию Никитичну. Почти столкнувшись с ней носом к носу, старушка не стала ей читать нотации, а лишь спросила:
— Алёна, здравствуй!
— Ой, здравствуйте, Оливия Никитична! — вздрогнула девочка от неожиданности. — А я иду, задумалась и вас не заметила, простите.
— Да я вижу, что тебе не до меня. Как там твоя бабушка?
— В больницу увезли. А я поросят иду кормить, да и ночевать в её доме останусь.
— Молодец! Если что известно будет, то скажи. Хорошо?
— Хорошо.
— А то я переживаю. Молодая ведь она ещё. Я и скорую вызвала, как увидела, что она упала. Испугалась, что она дух испустила… Сразу же ноль три набрала. В трубку кричу: помогите, женщина чувств лишилась, под окошком лежит. А они вопросами завалили, что да как. А я им своё твержу: приезжайте и сами увидите. Узнавать, что к чему, говорю им, мне некогда.
— Спасибо вам большое!
— Да, пожалуйста! Позвонить-то недолго, тут особой-то заслуги моей нет. — старушка, переминаясь с ноги на ногу, спросила, — А с Олюшкой-то моей так и не помирилась ты?
— Так мы же с ней и не ссорились. — ответила ей Алёнка, тема для разговора стала для неё неприятной, — Здороваемся, но дружить больше не дружим.
— Жаль, а я всё надеюсь… — она вздохнула, — Ладно, иди, не буду тебя задерживать.
— Спасибо! Пошла я, поросят кормить надо, да и кошку тоже.
Они расстались. Алёнка спустилась с горки. Перешла дорогу. Вспомнила про своего друга Клёна и направилась к нему. Клён уже приветствовал её своими ветвями, чуть шевелившимися от слабого дуновения ветерка. Она подошла, прижалась к нему руками и призналась:
— Привет, дружище! А меня опять из дома мама выгнала.
— А я знаю.
— Откуда?
— Так по твоему лицу всё понятно: идёшь как в воду опущенная. Пока от сторублёвки не избавитесь, так и будут, одни неприятности вас преследовать.
— Ты тоже об этом знаешь?
— Знаю. На моих же глазах почти всё это произошло. До перекрёстка веткой — подать.
— Веткой подать? До перекрёстка рукой подать, так обычно говорят, — поправила его она.
— Так у вас же руки, а у нас ветки.
— Логично, — согласилась с ним она, — но всё равно непривычно. — и тут она решила разузнать у своего друга. — А ты случайно не знаешь, кто на перекрёстке заговорённую сторублёвку оставил?
— Знаю. Не хотел тебе говорить, но придётся сказать. Вижу, что время пришло.
— Кто, скажи, пожалуйста… Очень тебя прошу.
— Да мама твоей одноклассницы.
Ответил Клён, и Алёнка отчётливо услышала её имя.
— Агриппина Феоктистовна Майорова. Мама Иришки.
— Как странно. Зачем ей это? — переспросила Алёнка своего друга.
— Да всё просто. Она мужа в своё время приворожила. А тот случайно перец острый съел и заговор прошёл. К другой уйти собрался. Дома скандал на скандале. Она увлекаться спиртным начала вместе с ним. С должности сняли. Вот она и сходила к бабке, та и надоумила подкла́д на перекрёстке оставить.
— Ого-о… А нам-то теперь как от этой напасти избавиться?
— Вернуть надо его.
— Так мама с отцом тут же и вернули его на этот перекрёсток, но сотня опять появилась.
— А там заговор хитрый был: если в течении шестьсот шестидесяти пяти секунд не вернуть, то уже будет поздно.
— Вот мы и влипли… Неужели ничего нельзя сделать?
— Можно, но нужно в руки самой Майоровой эту сотню вернуть.
— А ты откуда это знаешь?
— Да сорока тут одна уселась на мою ветку и рассказала.
— А она откуда узнала?
— А кто её знает. Сорока — она и есть сорока.
— Что ж теперь делать? Мама сотню точно вернуть не захочет. Она теперь привыкла к шальным деньгам. И Иришку жалко.
— Майорову что ли? — переспросил Клён.
— Да, её. Итак, ей несладко живётся. А если сотню вернём, то ей и ещё хуже будет.
— А ты её не жалей. У неё своя судьба, а у тебя своя. Верните чужое и легче станет, — посоветовал ей Клён.
— Спасибо, дружище! И что бы я без тебя делала? Ума не приложу…
— Да на здоровье!
— Тогда я пошла? Ещё бы с тобой постояла, да поросят кормить надо.
— Да иди уж, иди. Я же хоть и дерево, но всё понимаю.
— Побольше бы таких как ты. Представляешь, если бы мы, люди понимали друг друга, так же как ты меня, то как бы мы жили?! Это же не жизнь бы была, а сказка. Счастливая сказка!
— Фантазёрка ты, Алёнка! За это я тебя и люблю.
— Только за это? — удивилась она.
— Да не только! Так, к слову, пришлось.
— Спасибо, Клён! — Алёнка смутилась, её щёки тут же покраснели, — Так приятно знать, что хоть кто-то да меня любит.
— Почему кто-то? Да ты даже и представить себе не можешь, сколько людей тебя любят! Просто не все могут в этом признаться. Это ж не просто, сказать люблю.
© 01.05.2022 Елена Халдина, фото автора
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Продолжение глава 167 часть 4 Ничего доверить нельзя: Ваня — это Ваня будет опубликовано 4 мая 2022 в 04:00 по МСК
Предыдущая глава