Когда ты призовёшь меня, Господи, спросишь:
- Ну, рассказывай, много ли грешила?
Я отвечу:
- Знаешь, Отче, если я начну говорить о грехах своих, то наша беседа затянется до второго пришествия. Давай лучше о том, когда я смогла избежать греха.
А было это всего-то пару раз за всю мою жизнь.
Первый, когда подобрала на автостраде сбитого щенка. Не проехала мимо, как десятки других, не прислушалась к искушающему голосу «кто-нибудь другой поможет».
Ты сказал: не убий.
Пройти мимо - это тоже иногда убить.
Я не убила.
Что же до второго моего безгрешного поступка, то охарактеризовать его одним словом можно так - воздержание.
И я, прости господи, не о целибате или еще каком обуздании биологических инстинктов (тут мне каяться и каяться).
Подрезала меня вчера на Кутузовском блондинка на Майбахе. Нехорошо подрезала: без поворотников, на недопустимой скорости, да так неумело, что сама чуть в фонарный столб не врезалась.
Моментально припомнились все характеристики блондинок, которые в этих случаях говорят. И почти слетело с языка логичное «насосала», но я воздержалась.
Прямо рот себе ладошкой прикрыла. И до трёх посчитала.
И как-то само собой внутри произнеслось «помоги ей, Господи, вразуми и защити».
Что я знаю о ней? Хорошо ли ей сейчас? Много у неё в жизни радости? Почему она поступает так, как поступает?
Да и какое у меня право обзывать ее?
Разве сама я никогда никого не подрезала? Пусть не на дороге, пусть даже не осознавая этого. Очень может быть и мне в спину говорили что-то о моих способностях в оральном сексе, совсем не ведая, что творится у меня внутри души и снаружи.
Ты сказал: возлюби ближнего своего как самого себя.
Воздержание от осуждения это и есть иногда любовь.
Я возлюбила.
Вот и все, Господи . Больше мне похвастать нечем.
Но знаешь, кажется мне, лучше быть грешником по собственному праву, чем святым в угоду общественному мнению.
Прости, если заблуждаюсь …