Глава 52.
Время действия - конец 1920 года
По улице нескончаемым потоком шли люди. Устало опустив головы, они с трудом вытягивали ноги из вязкой сероватой глины. Струи холодного дождя стекали по их плащам и шинелям, мочили лица, и не понять было — дождь ли это или соленые бессильные слёзы. Ехали угрюмые казаки, скрипели колеса телег, на которых сидели измученные женщины и повзрослевшие раньше времени дети, безжизненно мотались головы лежащих на грязной соломе раненых.
Василиса стояла у ворот и вглядывалась в проходивших, боясь увидеть среди них кого-то знакомого. Люди были разные — бородатые и безбородые, чернявые и светловолосые — однако чем-то они были похожи друг на друга, словно родные братья. То ли выражением безнадежности и отчаяния на посеревших лицах, то ли смертельной усталостью…
- Бабушка, это Вы? Василиса Матвеевна! - вдруг закричал один из офицеров. - Вы не помните меня?
Василиса приложила ладонь к глазам:
- Не узнаю, касатик… Кто ты?
- Я Рогов! Рогов Михаил! Я приезжал к Вам с Григорием несколько раз. Я его сослуживец, летал с ним на гидроплане!
- Миша! Верно, помню тебя! - обрадовалась старуха. - Идём же в избу, замёрз ведь! Обсушишься немного, выпьешь взвару шиповного. Чаю-то теперя нет у нас, не обессудь… Товарищей своих тоже зови.
Рогов оглянулся на колонну, но сослуживцы угрюмо опустили глаза, и он махнул им рукой:
- Нагоню!
- Ты теперь разве не летаешь? - Василиса поднялась на крыльцо.
- Летал… Только самолетов новых вовсе нет, а старые приходят в негодность от ветхости. Сбили нас возле Перекопа, посадить аэроплан мы сумели, а вот ремонт произвести — нет. Нечем. Так что теперь мы временно безлошадные.
- Товарищи твои что же не зашли-то?
- Ох, бабушка, да ведь только присядешь сейчас, а потом и вовсе не поднимешься. Легче дойти до Севастополя, там уж отдыхать.
- А там-то што? Ждут вас? Котлы наварили, хлеба напекли? Где обсохнуть, где постираться? Где спать лечь?
- А ждут нас корабли, Василиса Матвеевна… - Михаил вошел следом старухой в дом, сел на лавку у двери. - Корабли… Чтобы уйти из России на чужбину. Приказ такой дан нашим главнокомандующим, генералом бароном Врангелем.
- Из Расеи… Да разве на чужой стороне вам мёдом намазано?
- Не намазано. Ни одна иностранная держава не дала согласия принять нас. И куда пойдем мы — одному Господу известно. Как будем грузиться — тоже вопрос. Кораблей не хватает, топлива тоже. Денег с собой ни гроша. Кто-то везет, конечно, золото да бриллианты. Только сдается мне, что стоить они теперь будут дешевле газетной бумаги…
- Так оставайтесь дома!
- Оставаться нельзя. В России нам места теперь нет… Помотало меня, бабушка, по фронтам. Много я воевал. Пощады к врагу не имел. Попаду я к красным — прощенья мне не будет.
- Вона как… А ты сымай, сымай сырое-то! К печке вот поближе садись. Грейся. Выпей с дороги наливочки чуток, а то простынешь.
- Захмелею я, бабушка. А вы что же, одна теперь? Где ваши-то? Григорий где?
- Да где же… Там же, где и все. Разметало по свету. Гриша в школе своей. Всё лётчиков обучает. Сюда, почитай, и не показывается. Семья его здесь, в Андреевке, обитает. Всё ж таки в деревне прожить легше.
- Друг мой, Гриша… Как хочется увидеть его! Как давно я не был в Севастополе!
- Увидишь! На вот, пей. Да пей! Захмелеешь — не беда. Ляжешь да поспишь. Завтра нагонишь своих. Портянки-то давай сюда!
- Дух от них, бабушка…
- Ништо, чай, не барышня кисейная. Давай, давай, эээх… текут ведь, текут… Сапоги, никак, каши просют?
