- Почему на любимые грабли? - не поняла я.
- Потому что Таня всегда и всех считает на несколько порядков глупее, чем она. Меня, тебя, свою родную сестру Киру, свою мать и даже своего покойного отца.
- У Тани есть родная сестра?
- А почему бы ей ни быть? Есть. Кира старше Тани на два года. Она замужем, у неё трое детей. Один из племянников Тани, самый младший, ему один год, нуждается в постоянной медицинской помощи. У Сёмы редкое заболевание сердца. Не очень критичное, но требующее постоянных вложений. К тому же, риск прогрессирования всё же существует. Один из фондов занят сбором денег на операцию, которая может решить проблему. Очень дорогостоящую операцию. Нельзя сказать, что счёт идёт на дни или недели, но если бы кое-кто проявил добрую волю, то никакие благотворительные сборы не понадобились бы.
- Кто должен проявить добрую волю?
- Таня. У нас из-за этого и начался разлад. Да, разлад длится не полгода, а год. С тех пор, как родился Сёма.
- Как рождение племяннника, пусть даже с редким заболеванием, могло отразиться на вашей с Таней семейной жизни?
- Деньги, Вера. Таня - богатая наследница, но получить это богатство она может только при соблюдении ею некоторых условий.
- Боже. Я опять чувствую себя участницей событий какого-то романа. Сможешь рассказать более подробно? Или тайна? И ваш разлад - каким он боком затесался во всю эту катавасию?
- Наши с Таней отцы, действительно, вместе служили и были очень дружны, однако наша семья гораздо менее состоятельная, чем семья Тани. Отец Тани, Василий Степанович, располагал недвижимостью в Европе и внушительными сбережениями, переведёнными в золото, драгоценности и предметы старины. Но Таня и Кира получат доступ ко всему этому лишь тогда, когда Тане исполнится тридцать один год. При этом, они обе должны быть на этот момент замужем. За мужчинами, которых выбрал для них отец. А ещё к тридцати одному году обе должны стать матерями, родить детей. Конечно, об усопших плохо не говорят, но я считаю условия завещания чудовищными. А значит, и сам Василий Степанович был чудовищем. И Таня - лишь порождение всей этой чудовищности. Если Кире удалось приспособиться и построить жизнь на такой вот основе, то Тане - нет. Она никогда не любила меня, но я всегда изо всех сил старался быть хорошим мужем, компенсировать ей отсутствие собственного выбора, я любил её. И надеялся на то, что у нас появятся дети. Видимо, и Таня готовилась стать матерью, время поджимало. А тут Стас. Не знаю, сама она придумала сбагрить меня в хорошие руки или подставить, или это была совместная со Стасом затея. Дело в том, что под любым документом есть мелкий текст. И в мелком тексте под завещанием Василия Степановича сказано, что Таня станет наследницей в тридцать один год без всяких условий, если я, именно я, оставлю её сам. Но и это ещё не всё. Если я оставлю Таню по причине её неверности, то она вообще лишается права на наследство. Кира станет единственной наследницей. Вот такие изощрения. Мне, конечно, лестно, что Василий Степанович счёл меня настолько достойной партией для любимой дочери, но я бы предпочёл простое человеческое счастье, честное слово.
- Как не вовремя Таню угораздило влюбиться, - с сожалением сказала я.
- На всё воля Бога. А не Василия Степановича. Он не смог предусмотреть всего. Например, болезни Сёмы. А как ему помочь? Вдова Василия Степановича ведёт обычный образ жизни, единственное, что он ей оставил - квартира и пожизненное ежемесячное содержание. И то при условии, что она не выйдет замуж повторно. Кира и Таня тоже живут обычной жизнью, не во дворцах. С одной стороны, это и хорошо, надо всё в этой жизни заслужить и заработать. Но вот с Сёмой вышла засада. Когда мы всё выяснили о возможности операции, я предложил Тане воспользоваться юридическими нюансами завещания, касающимися недвижимости, и отказаться от половины особняка в Европе в пользу Киры. Мы бы нашли хороших юристов и приложили бы все силы для того, чтобы продать особняк раньше. У Киры есть все документы, подтверждающие необходимость операции. Мы бы выиграли этот суд, частично оспорили завещание. Но Таня отказалась. Сказала, чтобы все ждали, пока ей исполнится тридцать один. Ведь тогда и Кира получит не только половину особняка, но и ценности. Конечно, хозяин - барин, никто не спорит. Таня имела полное моральное право на такое решение. Но теперь Сёме придётся ждать как минимум десять месяцев, ведь сбор в фонде продвигается небыстро. Я пытался уговорить Таню, настаивал. Потому мы и начали ссориться. Я стал неугоден уже тогда. Возможно, я был не очень прав, каждый имеет право на своё имущество. Не моё же. Но ведь Кира могла потом, позже, отдать Тане часть ценностей. Всё равно особняк будет продан, иначе его не поделить. Мне казалось, настолько доброе дело способно вернуться и Тане чем-то очень хорошим.
- А оспорить завещание хотя бы на половину особняка сейчас нельзя? Ускорить вступление Киры в право наследования и право собственности?
- Нет. Только весь особняк можно продать, в том и дело. Половину нельзя.
- Дурдом.
- Ага. Причём, рукотворный.
- А что ты намерен делать теперь, в связи с тем, что собрал доказательства неверности Тани? Неужели хочешь оставить её без всего?
- Зачем мне оно? Я просто припру её к стенке и потребую того, чтобы она сейчас отказалась от прав на особняк. Тогда я не дам хода доказательствам неверности Тани, и получит она своё остальное наследство. Ведь на развод подам я. Значит, она будет иметь право на всё. А операция Сёмы станет моей моральной компенсацией за полгода ношения рогов.
- Даже не знаю теперь, Гриша, что во мне сильнее: восхищение тобой или страх перед тобой. Надо же такое придумать!
Григорий усмехнулся. Но тут мне пришла в голову ещё одна мысль, и у меня буквально волосы на голове зашевелились.
- А ты хоть понимаешь, в какой опасности ты находишься, Гриша?