- Просят, бабушка…
- Эх, горе-то… На вот, поешь покамесь. Щец вчера наварила. А я погляжу Семушкину обутку. Должно, подойдут тебе его сапоги. Не шибко видные будут, да добротные. Всё лучше, чем так!
- Спасибо Вам, Василиса Матвеевна… - зелёные глаза Рогова соловели, веки тяжелели, а рука поднимала ложку ко рту всё медленнее.
- Эвон… сморило сердешного… Постарел, осунулся. Сколько всего перенес… Где-то и мои ребятушки ходят… Какие ветры их носят, кто обогреет, кто приласкает… Господи, на всё воля Твоя, только пусть Твоя воля будет доброй… - Василиса перекрестилась на красный угол. - Пресвятая Богородица, прикрой детушек моих честным Твоим покровом и избави их от всякого зла… Николушка, великий чудотворче, святителю Христов…
Проснулся Рогов, когда уже на улице стемнело. У стола сидела девушка и задумчиво рассматривала при свете тусклой масляной лампы замызганную газету. Василиса что-то вязала, задумчиво покачивая головой, то соглашаясь со своими мыслями, то сетуя на что.
- Бабушка, а я и впрямь заснул! - Михаил сел, протер глаза.
- И хорошо, что заснул. Господь дал человеку сон, чтобы душа и тело отдыхали, - старуха поднялась, отложила вязанье. - Вечерять-то будешь?
- А кто это у вас, Василиса Матвеевна? - Рогов с интересом посмотрел на девушку.
- Внучка моя, Ульяна. Гришина сестричка меньшая. С Кронштадту она. Гриша ещё в семнадцатом их с Натальей привёз. Наталья-то через год до дому подалась. Добралась ли, нет ли — один Бог ведает. Был разговор, что видали её с красными. Воюет вроде бы. К медицине она способная, Дарья её сызмальства приучила раны обрабатывать. А Ульяна вот со мной осталась. Не стала бабушку одну бросать! - Василиса ласково улыбнулась девушке. - Так я тебе рыбки нажарила, сынок. Поешь, когда ещё доведется домашнего покушать!
- А вы знаете, с удовольствием! - засмеялся Михаил. - Я бы, наверное, сейчас целого быка съел!
- Ну, быков у нас теперя нет! - Ульяна вдруг весело рассмеялась.
Рогов удивленно посмотрел на неё.
- Это я вспомнила, как мы ходили в Дюльбер, отводили туда телка!
- В Дюльбер? Это… Там ведь Романовых содержали?
- Ага, их самых. Их ведь кормить надо было! - простодушно ответила девушка.
Василиса резанула её взглядом.
- А вы-то тут с какого боку? - Михаил непонимающе посмотрел на Ульяну.
- Матросы ходили, продовольствие скупали, - ворчливо сказала старуха. - Вот и взяли бычка у хохлов, а отогнать в крепость ребятишек заставили.
- Как же я забыл! - Рогов хлопнул себя по лбу. - Филипп! Задорожный! Наш механик! Я знаю, он комиссаром был и держал Романовых в Дюльбере. Поэтому и за продовольствием сюда матросов направил. Да Вы, Василиса Матвеевна, не опасайтесь, я ведь не враг Вам. И Филиппу тоже. Не слыхать о нём ничего? Где он теперь-то?
- При князе своем состоял. Слыхали мы, что немцы весь отряд, который крепость охранял, повесить хотели. Да князь не позволил. Сказал, что матросы будут его с семьей защищать по-прежнему. Пускай, мол, русская охрана при ём останется. А потом он уплыл на английском корабле. А куда матросы подевались, не знаю. Полюшка совсем извелась, хоть бы, мол, весточку какую подал о себе, да нет, тишина.
- Объявится. Красные Перекоп взяли, следом за нами идут. Не сегодня-завтра здесь будут. Так что ждите, придет он. Комиссар ведь! Очень хотелось бы увидеть его, да не судьба уже.
Василиса вздохнула:
- Увидим ли… Всё ж таки царских родичей спас. Небось, красные ему спасибо за это не скажут.
- М-да… Куда ни кинь, везде клин…
- Да ты ешь, ешь… Я тебе с собой котомочку соберу с провизией. Хлебушка маненько, крупы отсыплю, сухарей аржаных. Мяска вяленого чуток. А что, вы, что ли, все уходите из Расеи?
- Все. Таков приказ.
- И лётчики?
- Лётчики тоже. Генерал Вячеслав Ткачёв лично этим вопросом занимается. Нужно сохранить боеспособность авиационных частей Русской армии. Все вместе эвакуируемся, на новом месте продолжим службу.
- И… и Григорий..?
- Если он при школе, то тоже обязан.
- Что же это он, даже попрощаться не придет..? - упавшим голосом сказала Ульяна.
- Севастополь рядом. Придет. И семью с собой заберет. Многие офицеры эвакуируются с семьями.
- Поедет ли Ксюша из родного дома? - Василиса покачала головой.
- Если между ними любовь и согласие, то поедет хоть на край света. А мне… некого брать…
- Что ж, нет жены-то с детками?
- Да как-то… Не до семьи всё было.
- Молодой ишшо. Будет у тебя, сынок, и семья.
- Будет… Что-то на сон меня потянуло, бабушка.
- Потянуло, так и поспи. Может, и дождь к утру перестанет. Всё легше идти будет…
На рассвете Рогов ушел, снаряженный Василисой в дальнюю дорогу. С запасом еды, в крепких сапогах, с тоскою в сердце. Доведется ли ещё когда-нибудь увидеть эти места, эту милую девчонку и добрую старушку?
В Севастополе вавилон — улицы запружены телегами, кругом какие-то тюки и ящики. На пристанях тьма народу, мат-перемат, женский плач и чьи-то грозные окрики. Толпы людей с узлами ломятся к стоящим на погрузке пароходам — солдаты, казаки, матросы, женщины, монахи… Палубы уже полны пассажиров, а трапы всё не убирают. Мало, эх, мало кораблей! Такую прорву народа эвакуировать…
- Миша! Михаил Леонтьевич! - услышал Рогов за спиной.
Обернулся — увидел Григория.
- Гриша, дружище! А я только сегодня от бабушки твоей! - обнялись крепко, по-мужски.
- Как ты? - у Григория вокруг глаз сетка морщин.
- Да я-то что! Сам себе голова. Перефразируя великого баснописца, скажу - мне под каждым кустом готов и стол, и дом. А тебя вот в Андреевке ждут. Ты что же, семью свою когда забирать будешь?
- Скоро, - грустно усмехнулся Григорий. - Где твоя техника?
- Погибла под Перекопом. А я теперь с одним револьвером и котомкой. Кстати, бабушка твоя меня продовольствием обеспечила. Ты про стрелка нашего, Витю Семёнова, ничего не слышал?
- Нет, ничего…
- Тогда расскажи мне, дружище, что с Филиппом Задорожным?
- Не слышно о нем с декабря 18-го, когда Великий князь Александр Михайлович покинул Крым.
- Может быть, он отбыл в Париж вместе с князем?
- Кто знает… Надеюсь, что он всё-таки жив.
- А я всё думаю, почему князь не уехал раньше? Ведь немцы освободили Романовых ещё в мае, - Михаил устало опустился на большой камень. - У нас в войсках было не так много информации. А та, что была — путаная, противоречивая.
- Так ведь Российская Империя, Миша, мира с Германией не заключала. Поэтому ступить на палубу вражеского корабля было для Романовых недопустимо. Так же, как принять предложение немцев о реставрации монархии.
- Было и такое?!
- Было, - Григорий сел рядом. - Приезжал адъютант Вильгельма*, передал им желание кайзера провозгласить императором России любого из членов царской семьи.
--------
* - Вильгельм II – последний германский император и король Пруссии
--------
- Вот как? - Михаил с интересом посмотрел на товарища. - Я так понимаю, что предложение принято не было?
- Нет. Вдовствующая императрица так и ответила посланнику — на сделку с врагами России не пойдет ни один Романов.
- Железная женщина…
- Да. И оставалась она в Крыму до апреля 19-го. Когда красные подошли к Одессе, её наконец уговорили сесть на английский корабль, - Григорий покачал головой. - С нею покинули Россию и остальные члены семьи.
- А её дочь… Ольга Александровна… Она ведь замужем за полковником Куликовским… Они тоже отбыли?
- Ольга с Куликовским пытались присоединиться к армии Деникина. Так же, как и старшие сыновья Александра Михайловича. Но Деникин им отказал — присутствие членов семьи Романовых в Белой армии нежелательно.
- Так и сказал?!
- Ну, своими ушами я слышать этого не мог, а разговоры такие были. По итогу и Куликовские, и Романовы в конце концов уплыли в Европу.
- По итогу Романовы оказались никому не нужны. Ни красным, ни белым, ни немцам, ни союзникам… - Михаил грустно смотрел на отходящий от пирса теплоход, палубы которого были заполнены людьми до отказа.
- Никому…
- Как ты школу-то свою оставишь, Гриша?
- Нет больше школы…
- Как нет?!
- Всё сожгли по приказу авиадарма* Ткачёва. И здания, и ангары, и технику...
--------
* - начальник авиации действующей армии
--------
- Зачем?!
- Он побоялся, что красные станут бомбить отходящие корабли с самолетов школы.
- Ну, в этом есть смысл…
- Михаил, они не способны были бомбить! В ангарах были изношенные, рассыпающиеся от ветхости самолеты!
- Он отвечает за безопасность эвакуирующихся людей… - помолчав, сказал Рогов. - Не захотел рисковать.
- Хорошо. Но чем могли угрожать здания? Мастерские? Склады? Не понимаю…
- Что непонятного… Красные военлёты будут использовать наши мастерские для своих нужд… Поэтому и велел сжечь.
- Тогда, может быть, нужно уничтожить город? Ведь красные военлёты будут в нём жить? Заразить колодцы, иначе красные будут из них пить? Это безумие, Михаил!
- Теперь уже ничего не вернёшь. Ты съезди в Андреевку, Гриша. Поспеши. Красные вот-вот будут здесь. Попрощайся с бабушкой, собери жену, детей.
- Я никуда не поеду.
- Эвакуируешься один?
- Я не буду эвакуироваться. Я остаюсь.
- Что?! - Михаил вскочил с камня. - Гриша, ты сошёл с ума! Красные расстреляют тебя!
- Им нужны инструкторы, чтобы готовить новых военлётов. Значит, не расстреляют. А если даже… Что ж, по крайней мере, лягу в родную землю.
- Не делай этого, Гриша! Это последний шанс! Подумай!
- Я всё уже обдумал. Я остаюсь. А тебе… Я желаю тебе удачи. Искренно, от души.
- Спасибо, друг! Я буду молиться за тебя…
- Постой… - Григорий вытащил из-под одежды висевший на шее шнурок с привязанным на нём кольцом. - Возьми это.
Он оборвал шнурок резким движением и протянул перстень Рогову:
- Возьми. Личный состав школы и авиационные части примерно через час начнут погрузку на французский крейсер «Вальдек-Руссо». Пароход возьмет курс на Константинополь. Там ты покажешь это кольцо любому турку. Ты помнишь, как оно действует на них. Я думаю, оно облегчит тебе жизнь.
Михаил неуверенно взял перстень:
- Гриша, подумай! Благодаря этому кольцу ты отлично устроишься сам и поможешь нам!
- Нет. Всё решено окончательно. И поторопись. Тебе ещё нужно добраться в этой толпе до места погрузки. Прощай, Михаил Леонтьевич!
- Прощай, Гриша! Спасибо тебе за всё!
До самой ночи шла посадка людей на пароходы. В полной тишине отчаливали они от берега, уходя — навсегда — в неизвестность. И вот последний корабль дал прощальный гудок, оставляя родную землю. А в это время в город начинали втягиваться передовые отряды Красной армии…
***
“Здравствуй, друг мой, Гриша!
Не знаю, получишь ли ты это письмо. Не знаю, дойдёт ли оно. А если дойдёт, то какими дорогами. Но мне хочется рассказать кое-что. Возможно, тебе это будет интересно.
Мы отплыли из Севастополя 16 ноября. В пути разыгрался сильный шторм, и мы потеряли один корабль. Обнаружили пропажу только в Константинополе. Что стало с его пассажирами — нам неведомо.
Нас высадили в городе, а куда идти дальше и что делать, я не знал. Службы для меня не было, наняться даже на черную работу я не смог. Припасы бабушки Василисы (поклон ей земной и долгих лет жизни) закончились быстро. Тем более, что разделил я их со своими товарищами, членами моего экипажа. Подгоняемый голодом и холодом, я решился использовать подаренный тобой перстень.
После десяти дней вынужденной голодовки я показал его в одном магазинчике, где так заманчиво благоухали лепешки. Хозяин лавки, увидев кольцо, стал называть меня «эфендим» и кланяться. Точно так же, как тогда, в Зонгулдаке. Он завел меня в какую-то комнату, усадил за столик, а на стол выставил всякие вкусности и настоящий кофе, которого я не видел уже целую вечность. Пока я наслаждался яствами, мальчишка-посыльный куда-то убежал, а через час вернулся на запятках богато украшенной кареты.
Хозяин лавки, почтительно кланяясь, усадил меня в карету, а я и не протестовал. Потому что бояться мне нечего, а отчаяние довело меня до крайности. Меня привезли в роскошный дворец, окруженный пышным садом с тысячей розовых кустов. Пожалуй, этот дворец побогаче романовских дач.
Меня провели в одну из комнат, к хозяину всего этого великолепия. Им оказался седой, очень красивый, благообразный старик, прекрасно говорящий по-русски. Он спросил моё имя. Но видит Бог, как он был огорчён и разочарован, когда понял, что перед ним не ты! Гриша, он ждал именно тебя!
Он постарался скрыть своё горе, но я всё равно это заметил. Он усадил меня на диван, предложил кофе и стал расспрашивать, как кольцо попало ко мне. Я всё ему рассказал. Надеюсь, ты не будешь против. Он расспрашивал о тебе — где и с кем ты живешь, женат ли и на ком женат, есть ли у тебя дети. Я рассказал также о том, что мы с тобой были в одном экипаже, и что в Зонгулдаке я видел, какое магическое действие имеет это кольцо.
Он очень внимательно слушал, можно даже сказать, что с жадностию слушал всё, что касается тебя. И он страшно расстроился, когда узнал, что ты остался в руках у красных. Не знаю, какое отношение этот старик имеет к тебе и твоей семье, но очень часто мне казалось, что он чем-то неуловимо напоминает тебя.
А ещё он расспрашивал о твоей матушке. О ней я ничего не знаю, поэтому сказал только, что она с мужем и остальными детьми проживает в Кронштадте. Мне кажется, что когда он это услышал, на его глаза навернулись слёзы. Хотя, возможно, мне это только показалось.
Он спросил меня о моих планах. Я ничего определенного сказать не смог, потому что, видимо, четких планов не было даже у нашего командования.
Старик предложил найти мне службу по душе, я не стал отказываться. Только попросил помочь и моим товарищам. Нас поселили в небольшой гостинице, дали денег на новую одежду и питание. А через неделю мы уже начали обучать турецких пилотов.
Так что теперь я при деле, получаю неплохое жалование, и судьба моя далеко не так печальна, как у многих, прибывших со мной в Константинополь на крейсере «Вальдек-Руссо». Спасибо тебе, друг мой, Григорий! Не знаю, как бы сложилось всё, если бы не твоя помощь. Пусть хранит тебя Бог!
Твой верный товарищ Рогов Михаил.
P.S. А кольцо Йылдырым-Паша оставил у себя. Видно, оно ему очень дорого»
Предыдущие главы: 1) Барские причуды 51) Зима
#приключения #история #крым #рассказы #россия
Если вам понравилась история, ставьте лайк, подписывайтесь на наш канал, чтобы не пропустить новые публикации!